Формы соучастия

Часть антиобщественных отношений материализуется, воплощается в реальной действительности в конкретных поступках людей, наносящих вред общественным отношениям. Эти деяния должны находиться в орбите действия уголовного права, стоящего на защите интересов общества. Актуальная задача уголовно-правовой теории - установление признака общественной опасности таких деяний.

Уровень общественной опасности конкретной формы чело-веческих поступков в рамках типа, относимого к числу пре-ступных, зависит от того или иного сочетания критериев су-щественности вреда, причиняемого охраняемым отношениям. Именно определенное сочетание, соотношение критериев су-щественности вреда служит показателем повышения или по-нижения опасности деяний и позволяет отличать одни типич-но повторяющиеся формы поступков от других. Это означа-ет, что вычленение в рамках совместной преступной деятельности различных повторяющихся форм -- сложного соучастия, группового преступления и т. п. -- имеет объектив-ное основание.

Различные формы соучастия образуются за счет того или иного сочетания критериев существенности вреда, причиняе-мого охраняемым общественным отношениям. В этом процес-се основное значение имеет то, какие показатели, проявляю-щиеся через социалистические и антиобщественные отноше-ния, выдвигаются на первый план, несут главную нагрузку в повышении или понижении опасности содеянного. Например, в одних случаях основное значение (при учете и иных крите-риев) придается важности самих охраняемых интересов, в других--своеобразию механизма причинения вреда охраняе-мым отношениям.

Практика борьбы с групповыми эксцессами показывает, что они учиняются в нескольких типичных формах. Встре-чаются групповые преступления, когда каждый из виновных непосредственно посягает на объекты охраны, и преступле-ния, когда, преследуя антиобщественные цели, люди объеди-няют интеллектуальные и физические усилия так, что одни лишь создают условия для непосредственного выполнения преступления другими.

Названные формы общественно опасной деятельности реальны, мало зависят от усмотрения законодателя. Если бы он даже отказался от учета их в законе, то в действитель-ности они все равно имели бы место. Задача законодатель-ных органов и науки уголовного права--познать реальные формы групповых и иных эксцессов в конкретных социально-исторических условиях и соразмерно уровню их опасности избрать эффективные средства уголовно-правового воздей-ствия.

Характер общественной опасности каждой формы совме-стного совершения преступления зависит от типа сочетания критериев, проявляющихся как через нормальные, так и ан-тиобщественные отношения. При фиксации такого типа пове-дения в уголовно-правовой норме она (опасность) выражает-ся через объективные и субъективные признаки преступле-ния. Фактически общественная опасность преступления слагается из их комплексов, выступает следствием того, что законодатель оценивает реально существующую обществен-ную опасность, отражающую совокупность объективных свойств и отношений предмета, причем, в одних случаях на первый план выдвигается одно сочетание свойств и отноше-ний, в других -- иное. Правда, в различных преступлениях каждый такой признак не имеет равного веса и значения. Одни в большей, другие в меньшей степени предопределяют социальное содержание содеянного. Иными словами, соци-альная характеристика деяния как общественно опасного и преступного в одних случаях обусловливается объективными признаками в большей, а субъективными -- в меньшей мере, и наоборот. Здесь находит отражение то, что законодатель-ные органы оценивают объективную реальность в плане орга-низации борьбы с эксцессами такого рода. Соответственно, в различных нормах с учетом их конкретных задач принима-ются в расчет, оттеняются в основном либо субъективные признаки, либо те и другие в равном объеме. Отмеченное правило и полной мере распространяется на соучастие и преступлении. Каждая его форма образуется cвоеобразным сочетанием объективных и субъективных пока-зателей, которые обусловливают различную общественную опасность форм соучастия относительно друг друга. Перевес объективных или субъективных факторов предопределяет также видовые проявления соучастия в качестве необходимо-го или квалифицирующего признаков конкретных составов, обстоятельства, отягчающего ответственность (например, ор-ганизованная группа), и др.11 Галиакбаров Р.Р. Совершение преступления группой лиц. Учебное пособие. - Омск, 1980 с. 30 - 34

В представленной работе будет изложено, на основании каких критериев классифицируется соучастие и какие формы соучастия выделяет теория российского уголовного права.

Соучастие возможно только при совершении умыш-ленных преступлений. Такой вывод вытекает как из нормы закона, так и из самого существа соучастия, предполагающего совместное умыш-ленное причинение вреда. Лицо, совершающее преступ-ление по неосторожности, не допускает возможности вре-да, надеясь предотвратить его, или даже не предвидит общественно опасных последствий своих действии, хотя должно и могло предвидеть. Если в конкретной обстанов-ке такую самонадеянность или небрежность проявляют одновременно несколько лиц, то они не становятся со-участниками, так как это обстоятельство не влечет един-ства и взаимообусловленности действий, направленных на достижение преступного результата, поскольку причинение вреда не входило в намерение действующих лиц.

Соучастие в преступлении может быть только умыш-ленным. Неосторожное «подстрекательство» или оказа-ние по неосторожности помощи преступнику (например, сообщение каких-либо сведений, необходимых для совер-шения преступления) не может рассматриваться как со-участие. Лицо лишь тогда может быть признано соучаст-ником, когда оно действовало умышленно.

Как известно, умысел бывает прямой и косвенный. В литературе, посвященной соучастию, распространено мнение, что соучастие возможно только в преступлениях, совершаемых с прямым умыслом. Другая точка зрения сводится к тому, что при соучастии умысел может быть, и прямым, и косвенным.

Представляется, что следует различать субъективное психическое отношение лица к последствиям совершае-мого в соучастии преступления и психическое отношение соучастника к самому факту своего присоединения к пре-ступной деятельности других лиц.

Если форму вины соучастников определять, исходя из их отношения к последствиям совместно совершаемого преступления (а именно так ее определяет ст. 25 УК РФ), то следует признать, что эта вина может быть как в виде прямого, так и в виде косвенного умысла. Ког-да, например, двое из хулиганских побуждении бросают в реку третьего, не желая, не допуская его смерть, то они отвечают за убийство, совершенное в соучастии с косвенным умыслом. И если кто-то четвертый подстрекал их к этому, тоже не желая смерти, то и он должен отве-чать за соучастие в убийстве, совершенном с косвенным умыслом.

Что касается психического отношения лица к факту присоединения к преступной деятельности других или к возбуждению такой деятельности (при подстрекательст-ве), то оно всегда характеризуется желанием принять участие в преступлении. Без этого желания нет соучастия.

Совместность действий соучастников внутренне, субъ-ективно обусловливается их согласованностью, которая обычно достигается соглашением между участниками совместно совершаемого преступления. Соглашение мо-жет произойти задолго до начала преступления и выра-жаться в тщательной разработке плана действий с де-тальным распределением ролей, а может возникнуть не-посредственно перед началом или вовремя посягательства и принять форму обмена жестами или молчаливого со-гласия.

Соглашение (сговор) между двумя соучастниками предполагает существование двусторонней субъективной связи между ними: каждый соучастник знает, что он дей-ствует не в одиночку, а совместно с другим лицом.

Поскольку соучастие в подавляющем большинстве случаев возникает в результате сговора, это привело к весьма распространенному в литературе утверждению, что соглашение -- неотъемлемый признак соучастия.

Другая точка зрения, которой придерживается А.Ф. Зелинский и некоторые иные авторы11 Трайнин А.Н. Учение о соучастии. М., 1941, с. 67: Курс советского уголовного права, т. 1. Изд-во ЛГУ, 1968, с. 595; Бурчак Ф.Г. Учение о соучастии по советскому уголовному праву. Киев. 1969, с. 58--60 и др., сводится к тому, что соглашение между всеми соучастниками не является обязательным конструктивным признаком соучастия, ибо исполнитель может и не знать об оказанном ему содействии. Согла-сованность действии может быть достигнута посредством односторонней субъективной связи, когда пособник или подстрекатель осознает преступный характер как действий исполнителя, так н своего содействия ему, но исполнитель не знает об оказываемой ему помощи (или подстрека-тельстве). В таком случае согласованность действий со-участников достигается без сговора. Так, трудно отрицать соучастие со стороны того, кто незаметно для убийцы подбрасывает ему нож или из чув-ства солидарности отвлекает охрану во время побега за-ключенного без его ведома н согласия. Попытки изобра-зить такого рода действия как «посредственное причине-ние» противоречат принятому в науке пониманию этого и мало убеждают.22 Зелинский А.Ф. Соучастие в преступлении. Лекция. - Волгоград, 1971, с. 13.

Концепция минимальной (односторонней) субъективной связи, согласно ко-торой для наличия соучастия в преступлении достаточно того, что подстрекатель и пособник знают о преступной деятельности ис-полнителя, и вовсе не обязательно, чтобы исполнитель знал об их деятельности, имела определенные основания в уголовном законодательстве до 1958 года. Однако в Основах уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, принятых в 1958 году, и в изданных вслед за ними Уголовных кодексах союзных республик, а также в ныне действующем уголовном законодательстве она не имеет достаточного осно-вания.

В законодательном определении понятия соучастия как умыш-ленного совместного участия двух и более лиц в совершении преступления термин «умышленное» вовсе не случайно помещен на первом месте. Это означает, что он имеет вполне определенное отношение к каждому из последующих терминов этой формулы закона, в том числе и к указанному в законе минимуму соучаст-ников, состоящих из двух лиц. Отсюда с очевидностью следует, что предписание закона об умышленной совместности участия в преступлении в равной мере относится к каждому из них, в том числе и к исполнителю преступления, ибо он по прямому указа-нию закона (ст. 33 УК) тоже является соучастником преступле-ния. Это, в свою очередь, должно означать только одно: в каком бы сочетании с другими соучастниками ни выступал исполнитель (с организатором, подстрекателем, пособником или с другим исполнителем-соисполнителем), для него остается единое и не-преложное требование закона, чтобы он действовал так же умыш-ленно совместно, как и иные соучастники. Поэтому признаки взаимной осведомленности и согласованности в очерченном выше смысле не могут не быть на стороне исполнителя преступ-ления.

Характерно, что при изложении приведенной концепции ее сторонники пользуются либо надуманными примерами, либо во-обще их не приводят. Это вполне естественно, ибо судебно-следственная практика исходит и основана на действующем уголов-ном законе, которому эта концепция не соответствует.

Другое дело. что ситуации, на которых основываются сторон-ники концепции «минимальной» субъективной связи, конечно, не всегда и по всем безразличны для уголовного закона, однако даже значительное их сходство в отдельных случаях с соучастием в преступлении не должно служить основанием для их отожде-ствления. Квалификация таких случаев, как соучастие в пре-ступлении, свидетельствовала бы о возрождении аналогии уго-ловного закона, о переносе специальных положений закона об ответственности за соучастие в преступлении на деятельность, специально прямо им не предусмотренную.

Становится поэ-тому очевидно, что усилия сторонников рассматриваемой кон-цепции должны быть нацелены не на отождествление случаев с соучастием в преступлении, на которых они основываются, а на создание в законе специальной нормы, предусматривающей ответственность в таких случаях (вне рамок института соучастия).11 Уголовное право России. Общая часть: Учебник/ Отв. ред. д.ю.н. Б.В. Здравомыслов. - М.: Юристъ, 1996 с. 258 - 259.

Сговор о совместном совершении преступления или осведомленность о преступном намерении исполнителя не означают обязательного совпадения мотивов и целен, ко-торыми руководствуются соучастники Так, подстрека-тель из чувства мести платит деньги убийце, а тот дей-ствует из корысти. Важно то, что они стремятся к дости-жению общего для них преступного результата или допускают его наступление.

Но при совершении тех преступлений, состав которых предполагает специальную цель или специальные моти-вы, для соучастия необходимо, чтобы лица, совместно совершившие деяние, по крайней мере знали о мотивах и целях того соучастника, который действует по этим мотивам и стремится к достижению специальной цели. При этом необязательно, чтобы каждый соучастник лич-но преследовал эту специальную цель.

И теория уголовного права, и судебная практика в России всегда придерживались концепции только умышленного подстрекательства, то есть склонение к преступлению с прямым умыслом. Важным представляется, что подстрекательство с субъективной стороны состоит в желании видеть преступление совершенным чужими руками. Поэтому нельзя представить себе возможность подстрекательства с косвенным умыслом. Склонить -- это значит убедить, а косвенный умысел не покоится на убеждении, он нейтрален по отношению к воле исполнителя. Существенным моментом умысла подстрекателя является представление о личности исполнителя, так как его действия всегда обращены к конкретному лицу, и этим они отличаются от пропаганды и агитации. Однако личное знакомство подстрекателя и исполнителя необязательно. Для ответственности подстрекателя не имеют значения мотивы и цели, которым» он руководствовался, склоняя к преступлению. Важны лишь те, которые он внушил исполнителю. Главное, что исполнитель совершил или начал совер-шение намеченного подстрекателем деяния.

Пособником признается лицо, содействовавшее совершению преступления советами, указаниями, предоставлением информации, средств или орудий совершения преступления либо устранением препятствий, а также лицо, заранее обещавшее скрыть преступника, средства или орудия совершения преступления, следы преступления либо предметы, добытые преступным путем, а равно лицо, заранее обещавшее приобрести или сбыть такие предметы.

Пособничество преступлению -- наиболее распространенный вид соучастия. Оно отличается от исполнения преступления тем, что пособник не участвует в исполнении объективной стороны деяния. Он действует до или во время совершения, преступления, его действия не входят в объективную сторону состава, но содействует тому, чтобы она была осуществлена. Это правило имеет одно исключение -- когда исполни-телем является специальный субъект согласно закону. В этом случае объек-тивную сторону может выполнять не специальный субъект, а общий, пособ-ником же выступает субъект преступления. Вот он и будет считаться испол-нителем, который действовал, путем использования человека в качестве орудия преступления. В одном из постановлений Пленума Верховного Суда РФ сказано -- "Шофер, предоставивший машину, вверенную ему, лицу, не умевшему ею управлять и допустившему вследствие этого аварию, дол-жен нести ответственность не как соучастник, а как исполнитель преступ-ления, а второе лицо как соучастник этого преступления".

Если пособничество совершено до начала исполнения преступления, а чаще всего так и бывает, то важно установить, что инициатива совершить преступление исходила не от него, а от исполнителя или подстрекателя. Он (пособник) помогал осуществить чужой замысел. Но при этом с субъек-тивной стороны пособничество предполагает, что все обстоятельства дела, касающиеся объективной стороны преступления, пособнику были известны до или стали известны в момент оказания помощи преступнику, однако необязательно, чтобы пособник знал личность исполнителя.

Обычно пособничество осуществляется путем активных действий, но в редких случаях главным средством становится бездействие (например, если субъект умышленно не предотвращает преступление, которое он был обязан в силу каких-либо обстоятельств предотвращать согласно закону). Действия пособника должны находиться в причинной связи с действиями исполнителя. Не является пособничеством случай оказания помощи, которой не воспользовался исполнитель, или эта помощь была столь незначительна, что не могла оказать действительного содействия преступнику.

В принципе пособничество может быть оказано любым способом, но в самом общем виде оно может быть интеллектуальным или физическим. Ст. 35 указывает главным образом на интеллектуальные средства пособни-чества: советы, указания, предоставление информации, либо обещание скрыть преступника, оружие или иные средства совершения преступления, либо предметы, добытые преступным путем, а равно обещание данное заранее, то есть до совершения преступления приобрести или сбыть такие пред-меты. Интеллектуальное пособничество можно охарактеризовать как интел-лектуальную помощь в осуществлении уже существующего намерения совер-шить преступление.

Под советом следует понимать определенное наставление или точнее разъяснение -- как лучше и безопаснее подготовить или совершить преступ-ление, а также любую рекомендацию, относящуюся к осуществлению основ-ных или факультативных признаков состава преступления.

Указания тоже представляют наставление или разъяснение -- как действовать в данном конкретном случае, то есть более конкретный совет, наставление по поводу непосредственного осуществления преступного замыс-ла. Различие между советом и указанием никакого принципиального значе-ния не имеют. Они могут быть даны как в устной, так и письменной форме. Личная связь между пособником и исполнителем в таких случаях не требуется. Простое одобрение готовящегося преступления, как правило, нельзя рассматривать как пособничество.

Предоставление информации исполнителю можно отличить от советов и указаний тем, что оно не содержит в себе каких-либо форм давления на сознание и волю исполнителя, а является нейтральный средством воздействия на его психику, расширяет его познания об объекте преступ-ления и создает дополнительные возможности к успешному его осуществ-лению.

Пособничество в виде обещания, данного исполнителю до начала преступного деяния, заключается в самом факте этого обещания а не в его последующем исполнении, ибо обещание укрыть тем или иным способом преступника или следы преступления, а равно приобрести его плоды укреп-ляет решимость исполнителя приступить к исполнению задуманного ранее деяния.

Простое одобрение задуманного преступления может рассматриваться как пособничество, когда оно состоит в причинной связи с решимостью на его совершение и когда дано до начала исполнения.

Физическое пособничество -- это оказание физической помощи исполнителю преступного деяния, если она не является частью объективной стороны состава преступления. Оно может быть осуществлено: а) предостав-лением средств для совершения преступления и б) устранением препят-ствий к его осуществлению или завершению. Данный вид пособничества должен быть необходимым условием для успеха преступной деятельности. При атом следует иметь в виду, что при наличии предварительного согла-шения сам этот факт является пособничеством, но только интеллектуальным.

Под предоставлением средств следует понимать любые действия, которые облегчают возможность совершить или довести до конца начатое преступление. Например: снабжение оружием, отмычками, предоставление транспорта, изготовление, тайников для хранения похищенного и т. и.

Устранение препятствии представляет собой уничтожение или нейтра-лизацию различных устройств, препятствующих преступлению или нейтра-лизацию возможности со стороны физических лиц препятствовать его успеху.

Например, взлом запоров, отравление сторожевых собак, согласие родителей на убийство ребенка, устранение сторожа или часового на период совершения хищения. Какого-либо юридического значения различие указан-ных видов физического пособничества не имеет. Главное не характер деятель-ности пособника, а то, насколько были действенными средства, избранные пособником в данной ситуации для успеха преступления.

Рассмотрим пример.

Военным судом Московского военного округа 1 октября 1996 г. осуждены Блохин Н. и Блохин А. - по ч.3 ст.117 УК РСФСР, кроме того, Блохин А. по п."е" ст.102 УК РСФСР, Тарочкин - по ст.17, ч.3 ст.117 УК РСФСР.

Как указано в приговоре, Блохин А. и Блохин Н. в состоянии опьянения и несовершеннолетний Тарочкин провожали знакомую Блохина А.- И. Проходя через лес, Блохин А. схватил И., зажал ей рот, нанес несколько ударов, повалил на землю и изнасиловал. После этого Блохин А. предложил совершить половой акт с И. Блохину Н. Воспользовавшись тем, что сопротивление со стороны потерпевшей было подавлено, Блохин Н. дважды совершил с ней половые акты. Затем Блохин А. с целью скрыть совершенное изнасилование задушил И. и уже мертвой нанес в область сердца два удара ножом. Тарочкин все это время по указанию Блохина А. находился в нескольких метрах, наблюдая за окружающей обстановкой с целью своевременного предупреждения о появлении посторонних лиц.

Действия Тарочкина органы следствия и суд квалифицировали как пособничество в изнасиловании, т.е. по ст.17 и ч.3 ст.117 УК РСФСР.

Военная коллегия Верховного Суда РФ 4 февраля 1997 г., рассмотрев дело в кассационном порядке, приговор в отношении Тарочкина отменила и дело прекратила за отсутствием в его действиях состава преступления, указав следующее.

Согласно ст.17 УК РСФСР, пособником признается лицо, содействовавшее совершению преступления советами, указаниями, предоставлением средств или устранением препятствия.

Из приговора усматривается, что суд признал пособничеством то, что Тарочкин якобы по указанию Блохина А. наблюдал за окружающей обстановкой, когда Блохины насиловали И.

Между тем в судебном заседании Тарочкин объяснил, что он действительно находился поблизости, когда Блохины насиловали потерпевшую, но за обстановкой не следил, а увидев, что Блохин А. душит ее, с места происшествия убежал.

Эти объяснения Тарочкина по делу не опровергнуты.

Таким образом, Тарочкин никаких действий, которые бы свидетельствовали о его пособничестве в изнасиловании, не совершал, и поэтому он не может быть привлечен к уголовной ответственности за пособничество в совершении преступления, предусмотренного ч.3 ст.117 УК РСФСР.11 Определение ВК Верховного Суда РФ от 4 февраля 1997 г. "Лицо, не содействовавшее совершению преступления советами, указаниями, предоставлением средств или устранением препятствий, необоснованно было признано виновным в пособничестве в изнасиловании" (Извлечение) // Текст определения опубликован в Бюллетене Верховного Суда Российской Федерации, 1997 г., N 8, с. 9.

С субъективной стороны действия пособника в целом сходны с субъек-тивной стороной подстрекательства. Для умысла пособника характерным является: а) представление об основных признаках состава преступления, объективная сторона которого выполняется исполнителем; б) сознание того, что своими действиями он оказывает помощь исполнителю в осуществлении последним преступного намерения. Мотивы и цели пособника могут и не совпадать с мотивами и целями исполнителя, но он отвечает вместе с исполнителем за то, что именно исполнитель совершил.

Организатором признается лицо, организовавшее совершение преступления или руководившее его исполнением, а равно лицо, создавшее организованную группу или преступное сообщество (преступную организацию) либо руководившее ими.

Этот вид соучастия был введен в наш юридический обиход, начиная с 30-х годов и поначалу имел отношение к так называемым "контрреволюционным преступлениям".

Действия организатора направлены на объединение усилий других лиц для последующего совершения ими совместного преступления (подбор участ-ников, подыскание объектов преступного посягательства, разработка спосо-бов преступной связи и другие действия организационно-подготовительного характера), или на руководство соучастниками уже в ходе совершения преступления. Законодательная оговорка о руководстве необходима для тех ситуаций, например, когда преступление начато осуществлением без руководителя-организатора, т. е. в соисполнительстве, а организаторские функции принял на себя один из совиновников -- если подельники встре-тили препятствие и решение выполнить преступное намерение стало угасать.

Рассмотрим пример.

Пермским областным судом 17 ноября 1997 г. Васев М. осужден по ст.17, п. "а" ст.102 УК РСФСР к лишению свободы.

Он признан виновным в организации убийства Быстрых из корыстных побуждений в ночь на 17 января 1996 г.

В основной и дополнительной кассационных жалобах адвокат просил приговор в отношении Васева М. изменить, переквалифицировать его действия на ст.148 УК РСФСР (вымогательство) и ст.316 УК РФ (укрывательство преступлений), при этом указал, что Васев М. не организовывал убийство потерпевшего, а просил Каримова заставить отказаться от денег, которые ему был должен Васев М., но Каримов убил Быстрых.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ 3 марта 1998 г. приговор оставила без изменения, а кассационные жалобы - без удовлетворения, указав следующее.

Доводы, изложенные в жалобах адвоката, необоснованны, поскольку противоречат материалам дела.

Вина Васева М. в организации убийства Быстрых установлена всесторонне и полно исследованными доказательствами, в том числе показаниями осужденного Исупова, из которых видно, что Васев М. просил его найти человека, способного совершить убийство, и он познакомил его с Каримовым; показаниями Каримова, подтвердившего, что он убил Быстрых по просьбе Васева М., и подробно рассказавшего о способе убийства и поджоге автомашины вместе с трупом.

Суд признал эти показания достоверными, поскольку они соответствуют фактическим обстоятельствам дела. Как указано в протоколе осмотра места происшествия, недалеко от д. Фролы Пермского района обнаружен обгоревший автомобиль "Нива" с трупом Быстрых.

Судебно-медицинский эксперт установил, что смерть потерпевшего наступила, как и показывал Каримов, от травмы головы и шеи.

Доводы адвоката о том, что суд недостаточно полно проверил алиби Васева М. (якобы в момент убийства потерпевший находился дома), всесторонне проверены и признаны судом необоснованными, поскольку опровергаются показаниями Каримова и Исупова, согласно которым Васев М. и Исупов следовали за Каримовым до места убийства потерпевшего, затем на своей автомашине все вместе вернулись в город.

Осужденный Васев М. не отрицал, что Исупов по его просьбе познакомил его с Каримовым и он просил последнего "разобраться" с Быстрых, обещая оплатить "услугу".

Вина Васева М. подтверждается и показаниями свидетелей.

Так, Белова и Калдыкин рассказали, что Быстрых требовал от Васина М. возвращения долга. Как показал свидетель Васев В. - брат осужденного, Каримов, сообщив ему о совершении заказного убийства Быстрых, потребовал доплату, так как за убийство получил не все обещанные ему деньги. В связи с этим Васев В. обратился в правоохранительные органы.

При таких обстоятельствах, оценив все доказательства по делу, суд обоснованно пришел к выводу о том, что Васев М. организовал убийство потерпевшего и руководил его совершением. Эти действия суд правильно квалифицировал по ст.17, п."а" ст.102 УК РСФСР.

Выводы суда мотивированы и основаны на доказательствах, собранных по делу с соблюдением ст.ст. 69, 70 УПК РСФСР, и сомнений не вызывают.11 Определение СК Верховного Суда РФ от 3 марта 1998 г. "Суд обоснованно признал лицо виновным в организации убийства потерпевшего из корыстных побуждений" (Извлечение) // Текст определения опубликован в Бюллетене Верховного Суда Российской Федерации, 1998 г., N 11.

В процессе совершения конкретных преступлений соучастники могут последовательно или одновременно выполнять несколько ролей (функций), что представляет трудности в практике. Возможно также посредственное соучастие, когда влияние на исполнителя осуществляется опосредованно, через фигуру другого соучастника: подстрекательство к подстрекательству и к пособничеству.

Развитие групповых форм преступности и науки показывает, что обозначенные в ст. 33 четыре вида преступных функций не отражают всех особенностей и комбинаций ролей, которые выполняют соучастники. Факти-ческое выполнение этих функций субъектом, обозначенным по закону под-стрекателем или пособником, может быть учтено лишь при индивидуа-лизации наказания.11 Комментарий к Уголовному Кодексу Российской Федерации./ Отв. ред. А.И. Бойко. - Ростов-на-Дону, Изд-во «Феникс», 1996, с. 125.