Неоконченное преступление

План

1. Понятие, виды и значение стадий совершения преступления

2. Оконченное и неоконченное преступление

3. Приготовление к преступлению

4. Покушение на преступление

5. Добровольный отказ от преступления

Неоконченное преступление - это такая ситуация, когда виновный по не зависящим от него обстоятельствам может и не достичь своей цели. Когда речь идет о неоконченном преступлении, то согласно ч.2 статьи 29 УК РФ признаётся два его вида:

· приготовление к преступлению;

· покушение на преступление.

Например, проникнув в чужую квартиру с целью совершения кражи, С. был застигнут на месте преступления хозяином, который задержал виновного и передал его работникам милиции. В данном случае С. не удалось совершить кражу по обстоятельствам, не зависящим от него (помешал хозяин квартиры). За содеянное виновный был привлечен к ответственности за покушение на кражу.

1. Понятие, виды и значение стадий совершения преступления

Преступление как разновидность поведения человека протяженно во времени и пространстве, обладает его психофизиологическими и психическими свойствами. Физической активности в виде действия либо воздержания от него (бездействия) предшествует психологический процесс мотивации, определение цели (целеполагания) и принятие решения.

Конечным итогом механизма мотивации и целеполагания является принятие решения по свободному выбору - совершать либо не совершать определенное деяние.

Преступное поведение отличается от непреступного не по механизму детерминации, а по содержанию. Цели, мотивы, принятие решения направлены на совершение общественно опасного деяния. Они формируют вину - умысел либо неосторожность как психическое отношение к общественно опасному деянию.

В умышленных преступлениях появление намерения совершить преступление именуется формированием умысла, замышлением преступления, иначе - так называемый "голый умысел".

В рабовладельческом и феодальном праве само замышление преступления в отношении представителей верховной власти признавалось тяжким преступлением (равно как и богохульство). Дореволюционному Уложению о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. также была известна наказуемость замышления преступления. Статья 241 устанавливала наказание в виде смертной казни и лишения всех прав состояния за "всякое злоумышление против жизни, здоровья и чести государя императора, за умысел свергнуть его с престола, лишить свободы и верховной власти либо ограничить права оной или учинить его священной особе какое-либо насилие".

В действительности формирование умысла (злоумышление) как не объективированный вовне психологический процесс не может быть предметом уголовно-правовых отношений. Общепризнанный принцип уголовного права гласит: "Cogitations poenam nemo patitur" ("Мысли ненаказуемы"). Безнаказанность формирования умысла проистекает из международного и конституционного права свободы мыслей и убеждений.

По тем же основаниям не имеет уголовно-правового значения обнаружение умысла вовне в словах, письменно, конклюдентными действиями. Обнаружение умысла не общественно опасно потому, что не является стадией совершения преступления, никоим образом не способствует продвижению к задуманной цели. В самом по себе обнаружении умысла не содержится никакой общественной опасности. Часто такое обнаружение даже мешает исполнению задуманного, ибо намерение "злоумышленника" становится достоянием третьих лиц. Поэтому содержавшееся в литературе по Общей части уголовного права 50-х гг. утверждение о том, что обнаружение умысла является первой стадией совершения преступления, надо признать ошибочным. Тем более неприемлемо какое-либо преследование обнаружения умысла.

В Уложении о наказаниях уголовных и исправительных ст. 7 гласила: "Изъявление на словах, или письменно, или же иным каким-либо действием намерения учинить преступление почитается признаком умысла. К числу таких признаков принадлежат угрозы, похвальбы и предложения сделать какое-либо зло". В приведенной норме неосновательно смешивались обнаружение умысла, угроза, похвальба и предложение совершить преступление. Угроза опасна психическими травмами потерпевшему и потому как общественно опасная в ряде случаев преследуется в уголовном порядке (угроза убийством или нанесением тяжкого вреда здоровью, угроза при вымогательстве и др.). При этом для состава угрозы совсем не требуется действительного умысла убить или учинить другое насилие против потерпевшего. Ее цель - добиться нужного для угрожающего лица поведения потерпевшего под влиянием психического насилия. Что же касается предложения совершить преступление, то это не обнаружение умысла, а соучастие в виде подстрекательства либо пособничества в соответствующем преступлении.

Обнаружение умысла в равной мере нельзя отождествлять со "словесными" преступлениями типа "призывов", "пропаганды", клеветы, оскорбления и т.п. Каждое из этих преступлений посягает на свой объект - мир и безопасность человечества (ст. 354 УК РФ), конституционный строй (ст. 280 УК РФ), честь и достоинство личности (ст. 129, 130 УК РФ) и т.д.

Если обнаружение умысла никакого ущерба правоохраняемым интересам не причиняет, то в случае с приведенными преступлениями такой ущерб налицо.

Уместно заметить, что криминализация "словесных" преступлений и преследование за них таят в себе определенную возможность нарушений законности. Печально известная норма о контрреволюционной пропаганде, а позже антисоветской агитации и пропаганде часто использовалась в период сталинских репрессий, в 70-е и даже 80-е гг. - для преследования инакомыслия.

В 1991 г. Прокуратура г. Москвы опротестовала решение префекта Центрального округа столицы, которым запрещалась деятельность Союза писателей РСФСР и опечатывалось помещение Союза на том основании, что руководители данной организации "идеологически обеспечивали путч и поддерживали тем самым деятельность ГКЧП" (Государственный комитет по чрезвычайному положению). "Идеологическое обеспечение" в форме одобрения деятельности ГКЧП сродни "идеологической диверсии", на оснований которой осуществлялась незаконная репрессивная политика в 30-х гг. В том же 1991 г. ряд прокуроров областей и краев РСФСР поспешили возбудить уголовные дела в отношении лиц (так называемых "симпозантов", которые выражали словесную и в печати поддержку ГКЧП. С полным основанием Прокуратура РСФСР прекратила эти дела за отсутствием в действиях этих лиц составов преступлений.

Изложенное позволяет сделать ряд заключений: 1) сформирование умысла на совершение преступления находится вне пределов уголовно-правовых отношений; 2) обнаружение умысла не есть стадия совершения преступления; 3) обнаружение умысла нельзя смешивать с угрозой совершения преступления, подстрекательством к совершению преступления или призывами и иными "словесными" преступлениями, предусмотренными в уголовном законе.

Стадии совершения преступления - это этапы, которые проходит преступление в своем развитии от начала (подготовительных действий) до конца (наступления общественно опасных последствий). Таких стадий (этапов) три: 1) подготовительный к совершению преступления; 2) исполнение объективной стороны состава и 3) окончание преступления с наступлением общественно опасных последствий.

Следует отметить, что в учебниках, как правило, отождествляются стадии совершения преступления и неоконченные ввиду "вынужденной" прерванности преступления. Соответственно и главы учебников называются "Стадии совершения преступления", а не как в УК РФ "Неоконченное преступление". Отсюда первая стадия совершения преступления именуется не подготовительными действиями (бездействием), а приготовлением к преступлению, вторая стадия - не исполнением объективной стороны состава, а покушением на преступление. Между тем приготовление к преступлению, как следует из ст. 30 УК РФ, состоит из умышленных подготовительных действий и прерванности их до начала исполнения состава преступления по не зависящим от лица обстоятельствам. Без такой прерванности приготовление преступления отсутствует. Аналогичное положение с покушением - это прерванное исполнение состава преступления. Прерванные этапы совершения преступ-ления не могут по своей сути вести к оконченному преступлению. Стадии же как этапы совершения преступления исключают их прерванность.

Уголовно-правовое значение имеют стадии лишь умышленного преступления. Конечно, неосторожные преступления также имеют временную и пространственную протяженность. Однако ввиду того, что неосторожные поступки до наступления вредных последствий в уголовно-правовом отношении нейтральны, так как не создают общественной опасности, стадии их совершения не криминализируются Уголовным кодексом. Например, если водитель автомашины нарушил правила дорожного движения и создал аварийную обстановку на шоссе, но ущерб никому причинен не был, он будет подвергаться административному взысканию, но не наказываться за покушение на неосторожное преступление.

Стадии совершения умышленного преступления имеют значение для квалификации содеянного с точки зрения того, окончено либо не окончено преступление, а если не окончено, то на какой стадии было прервано - приготовительных действий либо исполнения объективной стороны состава.

При этом следует учитывать, что каждая предшествующая стадия совершения преступления поглощается последующей и самостоятельного квалификационного значения не имеет. Иными словами, если лицом вначале совершены подготовительные действия, затем оно посягает на жизнь человека и в итоге убивает его, оно будет привлечено к ответственности за оконченное убийство, которым поглощаются и приготовительная стадия, и стадия исполнения состава до его окончания.

2. Оконченное и неоконченное преступление

Преступление признается оконченным, если в совершенном лицом деянии содержатся все признаки состава преступления, предусмотренного действующим Уголовным кодексом (ч. 1 ст. 20 УК РФ).

Понятие оконченного преступления нуждается в уточнении. Во-первых, оконченное преступление отличается от неоконченного не "всеми", а лишь одним признаком, а именно - наличием общественно опасного последствия. Это вытекает из очевидного логического толкования: неоконченное преступление не доведено до конца, оконченное доведено, и таким концом является наступление общественно опасного последствия. Отсутствие иных элементов состава не влияет на окончание деяния.

Во-вторых, в законодательстве, в теории и на практике, существуют три позиции относительно момента окончания преступления - субъективная, объективная и смешанная. Согласно субъективной теории преступление окончено исходя из представления об этом субъекта преступления. По объективной теории оконченность преступления определяется исключительно законодателем. Субъективно-объективная (смешанная) теория пытается соединить законодательную формулировку окончания преступления с представлением об этом виновного лица.

Последняя точка зрения ближе всего к истине. Окончено либо не окончено деяние, определяет прежде всего законодатель.

Так, если состав разбоя сконструирован как нападение, а завладение имуществом необязательно, то если и не удалось разбойнику похитить имущество жертвы, преступление признается оконченным.

Так, имея умысел на убийство, Л. стреляет в потерпевшего, но лишь тяжело ранит его. Налицо покушение на убийство, а не оконченное причинение тяжкого вреда здоровью, поскольку содержанием умысла было лишение жизни другого человека. Цель не была реализована, желаемые последствия не наступили. Причинение тяжкого вреда поглощается покушением на убийство, ибо было этапом убийства. Следуя ст. 29 УК РФ, все признаки оконченного причинения состава тяжкого вреда здоровью налицо, содеянное следовало бы считать оконченным преступлением, но в действительности налицо - покушение на убийство.

Неоконченным преступлением признается приготовление к преступлению и покушение на преступление (ч. 2 ст. 29 УК РФ). Данная норма также нуждается в уточнении. Дело в том, что существуют два вида неоконченных преступлений - прерванное по не зависящим от лица обстоятельствам и добровольно не оконченное (оставленное). Глава 6 УК РФ объединяет оба вида общим родовым понятием "неоконченное преступление". Приготовление к преступлению и покушение на преступление - суть разновидности прерванных по не зависящим от лица обстоятельствам преступлений. От них отличается добровольно не оконченное преступление, в котором общественно опасные последствия не наступили по зависящим от лица обстоятельствам, а именно в силу его добровольного отказа от завершения преступления. При этом мотивы незавершенного преступления могут быть самыми различными, имеет значение лишь действительная добровольность отказа.

Помещение норм о приготовлении к преступлению и о покушении на преступление в единой ст. 30 УК РФ вполне обоснованно. Различия между приготовлением и покушением иногда провести непросто, а значение для оценки общественной опасности этих видов неоконченного преступления не столь существенно, ибо прерванность деяния на той или иной стадии происходит по не зависящим от лица обстоятельствам и потому ни в заслугу, ни в вину ему поставлены быть не могут.

Приготовление к преступлению и покушение на преступление квалифицируются по двум статьям УК - ст. 30 и статье Особенной части Кодекса, которая предусматривает состав преступления, к совершению которого лицо готовилось либо совершить которое покушалось (ч. 3 ст. 29 УК РФ). Ссылка на ст. 30 необходима потому, что все составы преступлений в Особенной части кодекса сформулированы как оконченные. Если бы в Общей части не предусматривалась ответственность за неоконченное преступление, нельзя было бы кого-либо привлечь к ответственности за него.

3. Приготовление к преступлению

Первую стадию совершения преступления составляют подготовительные действия, которые создают благоприятные условия для совершения запланированного преступления. Их примерный перечень дает ч. 2 ст. 30 УК РФ. Например, сговор с соучастником для совершения корыстного преступления, покупка огнестрельного оружия для совершения убийства, изучение режима работы банка для совершения хищения денег и т.д.

Длительность и тщательность приготовительных действий определяются характером готовящегося преступления. Чем оно сложнее и опаснее, тем, как правило, многостороннее и продуманнее приготовление к его совершению. В ситуативных преступлениях стадия приготовительных действий протекает свернуто, и преступление прекращается на ней редко (например, при внезапно возникшем и немедленно реализованном умысле хулигана). В преступлениях типа захвата заложников, терроризма, шпионажа, так называемого "заказного убийства" приготовительные действия многочисленны и основательны. В дореволюционном законодательстве для обозначения вины в таких преступлениях существовало понятие "предумысел". От преступлений с предумыслом отличались преступления без предумышления.

В уголовно-правовой доктрине относительно содержания приготовления к преступлению существовало немало точек зрения. Оно то признавалось "отдаленным покушением", то включалось в обнаружение умысла. В частности, в дореволюционном уголовном праве (ст. 7 Уложения 1845 г.) приготовлением признавалось лишь приискание и приспособление средства для совершения преступления. Остальные виды подготовительных действий, не связанные с орудиями и средствами совершения преступления, относились к обнаружению умысла.

С обеими крайностями дореволюционного уголовного права нельзя согласиться. Покушение, независимо от степени его отдаленности от оконченного преступления, отличается от самого близкого к совершению преступления подготовительного действия тем, что все подготовительные действия совершаются до начала исполнения состава преступления, его объективной стороны. Они лишь предваряют, создают условия для совершения преступления. Что касается обнаружения умысла, то, как ранее отмечалось, оно стадией преступления не является.

Практические, т.е. законодательный и правоприменительный, аспекты приготовления к преступлению сводятся к следующему:

а) объем криминализации приготовления к преступлению; б) отличие его от покушения; в) пределы наказуемости приготовления.

В истории российского уголовного законодательства ответы на эти вопросы предлагались неодинаковые. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных ограничивало приготовительные действия приисканием и приспособлением средств для совершения преступления. Наказывалось оно лишь в двух случаях: когда было противозаконным само приобретение некоторых средств (например, оружия) и когда приготовление относилось к особо тяжким преступлениям. Таких преступлений по Уложению было четыре: приготовление к мятежу, подделке денежных знаков, убийству и подлогу. УК РСФСР 1922 г. расширил понятие приготовления, он отказался в принципе от его криминализации. Так, ст. 12 гласила: "Приготовлением к преступлению считается приискание, приобретение или приспособление орудий, средств и создание условий для совершения преступлений.

Приготовление к преступлению карается, если оно само по себе является наказуемым действием".

Основные начала уголовного законодательства СССР и союзных республик 1924 г. вообще отказались от терминов "приготовление к преступлению" и "покушение на преступление"; в них говорилось о "начатом преступлении". Терминологическая неопределенность привела к тому, что законодатели союзных республик толковали это понятие по-разному: одни - как покушение, а другие - как приготовление и покушение. Пленум Верховного Суда СССР в своем постановлении от 7 мая 1928 г. разъяснил, что под "начатым преступлением" имеются в виду и приготовление, и покушение. Президиум ВЦИК СССР придал этому толкованию легальную силу. В результате все республики вынуждены были криминализировать приготовление к любому преступлению, что было теоретически ошибочным и отступало от позиций первого советского УК. Понимая это, авторы директивного письма Наркомюста СССР и Верховного Суда СССР по применению УК 1926 г. ориентировали практические органы так: "Однако следует подчеркнуть, что применение мер наказания за приготовление к преступлению может иметь место лишь в тех случаях, когда приготовительные к преступлению действия вылились в конкретную форму начала осуществления преступного умысла, а потому и являются социально опасными". Подчеркивалось тем самым, что приготовление наказывается при наличии в нем конкретной общественной опасности, которая определяется главным образом тяжестью подготавливаемого преступления.

Сложившаяся правоприменительная практика, по существу, подвергала преследованию и наказанию приготовления лишь к тяжким преступлениям - убийству, крупным хищениям, разбою. В 30-40-е гг. статья УК о приготовлении к преступлению использовалась как средство для грубейших нарушений законности. Вымышленное обвинение в "приготовлении к террористическому акту" нередко встречалось в приговорах как основание для суровых репрессий. УК РСФСР предусматривал ответственность за приготовление ко всем преступлениям. В отличие от покушения понятие приготовления не содержало важного признака - прерванности подготовительных действий по не зависящим от лица обстоятельствам. Фактически кодекс определял не приготовление к преступлениям, а приготовительные действия.

"Приготовлением к преступлению признается, - устанавливала ст. 15, - приискание или приспособление средств или орудий или иное умышленное создание условий для совершения преступления". Наказывалось приготовление в рамках санкций за оконченное преступление.

УК РФ 1996 г. внес в норму о приготовлении к преступлению существенные изменения. Он расширил примерный перечень приготовительных действий, добавив "приискание соучастников преступления, сговор на совершение преступления", указал в качестве обязательного признака приготовления вынужденную прерванность приготовительных действий, "если при этом преступление не было доведено до конца по не зависящим от лица обстоятельствам". Декриминализированы приготовления к преступлениям небольшой и средней тяжести.

Приготовление к преступлению совершается исключительно с прямым умыслом. С такой формой вины коррелирует обязательный объективный признак приготовления - прерванность до начала исполнения состава по не зависящим от лица обстоятельствам. Именно желая наступления общественно опасных последствий, субъект создает все необходимые условия, и только непредвиденные обстоятельства срывают его планы.

Возможны случаи, когда до пресечения действий виновный успевает выполнить состав другого преступления. Например, приобрести огнестрельное оружие или купить наркотические средства, чтобы усыпить жертву, и т.д. В таких случаях на общих основаниях виновный подлежит ответственности за оконченное преступление - незаконный оборот оружия либо наркотиков и, кроме того, за приготовление соответственно к убийству или разбойному нападению. Так, группа из трех граждан по мотивам мести запланировала взорвать дверь квартиры потерпевшего. Приехав на автомашине, они поставили ее на тротуар у дома жертвы. Дворник в резкой форме потребовал машину с тротуара немедленно убрать и при этом грозил сообщить об этом в милицию. Испугавшись, субъекты сложили взрывчатые вещества в урну у подъезда дома и уехали. Сработавшим взрывным устройством оказалась убитой проходившая мимо дома студентка. В этих действиях субъектов содержится приготовление к умышленному уничтожению имущества, незаконное приобретение взрывных устройств и убийство, форма вины которого зависит от данных относительно места расположения и убойных свойств взрывного устройства (либо умышленное убийство с прямым неконкретизированным или альтернативным умыслом, либо неосторожное убийство).

В большинстве зарубежных уголовных кодексов приготовление к преступлению не криминализируется. Однако считать такую позицию безоговорочно гуманной и либеральной можно лишь с учетом объема криминализации приготовлений как оконченных преступлений. Если заговор, сговор, приобретение яда, подстрекательство к любому преступлению объявляются оконченными преступлениями, тогда ненаказуемость приготовления оказывается не только декларативной, но означает усиление репрессии за неоконченное деяние, ибо не позволяет от него добровольно отказаться. Например, за сговор на совершение преступления в большинстве УК стран Европы, Англии и США предусматривается ответственность как за оконченное преступление. Однако по своей сути - это приготовление к самым различным преступлениям, подобно подстрекательству. До момента прерывания преступления по не зависящим от лица обстоятельствам допустим добровольный отказ, и тогда лицо не подлежит уголовной ответственности. При криминализации же приготовлений как оконченных преступлений добровольный отказ исключается.

Наказание приготовления к преступлению в мировой законодательной практике осуществляется по двум вариантам: в пределах санкции за оконченное преступление, приготовление к которому осуществлялось, или по правилам обязательного снижения наказания.

УК РФ 1996 г. в отличие от УК РСФСР 1960 г. избрал второй вид наказуемости приготовления. Срок или размер наказания за приготовление не может превышать половины максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного соответствующей статьей Особенной части Кодекса за оконченное преступление (ч. 2 ст. 66 УК РФ). При этом смертная казнь и пожизненное лишение свободы за приготовление к преступлению (равно как и за покушение) не назначаются (ч. 4 ст. 66 УК РФ).

Таким образом, можно сделать следующие выводы: 1) приготовление к преступлению - это умышленное создание условий для совершения умышленного преступления, не доведенного до конца по не зависящим от лица обстоятельствам; 2) приготовление к преступлению квалифицируется по ст. 30 УК РФ и по статье Особенной части, предусматривающей ответственность за то преступление, к которому готовился виновный; 3) если в процессе совершения приготовительных действий субъект выполнит состав другого (а не того, к которому готовился) преступления, он отвечает и за это оконченное преступление, и за приготовление к соответствующему преступлению; 4) наказание за приготовление к преступлению обязательно снижается.

4. Покушение на преступление

Покушение на преступление - это исполнение состава преступления, прерванное до наступления общественно опасных последствий по независящим от лица обстоятельствам. УК РФ 1996 г. сохранил в основном определение покушения по УК РСФСР 1960 г.

Часть 3 ст. 30 УК РФ дает такую редакцию: "Покушением на преступление признаются умышленные действия (бездействие) лица, непосредственно направленные на совершение преступления, если при этом преступление не было доведено до конца по не зависящим от этого лица обстоятельствам".

Исторически со времени принятия французского УК 1810 г. по учению классической школы уголовного права покушение на преступление трактовалось как "начало исполнения состава преступления". Статья 121 (5) нового УК Франции 1993 г. устанавливает: "Покушение на преступление образуется, если, проявившись началом исполнения, оно не было приостановлено или если оно не имело последствий лишь по обстоятельствам, не зависящим от воли его исполнителя". Болгарский УК определяет покушение как "начало исполнения умышленного преступления, при котором исполнительное деяние не завершено или хотя и завершено, но не наступили предвиденные лицом общественно опасные последствия этого преступления". Недостатком этой дефиниции следует считать отсутствие в ней указания на непременный признак любого покушения - незавершение преступления по не зависящим от лица обстоятельствам.

Аналогичный дефект содержит УК ФРГ, в котором говорится, что покушение на уголовное деяние совершает тот, кто в соответствии со своим представлением о деянии непосредственно приступает к исполнению состава преступления. Обращает на себя внимание и то, что немецкая формулировка исходит из субъективного критерия исполнения состава, т.е. из представления покушавшегося, а не из законодательной характеристики состава преступления. Субъективный критерий начала исполнения состава способен внести путаницу в квалификацию покушения, сделать ее шаткой в зависимости от труднодоказуемого "представления" виновного лица, распространить на ненаказуемое по закону приготовление к преступлению.

УК Испании 1995 г. предлагает следующую дефиницию покушения: "Покушением на преступление признаются действия лица, непосредственно направленные на совершение преступления и которые объективно должны были бы привести к определенному результату, однако данный результат не достигнут по причинам, не зависящим от воли лица" (ч. 1 ст. 16).

Начало исполнения состава преступления наличествует с момента совершения хотя бы одного действия (бездействия), входящего в объективную сторону состава. Например, кража представляет собой тайное хищение чужого имущества (ч. 1 ст. 158 УК РФ). Квалифицированный состав предусматривает проникновение в жи-лище, помещение либо иное хранилище (п. "в" ч. 2 ст. 158 УК РФ). С момента проникновения в жилище начинается исполнение состава кражи. Если она будет прервана, например, хозяином квартиры, виновный подлежит ответственности за покушение на квали-фицированную кражу.

Не зависящие от воли лица обстоятельства, прерывающие исполнение состава до наступления общественно опасного последствия, чаще всего имеют внешний, объективный источник. Однако в отдельных случаях такие обстоятельства могут носить субъективный характер, т.е. проистекать от самого виновного лица, но во время совершения преступления против его воли.

Например, П. проник в квартиру для совершения кражи ценных вещей. Но, соблазнившись содержимым бара в буфете, "додегустировался" до глубокого опьянения и сна, в котором и застал его хозяин квартиры.

В другом уголовном деле М., хронический наркоман, решил убить свою сожительницу, которая отказалась с ним встречаться. Захватив холодное оружие и приняв сильную дозу наркотиков, М. пришел к ней в дом. Во время ссоры он размахивал ножом, угрожая убить потерпевшую. Внезапно наступил наркотический шок, виновный упал на пол и потерял сознание. Потерпевшая оперативно вызвала наряд милиции, М. был арестован, затем осужден за покушение на убийство и за незаконный оборот наркотиков.

В обоих приведенных делах имеется покушение соответственно на кражу и убийство. Обстоятельства, прервавшие доведение преступления до конца, вначале инициировались виновными, но затем оказались ими неуправляемыми.

С субъективной стороны (по тем же основаниям, которые приведены применительно к приготовлению) покушение на преступление возможно исключительно с прямым умыслом. Это положение четко выдерживается и в теории, и на практике.

Так, К., узнав, что Т. встречается с ее сожителем С., пришла к дому, где те пребывали, разбила окно, сломала телевизионную антенну и бросила в комнату заранее приготовленный ею баллон с бензином. В результате в комнате возник пожар, Т. и С. получили тяжелые ожоги. Суд признал К. виновной в покушении на убийство двух лиц и в умышленном уничтожении чужого имущества, совершенном общеопасным способом. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда России, рассмотрев дело в кассационном порядке, приговор изменила. Было признано, что обстоятельства содеянного К. говорили в пользу косвенного умысла на убийство. Покушение же с косвенным умыслом не совершается. Поэтому действия К. в части посягательства на жизнь были переквалифицированы на фактически причиненные тяжкие телесные повреждения. При покушении возможен аффективный прямой умысел. Если субъект выстрелил в потерпевшего с целью убийства, но промахнулся, например, действуя в состоянии аффекта, он будет отвечать за покушение на убийство, совершенное в состоянии аффекта (ст. 30 и ст. 107 УК РФ).

Что касается возможности покушения с неконкретизированным или альтернативным умыслом, то здесь мнения теории и практики неоднозначны. Одни авторы считают, что квалифицировать покушение на преступление с неконкретизированным умыслом надо, ориентируясь на более тяжкое преступление, другие, напротив - на менее тяжкое, третьи предлагают компромиссное решение Так, в свое время до Военной коллегии Верховного Суда СССР дошло уголовное дело, приговоры по которому судом отменялись именно из-за неправильной оценки неконкретизированного умысла виновного. Пятеро военнослужащих затеяли на мосту драку, во время которой один из ее участников сбросил другого с моста в реку. Пролетев шестиметровый пролет, упавший солдат отделался легким телесным повреждением без расстройства здоровья. Одна судебная инстанция квалифицировала содеянное как покушение на убийство, вторая - как оконченные легкие телесные повреждения, третья - как злостное хулиганство. При неконкретизированном умысле преступление следует квалифицировать по фактическим последствиям. Поэтому Военная коллегия пришла к выводу, что в действиях виновного наличествует оконченный состав злостного хулиганства. Драка в данном месте и сбрасывание потерпевшего с моста в реку признаны грубым нарушением общественного порядка. Одновременно можно считать, что с неконкретизированным умыслом, к тому же близким по содержанию к косвенному умыслу, покушения не совершаются. Преступник ставит прямую цель достижения вполне определенного результата. В ситуациях с неконкретизированным умыслом трудно признать прерывание преступ-ления до конца происшедшим исключительно по не зависящим от воли виновного обстоятельствам.

Иное положение с покушениями в преступлениях с альтернативным прямым умыслом. При нем лицо желает причинить два или более ущерба соответственно двум и более объектам. Какой из них фактически пострадает, ему все равно. Поэтому правило квалификации преступлений с альтернативным прямым умыслом "по фактическим последствиям" пригодно и для покушений.

Лицо отвечает за фактически совершенное покушение на одно из альтернативно состоявшихся преступлений. Например, лицо дает взятку чиновнику, не зная точно, государственное ли это должностное лицо либо управленец частной фирмы. Дача взятки не состоялась ввиду задержания виновного. Налицо покушение на дачу взятки фактическому чиновнику - государственному или частному.

Следовательно, вина в покушении - это прямой конкретизированный умысел, а также прямой аффективный и альтернативный.

Для уголовных законов, которые криминализировали неоконченное преступление лишь начиная с покушения, вопрос о разграничении приготовления и покушения означает разграничение непреступного (приготовление) и преступного (покушение) деяния. В доктрине предложено большое количество теорий разграничения приготовления и покушения. Основные из них: а) исходящие из субъективного критерия (злого намерения, представления субъекта о виде совершаемого им неоконченного преступления); б) объективные, которые исходят из законодательного определения объективной стороны состава; в) смешанные, в которых соединяются субъективный и объективный подходы. В немецкой доктрине, в законе и на практике преобладают субъективные воззрения на покушение. В других странах размежевание приготовления и покушения весьма разноречиво. Иногда суды нарушают принцип ненаказуемости приготовления, толкуя его как "отдаленное покушение". Самым прочным и обоснованным, как отмечалось, является критерий начала исполнения состава, а точнее - его объективной стороны. Все действия, совершенные до исполнения состава, относятся к приготовлению.

От оконченного преступления покушение отличается лишь одним признаком - отсутствием общественно опасного последствия. Это последствие, с одной стороны, должно входить в содержание умысла и цели покушавшегося, с другой - соответствовать законодательному описанию последствий, не наступивших исключительно по не зависящим от лица обстоятельствам. Как и при приготовлении, в случае, когда покушавшийся успевает выполнить состав другого преступления, он несет ответственность и за него.

Сторонники разделения преступлений и составов преступлений на материальные и формальные полагают, что в бездействия. К формальным беспоследственным преступлениям ошибочно относят большинство преступлений с неимущественными и нефизическими последствиями. Психологический (моральный) вред, организационный ущерб всем иным объектам, кроме убийства, причинения вреда здоровью и материального ущерба, игнорируется. В результате на большинство преступлений норма о покушении не распространяется вопреки установлению на этот счет УК, не знающего каких-либо ограничений понятия покушения на преступление.

В действительности покушения на все без исключения преступления реальны, особенно при так называемом "негодном" покушении. Например, как покушение на "формальное" оскорбление следует квалифицировать унижение чести и достоинства потерпевшего, который в момент деяния крепко спал в кресле, о чем не знал виновный. В составе дезертирства также не названы прямо общественно опасные последствия и потому оно считается, якобы, формальным. Однако при задержании пожелавшего дезертировать лица на пропускном пункте воинской части должна следовать квалификация "покушение на дезертирство".

В теории уголовного права, а иногда также в уголовных кодексах различаются виды покушения: оконченное и неоконченное, годное и негодное. Последнее, в свою очередь, подразделяется на покушение на негодный объект и покушение с негодными средствами.

Неоконченным признается покушение, при котором субъект не успел совершить все действия, входящие в объективную сторону состава. Оконченным - когда все действия (бездействие) совершены, но результат по не зависящим от лица обстоятельствам не наступил.

Однако критика деления покушения на оконченное и неоконченное довольно обоснованна. Всякое покушение прерывается дальше или ближе к последствиям преступления помимо воли субъекта. Поэтому заслуга пресечения начатого исполнения состава преступления должна отдаваться тому, кто остановил преступление. УК РФ 1996 г., как и прежние кодексы, не предусматривает оконченного и неоконченного покушения.

В литературе и некоторых УК можно также встретить указание на негодное покушение. При этом выражение "покушение на негодный объект" - ошибочно. Объект правоохраны всегда пригоден для посягательства, потому и покушавшийся на него несет уголовную ответственность. Речь должна идти о покушении на негодный предмет, включающий как неодушевленные вещи, животных, птиц, так и человека (потерпевшего - по уголовно-процессуальному определению). Негодным для посягательства предмет может оказаться ввиду его отсутствия, а также вследствие утраты им прежних своих свойств, защищаемых законом.

Покушением на негодный предмет является, например, попытка приобретения наркотического средства, вместо которого субъекту был продан безвредный порошок, выстрел в голову потерпевшему, убитому полчаса назад, о чем стрелявший не знал.

Во всех случаях покушения на негодный предмет налицо фактическая ошибка лица относительно свойств предмета посягательства. Такая ошибка охватывается не зависящими от лица обстоятельствами, которые прерывают покушение. Поэтому на общих основаниях виновный подлежит ответственности за покушение на соответствующее преступление.

Также фактическую ошибку допускает лицо, пытающееся достичь преступной цели с негодными средствами. Подобные средства могут оказаться таковыми лишь в данном конкретном случае, но могут быть и абсолютно непригодными при любых обстоятельствах. Иллюстрацией первой разновидности непригодности средств может служить дача по ошибке вместо яда безвредного лекарственного препарата или попытка выстрелить в жертву из незаряженного оружия. Абсолютно непригодны средства, связанные с суеверием или полным невежеством, например, заговоры, "напущение порчи, сглаза" и т.п. Первый вариант использования случайно непригодных средств влечет ответственность за покушение, ибо результат не наступил по не зависящим от покушавшегося обстоятельствам. Во втором случае, скорее всего, дело не будет возбуждено за малозначительностью деяния (ч. 2 ст. 14 УК РФ).

Уместно отметить, что расцвет в последнее время в России оккультизма на почве глубокого системного кризиса, в том числе духовного, правовая оценка гипнотического, энергетического воздействия, "заговоров" и проч., не говоря уже о применении биопсихологического оружия, может потребовать уточнения уголовно-правовой оценки покушения с такими негодными средствами. Вполне реальны случаи воздействия "черной магии" на сверхчувствительного человека, который, по оценке судебно-психиатрической экспертизы, мог тяжело заболеть. В подобных случаях допустима постановка вопроса о покушении на причинение вреда здоровью потерпевшего.

Иллюстрацией покушения с негодными средствами может служить дело Ц. Для ограбления Сбербанка он изготовил устройство и в запланированное время вошел в помещение банка для разбойного нападения. Взрывное устройство не сработало из-за технической неисправности. Выбежав из банка, Ц. зашел в соседний дом и стал разбирать взрывное устройство, чтобы выяснить причину его поломки. Устройство взорвалось, ранив Ц. Одновременно взрывом были повреждены газовые трубы, и семнадцать жильцов, получив отравления, были госпитализированы. Ц. был осужден за оконченное преступление - изготовление взрывного устройства, неоконченное разбойное нападение на Сбербанк и за причинение гражданам вреда здоровью по неосторожности.

В ч. 3 ст. 29 УК РФ предусмотрены правила квалификации приготовления и покушения: "Уголовная ответственность за неоконченное преступление наступает по статье настоящего Кодекса, предусматривающей ответственность за оконченное преступление, со ссылкой на статью 30 настоящего Кодекса". УК РФ 1996 г. предусматривает обязательное снижение наказания за покушение на преступление. Часть 3 ст. 66 УК РФ гласит: "Срок или размер наказания за покушение на преступление не может превышать трех четвертей максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного соответствующей статьей Особенной части настоящего Кодекса за оконченное преступление". И далее: "Смертная казнь и пожизненное лишение свободы за приготовление к преступлению и покушение на преступление не назначаются" (ч. 4 ст. 66 УК РФ).

Итак: 1) покушение на преступление - это исполнение состава умышленного преступления, прерванного по не зависящим от лица обстоятельствам до наступления общественно опасного последствия; 2) покушение отличается от приготовления стадией, на которой прерывается преступная деятельность: приготовление прерывается до начала исполнения состава преступления, его объективной стороны, покушение - в процессе исполнения состава до момента наступления общественно опасных последствий; 3) от оконченного преступления покушение отличается отсутствием общественно опасных последствий; 4) виды покушения - оконченное и неоконченное, годное и негодное (на негодный предмет и с негодными средствами) не имеют значения для квалификации покушения, ибо во всех случаях недоведение преступления до конца происходит помимо воли субъекта; 5) покушение на любое преступление наказуемо, однако УК РФ 1996 г. устанавливает обязательное снижение наказания за покушение.

5. Добровольный отказ от преступления

Добровольный отказ от преступления - это прекращение лицом подготовительных действий или исполнения состава преступления при сознании возможности доведения преступления до конца. УК РСФСР 1960 г. не давал определения добровольного отказа от преступления и не определял его правовую природу. В ст. 16 лишь говорилось, что при добровольном отказе лицо подлежит уголовной ответственности в том случае, если фактически совершенное им деяние содержит состав иного преступления. Такой текст юридически неосведомленному гражданину грозил уголовной ответственностью вместо того, чтобы выполнять функцию, по образному выражению, "золотого моста", который законодатель строит для начавшего преступление лица.

Следуя задаче предупреждения преступления, УК РФ 1996 г. значительно расширил статью о добровольном отказе. В ней не одна, как в УК РСФСР 1960 г., а пять частей. Она содержит понятие добровольного отказа, определяет правовую природу, уточняет терминологию, регламентирует добровольный отказ соучастников.

Части 1 и 2 ст. 31 УК 1996 г. гласят:

"1. Добровольным отказом от преступления признается прекращение лицом приготовления к преступлению либо прекращение действий (бездействия), непосредственно направленных на совершение преступления, если лицо осознавало возможность доведения преступления до конца.

2. Лицо не подлежит уголовной ответственности за преступление, если оно добровольно и окончательно отказалось от доведения этого преступления до конца".

Добровольный отказ может побуждаться любыми мотивами - сострадание, страх перед наказанием, нецелесообразность и др. Главное, чтобы мотивация не устраняла понимания лицом того, что оно способно довести начатое преступление до конца.

Инициатива отказа может исходить от свидетеля, соучастников, жертвы. Однако решение об отказе всегда свободно избирает само лицо, выбирая один из двух вариантов - продолжить преступление или прекратить его. Закон обоснованно делает акцент на осознании возможности беспрепятственно завершить преступление. Объективно такая возможность может отсутствовать, но лицо об этом не знает. Например, М. решил проникнуть в квартиру своего одноклассника П. с целью кражи магнитофона. Однако перед дверью его квартиры остановился, решив, что "игра не стоит свеч", и ушел домой. Позже, когда он рассказал П. о своем поступке, тот рассмеялся и сказал, что магнитофон давно находится за городом на даче. М. сознавал возможность совершения кражи чужого имущества, хотя объективно он бы не мог ее совершить. Налицо - добровольный отказ от преступления.

Как всякая другая возможность, возможность, осознаваемая лицом, при добровольном отказе варьируется по степени вероятности реализации. Насколько конкретная степень вероятности совершения преступления осознается лицом - вопрос факта. Однако во всяком случае, если лицо не осознает реальной опасности разоблачения или задержания в конкретной обстановке, отказ можно признать добровольным. Так, А., X. и Ф., заранее организовавшись для совершения крупной кражи из квартиры выехавшего за границу Л., приехали на грузовой машине с надписью "Перевозка мебели" и направились к подъезду, где находилась квартира. Вопреки их ожиданиям у подъезда на скамейке сидели соседи по подъезду и с подозрением разглядывали прибывших. Те ретировались, испугавшись, что будут опознаны и наказаны. Вероятность совершения квартирной кражи в данной ситуации оказалась небольшой. Поэтому такой отказ нельзя считать добровольным.

На практике проблемы наличия или отсутствия добровольного отказа чаще всего встречаются по делам об изнасиловании.

Так, Э. затащил М. в сарай для совершения над ней насилия. Хотя на лице Э. была повязка, М. узнала в нем односельчанина и сказала ему об этом. Испугавшись разоблачения, тот оставил жертву и убежал. Суд признал, что Э. совершил покушение на изнасилование, которое не завершил по не зависящим от него обстоятельствам - из-за угрозы немедленного разоблачения.

Конечно, полностью вероятность доведения преступления до конца в данном случае не исключалась, однако она оказалась небольшой, а вероятность быть задержанным - значительной.

В другом деле потерпевшая, сопротивляясь насильнику, заявила, что если он над ней надругается, то она покончит с собой. Субъект пожалел девушку и прекратил домогательства. Здесь налицо добровольный отказ от преступления: преступник сознавал возможность доведения преступления до конца (угроза девушки этому не препятствовала), но эту возможность не использовал.

Отказ означает окончательное прекращение начатого преступления. Перерыв в начатом преступлении по "тактическим" соображениям не образует отказа. Например, если пытавшийся проникнуть на склад оружия с целью его похищения П. обнаружил, что на вахте стоит не его соучастник, а другой вахтер, и отложил хищение, то здесь отсутствует добровольный отказ.

Виновный должен отвечать за приготовление к хищению оружия. Отказ от повторения попытки совершить преступление не означает добровольного отказа от начатого преступления. Окончательность отказа распространяется только на начатое преступление, а не на последующие преступные деяния.

Основанием непривлечения к уголовной ответственности и освобождения от нее является отсутствие состава преступления. В поведении добровольно отказавшегося от преступления нет признаков неоконченного, прерванного против его воли приготовления к преступлению или покушения на преступление.

Часть 4 ст. 31 УК РФ впервые регламентирует добровольный отказ соучастников. Он различается по содержанию и последствиям в зависимости от вида соучастника. Организатору и подстрекателю предъявляются более жесткие требования для добровольного отказа, чем пособнику. Добровольный отказ организатора и подстрекателя должен состоять в предотвращении доведения преступления исполнителем до конца (посредством своевременного сообщения органам власти или иными мерами).

Для добровольного отказа пособника ему достаточно принять все зависящие от него меры предотвращения совершения преступления. Если эти меры оказались безрезультатными и исполнитель окончил преступление, пособник от уголовной ответственности все же освобождается. "Все от него зависящие меры" со стороны пособника прежде всего выражаются в устранении, изъятии его "вклада" в преступление: передал исполнителю ключи от чужой квартиры, а затем до начала кражи забрал их (хотя бы исполнитель все равно совершил кражу путем взлома двери); передал пистолет для совершения убийства, но забрал его, а исполнитель совершил убийство ножом и т.д.

Часть 5 ст. 31 УК РФ говорит о наказании неудавшегося добровольного отказа организатора и подстрекателя. В таком случае они несут ответственность как соучастники совершенного преступления. Попытка добровольного отказа может быть учтена судом как смягчающее наказание обстоятельство.

Добровольный отказ не следует смешивать с деятельным раскаянием, которое представляет собой добровольное заглаживание причиненных общественно опасных последствий. Его содержание зависит от характера причиненного вреда - физического, психического, социального, имущественного, организационного.

Заглаживание физического вреда осложнено, а при убийстве - исключено. Однако предпринятые после совершения преступления меры по спасению раненного потерпевшего, срочное доставление его в больницу, оказание медицинской помощи, иные попытки уменьшить причиненный вред закон признает смягчающим вину обстоятельством (п. "к" ч. 1 ст. 61 УК РФ).

Более всего возможно загладить причиненный ущерб в имущественных преступлениях. Допустимы денежная компенсация утраченного потерпевшим имущества, возврат похищенной вещи, восстановление имущественных прав собственным трудом (ремонт поврежденного имущества).

Дезорганизационный вред не всегда возместим. Все зависит от характера и величины причиненной преступлением дезорганизации соответствующих социальных отношений. Например, Ш. на дискотеке раскидал стулья, растолкал присутствующих, нецензурно их обругал, выключил магнитофон. Если после этого он вскоре добровольно восстановил нарушенный порядок своими силами, извинился перед потерпевшими, восстановил звучание музыки - состав хулиганства Ш. в деянии имеется. Однако его деятельное раскаяние может послужить основанием освобождения его от уголовной ответственности (ч. 1 ст. 75 УК РФ).

Для возмещения психологического (морального) вреда достаточно извиниться перед потерпевшим за оскорбление или клевету, прекратить угрозы и заверить, что прежние угрозы были несерьезными и субъект искренне о них сожалеет. Кроме того, возмещение морального ущерба возможно и в денежном исчислении (посредством гражданского иска).

Добровольный отказ от преступления отличается от деятельного раскаяния тем, что первый происходит до наступления общественно опасных последствий, а раскаяние осуществляется после их наступления. При добровольном отказе - нет состава преступления. При деятельном раскаянии - состав преступления налицо. Добровольный отказ дает основание для непривлечения лица к уголовной ответственности. Деятельное раскаяние выступает как основание освобождения от уголовной ответственности.

Таким образом: а) добровольный отказ от преступления представляет собой окончательный отказ от приготовительных действий или исполнения состава преступления при осознании возможности его совершения; б) мотивы добровольного отказа не имеют значения, если они не устраняют представления лица об успешном завершении преступления; в) добровольно отказавшееся от начатого преступления лицо несет ответственность лишь за иное оконченное преступление, если оно его совершает до добровольного отказа; г) добровольный отказ отличается от деятельного раскаяния по содержанию и основаниям непривлечения или освобождения от уголовной ответственности.