Библиотека научных работ: Система городского права Западноевропейского средневековья

Знание — сила. Библиотека научных работ.
~ Портал библиофилов и любителей литературы ~

ИНТЕРЕСНОЕ

Система городского права Западноевропейского средневековья

Система городского права Западноевропейского средневековья

Курсовая работа
Система городского права западноевропейского средневековья
Содержание
Введение
1. Формирование системы городского права Западноеропейского средневековья
2. Источники городского права Западноевропейского средневековья
2.1 Городская хартия основной источник городского права
2.2 Парижский регистр профессий: панорама стандартов
2.3 Торговое право средневековой Европы
2.4 Каноническое право средневековой Европы
2.5 Великая хартия вольностей как источник парламентаризма
Заключение
Список используемой литературы
Введение
В конце XI и в XII столетии возникли тысячи новых городов - в Северной Италии, Фландрии, Франции, Нормандии, Англии, немецких княжествах, Кастилии и Арагоне и в других частях Европы. Новые города появились даже до того, как сами эти территории стали целостными политическими образованиями, а в некоторых отношениях городские общины имели больше общего друг с другом, чем с теми странами, в которых они располагались. Ибо как ни был разнообразен их облик, они все обладали общим самосознанием городских сообществ и все имели схожие правовые институты - все они управлялись системой городского права.
Актуальность выбранной темы курсовой работы заключается в том, что города, которые возникли в Европе в XI-XII вв., не были ни административными постами центральной власти, ни самостоятельными республиками. Они были нечто среднее. Поэтому и среди источников средневекового городского права документы совершенно разного происхождения и типа: королевские и сеньориальные жалованные грамоты, установления городских советов, запись обычного права и т.д. кроме того право, действовавшее в городе, разнородно и с точки зрения его правовой основы, что естественно, ибо оно вырастает на пересечении разных его видов (королевского, статутного и сеньориального).
Цель курсовой работы - рассмотреть систему и источники возникновения городского права в средневековой Европе.
Указанная цель достигается решением следующих задач:
- рассмотреть систему и основные источники средневекового городского права;
- выявить какое влияние оказали источники и институты средневекового городского права на современное законодательство.
Поставленные задачи решаются общими и специальными методами теоретического исследования: исторический метод; метод системного подхода; динамические методы, позволяющие судить о закономерностях развития и выявления причинных зависимостей различных аспектов исследуемой проблемы; метод толкования норм права, который позволяет устанавливать истинный смысл содержания правовой нормы.
Объектом исследования данной работы правовое регулирование жизнедеятельности средневекового города.
Предметом исследования данной работы является источники средневекового городского права.
Лишь отдельные аспекты данной многогранной и чрезвычайно широкой, объемной по кругу вопросов и граней темы дипломной работы нашли частичное отражение в многочисленных диссертациях, а также в публикациях В. А. Томсинова, В. В. Стоклицкой-Терешкович, А. Л. Рогачевского, В. М. Корецкого, М. Вебера, О. Р. Бородина и других известных специалистов в области истории права.
1. Формирование системы городского права Западноевропейского средневековья
В первые десятилетия XIV в., до того как "черная смерть", чума 1350 гг. выкосила не менее трети, а возможно и более половины городского населения, в городах Западной Европы жило около 6 миллионов человек - из общего населения примерно в 60 миллионов. Хотя по этому периоду истории точные статистические данные получить невозможно, есть достаточно оснований для научной догадки о том, что в конце XII в. из общего населения в примерно 40 миллионов около 4 были городскими жителями. В начале XIV в., по мнению некоторых ученых, четыре города имели население 100 тысяч - это Венеция, Флоренция, Палермо и Париж, а еще в пяти городах - Милане, Генуе, Барселоне, Кельне и Лондоне - жили примерно по 50 тысяч человек. Городов, имевших, по оценке специалистов, население от 20 до 40 тысяч каждый, было больше, и в их число входили Болоньа Падуя, Гент, Брюгге, Страсбург, Нюрнберг, Любек и Гамбург. Еще больше было городов с населением от 6 до 20 тысяч, таких как Йорк, Бристоль Ипр, Антверпен, Аугсбург, Франкфурт, Цюрих, Базель и другие". Некоторые же специалисты считают, что в Милане и Венеции жили по 200 тысяч человек, а в Генуе и Неаполе (как и в Париже, Палермо, Флоренции) примерно по 100 тысяч. Еще один автор оценивает население Парижа в 100 тысяч в конце XII в. и в 240 тысяч в конце XII . Ну, разумеется, было и множество городов с населением менее 6 тысяч человек, а во многих все население исчислялось сотнями жителей.
Эти большие и малые города, столь различные по размерам, возникали и развивались весьма разнообразными способами и по весьма разнородным причинам. Однако существовали определенные общие модели, делавшие все их городами, точно так же, как существуют определенные общие модели, делающие разные национальные государства XX в. национальными государствами.
Наилучший путь раскрыть эти общие модели - описать происхождение и раннее развитие городов разных видов в разных частях Европы, начиная с Франции и направляясь затем в Нормандию, Фландрию, германские герцогства, Англию и, наконец, в Италию.
Камбре в Пикардии (на крайнем севере нынешней Франции), на месте которого раньше располагался римский город Камаракум, завоевывали мадьяры и норманны. К X в. он стал маленьким епископским городом, "civitas", за стенами которого располагался огороженный частоколом торговый квартал. К 1070 г. пригородные купцы разбогатели настолько, что потребовали огородить свой квартал каменной стеной.
В 1075 г., вскоре после того, как папа Григорий VII провозгласил политическое и правовое единство церкви и ее независимость от империи, население Камбре, возглавляемое одним священником-папистом и богатыми купцами, восстало против власти императора и его епископа и "присягнуло коммуне". Это восстание быстро подавили. Однако еще через два года, когда новый епископ покинул свою епархию для принятия императорской инвеституры, второе восстание добилось успеха. Вновь возглавляемые григорианцем-священником и богатыми купцами, жители Камбре принесли присягу на верность городской коммуне и поклялись защищать ее от восстановления епископской власти. Однако в 1106 г. вмешался император, еще раз раздавив общину. И только по окончании борьбы за инвеституру (1122 г.) Камбре получил новую хартию вольностей, самый старый список которой датируется 1184 г.
Другие епископские города Пикардии на севере Франции последовали примеру Камбре и в конце XI - начале XII в. восстали против императорской власти, провозглашая присяжные коммуны. Как и в Камбре, епископы, власть которых первоначально исходила от императора, часто (хотя и не всегда) выступали против коммун, а партия папы их часто поддерживала. Так обстояло дело не только в Северной Франции, но и в Нидерландах а верной Италии, где происходили городские бунты, подобные камбрийскому.
Бове, тоже в Пикардии, представляет особый интерес, потому что в XII в. он получил хартию, обеспечивавшую большие полномочия самоуправления и широкие привилегии граждан (буржуа). Присяжная коммуна была создана в Бове в последние годы XI столетия, после четырех десятилетий острого конфликта между буржуа и целым рядом епископов. В конце концов король Людовик VI (1108-1137) издал хартию, признавшую власть общины; в 1144 г. ее подтвердил Людовик VII, а в 1182 г. (с некоторыми дополнениями) Филипп-Август Стоклицкая-Терешкович В. В. Основные проблемы истории средневекового города Х-XV веков. / В. В. Стоклицкая-Терешкович. - М.: 1960..
В Пикардии, как и в других областях Европы, время работало на городское самоуправление. Там, где, как в Лане, епископ сохранил право назначения на должности, его назначенцы становились муниципальными чиновниками магистрата и к концу XII столетия, как правило, избирались присяжными. Везде магистрат состоял из небольшой группы людей, выдвинутых ведущими гражданами и избираемых всеми жителями.
Весьма широким вольностям, дарованным Людовиком VI епископским городам Пикардии, можно противопоставить "элементарные свободы" (выражение Карла Стивенсона), данные тем же монархом десяткам городов, расположенных в королевском домене вокруг Парижа и прилегающих районах. Один такой небольшой город возле Орлеана, Лорри, получил от Людовика VI знаменитую грамоту, послужившую моделью для многих таких городов. Эта грамота установила максимальный размер ренты за землю и дом, отменила талью и многие другие подати, уменьшила военные повинности до однодневной службы в ближайших окрестностях, упразднила "согуеез" (с одним только исключением, что люди, имевшие лошадей и повозки, должны были раз в год доставлять в Орлеан королевское вино), ограничила штрафы, наказания, пошлины, сборы и другие платежи. Эта грамота установила, что любой человек, мирно проживший в городе год и один день, получает свободу и не может быть затребован своим прежним хозяином. Граждане могли продать свое имущество и отправиться куда угодно. Граждан нельзя было судить вне города, а для судебного разбирательства в городе были установлены различные нормы процедуры. Обязательного предоставления кредита отныне не существовало, только королю и королеве давалось две недели, чтобы заплатить за пищу.
Если свободы Лорри были более "элементарными", чем Бове, это обусловлено, несомненно, тем, что Лорри находился в королевском домене, а Бове - в домене вассала короля. Не только короли, но и герцоги, графы и другие правители областей имели сильные побудительные мотивы к тому, чтобы способствовать появлению городов на своих землях; города привлекали мастеровых, ремесленников и купцов, а с них можно было получать денежные ренты. Однако в то же время правитель территории неохотно отказывался от политической власти над городами. Хороший пример - хартия вольностей, дарованная в 1144 г. городу Монтобану на юге Франции графом Альфонсом Тулузским Стам С. М. Экономическое и социальное развитие раннего города (ТулузаXI-XIII вв.). /С. М. Стам. - Саратов: 1959..
В XI-XII вв. города Нормандии не очень отличались от городов Франции в отношении свобод, управления и законов. Классический пример нормандской городской хартии - хартия, дарованная Вернею Генрихом I, герцогом Нормандии и королем Англии с 1100 по 1135 г. Хартия устанавливала, что каждый горожанин (буржуа) должен получить три акра земли и сада, за которые он должен платить ежегодно 12 денье, независимо от количества построенных им домов. Он должен был также заплатить единовременную сумму в 7 денье за право стать гражданином и потом ежегодно платить 4 денье на содержание стражи. Это были небольшие деньги. Горожанин не был обязан нести военную службу, если только войско не возглавит лично король. За исключением службы лично королю, он не был обязан нести службу по королевским делам. Его нельзя было обязать предоставить кредит, даже самому королю. Правосудие оставалось в руках прево, но разбирательства происходили в городе, за исключением тех случаев, когда жалобы подавались лично королю. Говоря словами Стивенсона, "подробные статьи ограничивают штрафы и наказания, которые могут быть наложены в определенных случаях, предписывает методы сбора долгов, ограничивают применение поединка и устанавливают правила разрешения еще дюжины юридических вопросов, важных для городского населения".
Со временем вольности Вернея были распространены и на другие города Нормандии.
К середине XII столетия Фландрия стала передовым промышленных районом Европы, прежде всего благодаря своей текстильной промышленности, а Брюгге и Гент были самыми цветущими торговыми городами к северу от Генуи и Милана. Города Фландрии, хотя они были в политическом подчинении у могущественного правителя, достигли значительной независимости - даже большей, чем французские города. Некоторые фламандские города начинали развиваться как революционные коммуны, но большинство из них, по-видимому, достигло коммунального статуса мирным путем при поощрении графа, который щедрой рукой даровал хартии, но не забывал и обеспечить в них свои права.
Хартия Сент-Омера, дарованная графом Вильгельмом Клито в 1127 г послужила образцом для более поздних хартий, пожалованных другим фламандским городам. Она констатировала, что Вильгельм по просьбе граждан (бургеров) подтверждает законы и обычаи Сент-Омера и независимость коммуны, которой они присягнули. Всем гражданам гарантировались мир и правосудие согласно справедливым решениям их "echevins", которые "будут пользоваться всей той свободой, которой пользуются echevins на всей земле Фландрии". "Ecyevins" должны были разбирать споры, возникавшие в собственно городе ("forum"), однако графский прево и духовенство тоже сохраняли юрисдикцию над определенными спорами. Граждане освобождались также от разных феодальных налогов и повинностей: chevage, avoueries, несправедливых поборов со стороны замкового гарнизона, тальи. Кроме того, хартия признавала купеческую гильдию города Антология мировой правовой мысли: В5т.Т. 2. ЕвропаV-XVIII вв.- М.: 1999..
Хартия Сент-Омера не ставила целью дать горожанам формальную независимость от правителя области. Граф сохранил юрисдикцию над городом а "ecyevins" избирались им из числа граждан и служили его судьями. На практике, однако, "echevins" сначала назначались пожизненно, что давало им определенную независимость, а потом, когда их начали избирать ежегодно это стали делать граждане по определенной системе.
Процветающий римский город Кельн в нижнем течении Рейна стремительно пришел в упадок после завоевания его франками в V в. В 953 г. император Отгон III назначил своего младшего брата Бруно графом Лотарингским и архиепископом Кельнским. Бруно включил торговый пригород, wik, в черту городских укреплений. Он и его преемники в конце X - начале XI столетия учредили рынки, пошлины и монетный двор. К 1074 г. купцы и ремесленники набрали достаточно сил, чтобы восстать против архиепископа, которому тем не менее, удалось призвать войска извне и подавить мятеж. Однако другое восстание в 1106 г. закончилось установлением независимого городского правления и системы городских прав, которые в XII в. часто называли "jus coloniensis" ("кельнское право"), а иногда - "jus civilis" ("право города").
Кельн был уникален тем, что он был организован в самоуправляющиеся светские приходские общины (Sondergemeinden), иногда именуемые коммунами, числом двенадцать, в каждой из которых обычно имелись два магистрата, избираемые (видимо, ежегодно) членами приходской общины. Бывшие, нынешние и предложенные в кандидаты магистраты составляли братство, или гильдию (Amtleutegenossenschaft - "товарищество должностных лиц"), игравшее важную роль в городских делах. Членом приходской общины можно было стать, приобретя в приходе наследуемую собственность, зарегистрировав ее и уплатив взнос. Член общины обязан был помогать коллеге и защищать его от любых возможных обвинений. Жалобы и аргументы по поводу собственности в приходе рассматривались в гражданском суде прихода, с правом апелляции к полному собранию гильдии магистратов прихода. Мелкие преступления и проступки против приходской общины рассматривались в уголовном суде, где обвинителем выступал комитет гильдии приходских магистратов, избранный для расследования преступлений или проступков. Среди важнейших функций прихода была регистрация передачи прав на землю и земельных залогов.
В задачу городских заседателей, однако, входило не только свидетельство сделок и ведение их реестра. В основном заседатели выступали в качестве непрофессиональных судей либо в высоком суде вместе с председательствующим профессиональным судьей, либо в мелких делах по отдельности. В высоком суде они разбирали дела в качестве суда первой инстанции, а также апелляции по гражданским и уголовным делам, рассмотренным в судах приходских магистратов. Они объявляли закон и выносили решение, которое профессиональный судья исполнял. Дословно они "находили" решения: считалось, что они представляют аккумулированное знание обычного права. Когда один заседатель единолично разбирал дело, он представлял решение другим заседателям для получения их согласия.
Кроме судебных функций заседатели осуществляли многие полномочия городского совета, и как таковых их часто называли не только «scabini» ("заседатели"), но и "senatores" ("старейшины"). Кельнские хроники XII в. свидетельствуют о том, как scabini или senatores планировали и утверждали расширение городских стен, приносили городские земли в дар на благотворительные цели, управляли городской собственностью, например мясными я рыбными прилавками, принадлежащими городу, а не гильдии, и даже в трех случаях заключали договоры с другими городами, предоставляя различные права их купцам, - и все это без утверждения архиепископа История средних веков. - М.: Издательство «Высшая школа», 1964. - С. 179..
Кельн был исключением из обычного способа создания городов в германских княжествах, который состоял в том, что император или князь издавал хартию. Иногда такие хартии давал император для успокоения бунтующих бродов. Так, жители Вормса в 1073 г. создали "conjuratio" против своего епископа и получили вольности от императора Генриха IV. Майнц поступил так же в 1077 г. Другие хартии исходили от князей. Один из самых примеров - хартия, дарованная Фрайбургу в 1120 г. герцогом Церингенским, который создал так называемый форум (город) на пустыре прилегавшем к одному из его замков. Форум первоначально населяли купцы приглашенные из соседних районов. Название Фрайбург («свободный город») говорит само за себя. Свобода жителей заключалась в том, что они б исключены из обычного права сельской местности и подчинялись особому праву торговых сообществ. По хартии каждому жителю (бюргеру) полагался участок земли площадью 50 на 100 футов, за который должен он был плати мир всего один шиллинг годовой ренты, герцог гарантировал всем поселенцам и защиту; жители получали право наследования своей земли с привилегией свободной продажи и завещания; они освобождались от всех принудительных расходов на содержание герцога, всех дорожных пошлин на территории герцогства, всякой тальи или поборов, кроме как на законный военный поход; они свободно пользовались пастбищем, лесом и рекой; они подчинялись только торговому праву, в частности такому, какое применялось к купцам Кельна; герцог не мог назначать главного магистрата или священника без предварительного избрания его гражданами. Купцы и герцогские должностные лица поклялись хранить и защищать это поселение, а герцог принял такое же обязательство торжественным рукопожатием. Вскоре группа "conjuratores fori" ("выборных") была придана главному магистрату городского управления, в XIIIв. члены ее стали называться консулами.
Любек, порт на Балтике, был основан в 1143 г. графом Адольфом Голыптейнским, который позвал жителей Вестфалии, Фландрии и Фризии поселиться там. В 1158 г. город перешел к Генриху Льву, герцогу Саксонскому из рода Вельфов, который учредил монетный двор и пошлины и дал горожанам особые привилегии, включая форму управления, заимствованную у города Зеста (Генрих основал также Мюнхен и Брауншвейг). В 1181 г. император Фридрих Барбаросса захватил Любек и позже даровал ему хартию вольностей, в которую были включены определенные права самоуправления и освобождение купцов от всех дорожных пошлин на территории герцогства Саксонского. К середине XIV в. Любек стал богатейшим городом севера.
Быть может, самая впечатляющая иллюстрация рождения и роста системы городского права в рамках западной традиции права - это процесс, благодаря которому законы более чем дюжины ведущих немецких городов были официально приняты в сотнях новых городов, основанных между ХII и XIVвв. Например, законы Любека были приняты в 43 городах, Франкфурта - в 49, Гамбурга - в 4, Фрайбурга - в 19, Мюнхена - в 13, Бремена - в 2, Брауншвейга - в 3. Самым важным явлением было, однако, распространение законов Магдебурга, города на Эльбе, на более чем восемь десятков новых городов. Магдебургское право стало главным фундаментом писаного права в Центральной и Восточной Европе Макс Вебер История хозяйства. Город. / Вебер М. - КАНОН-ПРЕСС-Ц, 2001 - С. 361..
Однако каждый из городов внутри определенного "правового круга" воспринимал не исходное магдебургское право, или любекское, или франкфуртское; скорее, это были законы "материнского города" в том виде каком они существовали на время рецепции. В типичном случае феодальный сеньор нового "дочернего города" даровал ему, скажем, магдебурское право, а уж после этого городские власти посылали в Магдебург, где главные судебные чиновники, городские заседатели или шеффены готовили новое издание действующих магдебургских законов или требуемых фрагментов из них, скажем о городском управлении, отправлении правосудия, гильдиях гражданском и уголовном праве. Некоторые города по нескольку раз посылали за обновленными законами. Суды "дочернего города" часто отсылали конкретные дела на рассмотрение заседателей "материнского города" и получали оттуда формулировки норм, применимых к этим фактическим ситуациям. Таким образом, видно, как в законах и решениях более молодых городов отражается органичный рост оригинального магдебургского, любекского или иного "материнского" права Корецкий В. М. Хрестоматия памятников феодального государства и права стран Европы/ Под ред. В. М. Корецкого. - М.: 1961..
Право, распространившееся из Магдебурга в Бреслау и Герлиц, а также еще в примерно 80 городов Бранденбурга, Силезии, Богемии, Польши и других областей Центральной и Восточной Европы, претерпело сознательную эволюцию, органичное развитие и рост. Его главным формальным источником были "речения" магдебургских заседателей, то есть их решения по делам, представленным на их рассмотрение. Однако же эти Schoeffenschruche не были изолированными решениями ad hoc, они являлись составной частью обычного права, которое хранили в памяти, записывали и потом собирали в кодексы и передавали понаследству.
В англосаксонской Англии, как и в других частях Западной Европы, возникновение нового города было феноменом конца XI - начала XII столетия. Вплоть до этого времени англосаксонский город, borough, по словам Стивенсона, «не был общиной привилегированных граждан. Его жители не пользовались едиными привилегиями граждан самоуправляемого города, они владели собственностью не на основе аренды недвижимости, принадлежащей феодалу, у них не было самоуправления. Типичный городок или местечко 1066 г. оставался по сути тем же самым, чем он был и сто лет назад - военным и административным центром. Однако в последней трети XI в., после норманнского завоевания, население английских городов значительно выросло, а их облик начал меняться. Как и в других областях Европы, торговые кварталы (рынки) часто поглодали соседние укрепления. Возросшее сельское население в больших количествах мигрировало в города. Тот выдающийся обзор английской экономики, который заслужил название "Книга Страшного суда", составленный в 1086 г описывает 46 городов. Из них один только Йорк имел 10 тысяч жителей, Норидж и Линкольн - свыше 5 тысяч, а Оксфорд, Тетфорд и Ипсвич - около 4 тысяч человек. Еще 21 город имел население от 1 до 3 тысяч человек, а в 16 городах было менее 1 тысячи жителей; причем среди последних были и такие, которые насчитывали всего несколько сотен, а то и десятков человек. В начале 1100-х гг. число и размеры городов заметно выросли, и к концу XII в. уже сотни городов имели значительное население. Что еще важнее, почти все они имели хартии вольностей, самостоятельную форму управления и собственные правовые системы. По словам Стивенсона, "со времен Генриха I (1100-1135гг.) город-borough превращается в город-town.. Черниловский З. М. Хрестоматия по истории государства и права зарубежных стран / Ред. 3. М. Черниловского. - М.: 1984.. Аренда городской земли у феодала была больше, чем держание (то есть больше, чем право отчуждать или отказать городскую землю по завещанию). Это было гражданское и правовое состояние, способ жизни, зависимый от членства в общине". На протяжении XII столетия военные и фискальные borough англосаксонских времен - по сути королевские укрепления, почти не отделенные политически от сельской местности - стали "свободными" ассоциациями со своим правом, своим управлением, своим общественным сознанием.
Почти сразу после завоевания Англии Вильгельм даровал Лондону хартию Барг М. А. Исследования по истории английского феодализма в XI-XIII вв. /М. А. Барг. - М.: 1962.. В течение жизни следующих двух поколений права лондонских граждан и Лондона как города поразительно расширились. В начале XII столетия два правящих шерифа, ранее назначаемые королем, уже избирались из числа граждан, и это право было навечно закреплено за городом хартией Генриха I от 1129 г. В это время Лондон именовался "коммуной» и возглавлялся мэром. Король согласился снизить ежегодный налог с города с пяти до трех сотен фунтов. Город осуществлял свою юрисдикцию через фолькмот и меньший суд, называвшийся "hisning". Двадцать четыре олдермена, управлявшие делами города, приносили присягу исполнять свои обязанности "по закону господина короля, данного им в городе Лондоне, спасая вольность города". Граждане имели право продавать землю в случае нужды, невзирая на интересы наследников. Заключение в тюрьму как форма обеспечения долга практиковалась только в том случае, когда не удавалось найти подходящего залога. Права иностранных купцов должны были охраняться. Олдермен обязан был проследить, чтобы каждый гражданин в его округе имел оружие и коня для обороны. Заработная плата плотников, каменщиков, мастеров по кладке черепицы, землекопов была фиксированной. В городе запрещались соломенные и тростниковые крыши, была организована пожарная охрана, а перед каждым домом приказано было иметь кадку с водой на чрезвычайный случай.
Хартия Лондона послужила моделью для Нориджа, Линкольна, Нортхепмтона и других городов. Аналогичным образом хартия, данная Йорку Генрихом II, стала образцом для Уоллингфорда, Андовера, Солсбери, Уилтона и Портсмута, некоторые же из хартий, данных этим городам, послужили моделями для других получивших свободы городов Пти-Дютайи Ш. Феодальная монархия во Франции и в Англии X- XIII веков./ Ш. Пти-Дютайи. - СПб., 2001..
Город Ипсвич (около семидесяти миль к северо-востоку от Лондона) в 1086 г. насчитывавший около 4 тысяч жителей, представляет особый интерес в силу того, что сохранилась его оригинальная хартия, а также и документ» в деталях описывающий процедуру, с помощью которой было впервые создай его муниципальное управление.
В целом английские города не достигли такой независимости от королевского и княжеского контроля, как города в других областях Европы. Английские города нечасто получали формальное право самоуправления. Некоторые хартии даровали гражданам право избирать городских должностных лиц. Гражданство города включало право носить оружие, освобождение от феодальных и манориалъных повинностей и служб, свободно наследуемое землевладение с правом купли и продажи земли, право на судебное разбирательство в городском суде с освобождением от процедуры божьего суда путем судебного испытания или поединка, ограничения на власть короны налагать подати и штрафы. Более того, хотя корона не желала уступить свое формальное право управления городом, она признала права купеческих гильдий и ремесленных цехов регулировать профессиональную жизнь своих членов. И на практике городские должностные лица в Англии, как и везде в Европе, надзирали за общественными работами, производили аресты, издавали объявления, созывали войско, устанавливали местные налоги и сами собирали годовой налог, причитающийся короне.
Нигде так пышно не расцветали города в столетие между 1050-1150 гг., как в Италии. В это время образовались сотни итальянских городских центров, причем они образовались как независимые, самоуправляющиеся сообщества. Их часто называли коммунами или общинами, корпорациями, а также и другими именами, например сообществами. Это движение еще ускорилось в следующем столетии особенно после Констанцского мира (1183 г.), который называли "Великой хартией городских вольностей".
Однако до XI в. нельзя говорить об итальянских городах, за исключением, пожалуй, Рима, с точки зрения их собственного органичного развития. Как города Римской империи они были отростками императорской власти, и судьба их всецело определялась судьбой империи. Милан - наглядный тому пример. История Милана, то есть органичное развитие нового города, началась в 1057 г., когда народное движение, возглавляемое воинствующими бронниками папской реформы, атаковало аристократическое высшее духовенство во главе с императорским епископом и в итоге изгнало его. После ого облик Милана претерпел радикальные изменения. Была учреждена присная городская община. Самое позднее в 1094 г. городские магистраты, именуемые консулами, уже избирались на фиксированный срок регулярным собранием всех граждан.
Вместе с другими городами Ломбардии Милан географически находился в центре конфликта между императорскими и папскими властями. Образование самоуправляющихся присяжных коммун в городах Ломбардии часто было направлено против их епископов, назначенных императором. В конце концов 14 из этих городов образовали Ломбардскую лигу, успешно боровшуюся против императора Фридриха I. В 1180 г. эти города - Верона, Венеция, Виченца, Бергамо, Тревизо, Феррара, Бреша, Кремона, Милан, Лоди, Пьяченца, Парма, Модена и Болонья - писали папе: "Мы первыми выдержали атаку императора, чтобы он не мог разрушить Италию и подавить свободу Церкви. Мы отказались ради чести и свободы Италии и достоинства Церкви принять и выслушать императора". Это было одно из первых употреблений названия "Италия" для обозначения политического образования, а именно, архипелага вольных городов, раскинувшегося от озера Комо до Папской области в середине полуострова.
Император также поощрял создание присяжных городских коммун, если они были направлены против папы или его приверженцев. Так, в начале 1080-х гг., в апогее своей борьбы против папы Григория VII, император Генрих IV дал хартии вольностей городам Лукка и Пиза, чтобы помочь им освободиться от власти графини Матильды, которая была другом и сторонницей Григория.
Система городского самоуправления посредством консулов (как они обычно назывались), избранных на определенный срок народными собраниями, была введена в конце XI - начале XII в. во множестве городов Северной Италии. Имеются записи о таких консулах в Пизе в 1084 г., в Асти в 1093, в Ареццо в 1098, в Генуе в 1099, в Павии в 1105, в Болонье в И23, в Сиене в 1125, Бреше в 1127, во Флоренции в 1138 г. Общие собрания граждан для избрания консулов назывались по-разному: commune, colloquium, parlamento, а чаще всего areng. Аренго, кроме избрания консуле, также законодательствовали, объявляли мир и войну, ратифицировали Договоры.
Наиболее значительным конституционным нововведением в итальянских городах в конце XI - начале XII в. было установление ограниченных сроков пребывания в политической должности. Консулы обычно избирались на год. Возникновение этого принципа, распространившегося на большинство стран Европы, было фундаментальным изменением в концепции правде на Западе, ибо до того времени все политические лидеры, церковные и светские (короли, герцоги, бароны), правили пожизненно. Временный характер городских политических должностей стал еще более выраженным в последи десятилетия XII в., когда система консулов уступила место должности единого правителя, именуемого обычно подестой (власть") Подеста был военным руководителем, главным исполнительным должностным лицом, главным судьей городской общины, но срок его полномочий часто ограничивался полугодом и он не мог быть переизбран. Грацианский Н. П., Сказка С. Д. Хрестоматия по истории средних веков. Т. II / Под ред. Н. П. Грацианского и С. Д. Сказкина. - М.: Издательство «Высшая школа», 1950.
Итальянские города взяли на себя лидерство не только в создании форм управления, но и в систематизации и реформе законов. Самая ранняя систематизация городского права в Италии приняла форму собрания норм, которым присягали консулы, вступая в должность, и собрания норм, которым присягал народ в ответ на присягу консулов. Присяги назывались «brevia» ("предписания"). Консульские бревии определяли подробные нормы, которые обязаны были соблюдать консулы при исполнении своих функций. Народные бревии определяли основные нормы, которые должны были соблюдать граждане в своих отношениях с муниципальным управлением. От прочих, помимо консулов, должностных лиц тоже требовалось при вступлении в должность приносить присягу, определявшую нормы, которым они должны были следовать. Как писал итальянский историк права Франческо Калассо, "очевидно, что эта система присяг составляла ансамбль правовых норм, регулировавших конституционную и административную жизнь коммуны".
Калассо далее утверждает, что последующая централизация власти в руках подесты "привела к консолидации различных присяг в единую совокупность норм, разделенных на рубрики, которые подеста клялся соблюдать и исполнять". Это ознаменовало второй этап систематизации городского права в Италии. Третьим этапом стала кодификация постановлений законодательного органа коммуны, народного собрания или большого совета. Эти решения обычно назывались статутами, «statuta» иногда по аналогии с законами Римской республики их называли «leges». В некоторых городах имело место слияние обычного права и статутного; в других этого не было. В Пизе, например, в 1161 г. были приняты два кодекса: один состоял из норм обычного права, именуемых "constitutum usus", а другой из постановлений собрания, именуемых "constitutum legis"; имелись также два трибунала, каждый из которых судил на основе одного из этих двух кодексов.
Политики и юристы итальянских городов, подобно церковным политикам и юристам, стремились систематизировать и синтезировать правовые материалы, исходившие из разных источников, исключить противоречия и заполнить пробелы. Для этой цели назначались специальные должностные лица и комиссии. В некоторых городах, например в Парме и Пистойе, сложилась практика запирать кодификаторов в каком-нибудь здании, пока они не закончат работу, дабы исключить всякие внешние влияния. В других городах сложилось прямо противоположное обыкновение: лиц, которым была поручена кодификация, поощряли воспользоваться мнениями и предложениями народа Черниловский З. М. Всеобщая история государства и права. / В. М. Черниловский. - ЮРИСТЪ, 1995. - С. 236..
Таким образом, в заключение данной главы можно сказать следующее: европейский город в конце XI и в XII в. был обязан своим ростом тогдашней трансформации религиозного и правового сознания, связанной с Папской революцией, что и торгово-промышленной и военно-политической трансформации (тоже связанной с Папской революцией) Урбанизация стала возможна тогда, и не раньше, и именно там, а не в ином месте, благодаря новым религиозным и правовым понятиям, институтам и практике, благодаря новым религиозным страстям, действиям, связанным с общинами и другими братскими ассоциациями, коллективными присягами, юридической личностью, хартиями вольностей, рациональными и объективными судебными процедурами, равенством прав, участием в законотворчестве, представительным правлением и самой государственностью. Эти проблемы, в свою очередь, были связаны со структурными характеристиками западной традиции права, разделяемыми не только городским правом, но и всеми одновременно складывавшимися правовыми системами.
2. Источники городского права Западноевропейского средневековья
На основании материала изложенного в первой главе можно сказать, что как всякий общественный организм город с самого начала своего - и исторического, и генетического - существования внутри городского сообщества для регулирования жизни пользовался определенными правовыми установлениями. Учитывая особое отношение в целом к праву в средневековом обществе, я не могу обойти молчанием эту сферу городского бытия, в частности, его роль в разрешении конфликтов и объединении всех живущих в городе и в пределах его влияния.
Однако прежде необходимо сказать несколько слов о так называемом «городском праве». Под этим термином принято понимать законодательные памятники, возникшие внутри города или в результате пожалования ему, фиксировавшие его внутренние и внешние отношения. Таковы королевские и императорские хартии немецким городам, сходные документы из английских и северофранцузских земель, статуты южнофранцузских и итальянских городов, пиренейские фуэро и форалы, Магдебургское право, Любекское право. Если его существование в качестве регулятора городской жизни не вызывает разногласий в исторической литературе, то оценки сильно разнятся. Некоторые исследователи оценивают его необыкновенно высоко. Так известный историк права Г.В. Эрлих считал, что оно может быть характеризовано такими чертами, как отсутствие привязанности к обычаю или традиции; направленность не на сознательное допущение; представление о всеобщем благе, которое является целью права, а, следовательно, его демократичность и восприятие общей солидарности как отправной точки и цели; происхождение городского права не из божественных установлений, а из человеческих желаний и потребностей. В этом перечне особенное внимание обращает на себя такая характеристика, как устремленность права в будущее, подчиненная вдобавок идее всеобщего блага. Нетрудно заметить, что такие представления об основных чертах городского права отталкиваются от норм и форм, выработанных в итальянских и южнофранцузских городах - коммунах, в первую очередь; нетрудно заметить и другое: подобная оценка городского права проистекает из общего отношения к средневековому городу прежде всего как элементу прогрессивного развития, ядру, из которого впоследствии вырастает европейская цивилизация.
Точка зрения Эрлиха - это, пожалуй, крайнее выражение близких взглядов и оценок. Более взвешенное отношение к городскому праву, несомненно, тоже учитывает динамичную роль города в средневековом обществе; исследователи этой ориентации рассматривают его как специфическую отрасль средневекового права, для которой были типичны коммунитарность и светский характер, конституционность и системная целостность, способность к осознанному и органическому развитию. В то же время многие историки и историки права вообще не выделяют городское право как особый тип, рассматривая его как разновидность территориального, или местного, либо права корпораций.
Оставим историографические разногласия и вернемся к памятникам «городского права». Уже с первого взгляда становится ясно, что среди них документы совершенно разного происхождения и типа: королевские и сеньориальные жалованные грамоты, установления городских советов, запись обычного права и т.д. Кроме того, о гетерогенности как их характеристике можно говорить по отношению не только ко всей группе, но и к каждому из памятников в отдельности: скажем, фуэро всегда представляет собой сочетание королевских установлений и обычных городских норм; то же можно сказать о хартиях немецких городов 11 - 12 веков; статуты отражают обычаи города в неменьшей мере, чем правотворчество городских органов самоуправления.
Право, действовавшее в городе, разнородно и с точки зрения его правовой основы, что естественно, ибо оно вырастает на пересечении разных его видов (королевского, статутного и сеньориального). Рассмотрим хотя бы некоторые аспекты этого явления.
2.1 Городская хартия основной источник городского права
Для любой правовой системы крайне важным является представление об источниках права. В таких памятниках, как городские хартии, в качестве такового выступает королевская власть/сеньор, но наряду с ней - обычай (ссылки на это многочисленны), древность и вековечность установления, а также решение городского совета или прецеденты разного рода.
Записи городского права, особенно ранние, включают в себя довольно узкий круг вопросов, не покрывая собой значительную часть повседневной жизни и деятельности горожан. Она, таким образом, должна была остаться и оставалась в ведении обычая. В документах разного рода и даже в самих городских законодательствах достаточно часто встречаются упоминания о существующих обычаях, не сошедших в городские кодексы, но тем не менее вполне уважавшихся и действовавших. Таковы указания в португальских королевских законах 14 века на то, что «поныне существует в некоторых городах», обычай, согласно которому дело об изнасиловании должно было быть возбуждено самой пострадавшей и сразу же после совершения преступления: женщина бросалась к первому попавшемуся на глаза; или в тулузской грамоте начала 13 века: «и существует такой обычай в этом городе Тулуза, что никакой тулузец не может покупать кого-нибудь, проживающего в Тулузе» Черниловский З.М. Хрестоматия по истории государства и права зарубежных стран / Ред. 3.. Черниловского. - М.: 1984.. Несомненно, значительная их часть могла и не быть упомянутой в документах ввиду обыденности таких явлений, отсутствия нужды в особой фиксации на них внимания законодателя, редкости использования и т.п. Таким образом, и с точки зрения формы бытования (письменной и устной), и с точки зрения правовой традиции городские нормы были далеки от единства.
И то и другое, особенно последнее, предполагает, кроме всего прочего, столкновение разнородных концепций философии права, если возможно приложить этот поздний термин к средневековой эпохе, - т.е. осознания, пусть и в своеобразной форме, природы, природы права и закона и их места в мире в отношении с человеком.
В каком то смысле это же можно сказать и о субъекте права, действовавшего в городе. Долгое время городские хартии и статуты не знают специального термина для определения жителей города. Значительное число памятников обозначат своего адресата либо как homines, incolas, populatores, populus, «мужчины и женщины» и т.д., либо описательно: «те, кто живет, и будет жить в этом месте» и другими подобными выражениями. С одной стороны, это свидетельствует о том, что право - и законодательство как его конкретное воплощение - не вычленяло жителей города в качестве особой страны, не говоря уже о сословии, современного ему общества; с другой -подобные термины покрывали социально разнородные группы, изначально составляющие городское население. Это естественно и закономерно, кроме всего прочего, потому, что первые такие документы должны были давать и давали наиболее общие, удовлетворяющие всему городу установления. Таким образом, они исходно подразумевали, что субъект права с социальной точки зрения, в социальном аспекте имеет достаточно расплывчатый характер и привязан прежде всего к месту, территории проживания, точно так же, как и его конкретное воплощение - горожане в широком смысле слова - были в это время связаны скорее этой общностью проживания, чем другими видами отношений. Эта пространственная привязанность права города отчетливо выразилась в восприятии немецкими горожанами городских стен как пределов и гарантии целостности своего правового поля, и когда император во время торжественного въезда возвращал в город преступника, по сути, он имел право возвратить его на территорию города, а не в городскую общину. Столь же показательна грамота тулузского консулата 13 века, согласно которой в пределах не только самого города, но и его округи все зависимые освобождались от любых обязательств по отношению к своим сеньорам, пока они пребывали на ее территории.
Позднейшие уточнения в отношении субъекта права имели своим следствием либо отсечение, изъятие части населения города из ведения данного права (как, например, запрещение проживать внутри города знати во многих городах Португалии и Германии), либо признание дробности права и прав внутри города, когда каждая социальная группа имела свои нормы хотя бы в некоторых сферах права (pedites и milites в кастильских городах, горожане и рыцари в южнофранцузских). Если же мы имеем в виду не городскую общину как совокупность равноправных лиц, возникающую относительно поздно и далеко не везде, а город как единый организм в пределах городских стен (или общей площади), нам придется говорить о сочетании разных систем права, поскольку внутри города могли уживаться иноэтичные и иноконфессиональные общины, не говоря уже о привилегированных слоях общества, клириках, монахах. Не будем забывать также и о том, что общегородское право дополнялось правовыми нормами, действовавшими внутри общностей самого разного рода от ремесленных цехов до религиозных братств и от оборонительных объединений до купеческих товариществ, хотя не от всех из них до нас дошли письменно зафиксированные установления.
Включенность в окружавший и пронизывавший город мир создавала нередко двусмысленные ситуации, которые право в лице законодателей пыталось разрешить, иногда достаточно своеобразным способом. Один из подобных случаев - реакция городского совета и консулов Тулузы на материальный ущерб, нанесенный рыцарями крестоносцами во время Альбигойских войн. Консулы приняли постановление, согласно которому весь ущерб жителям Тулузы должен быть возмещен, и наоборот, рыцари не имеют права ничего требовать от тулузцев. Совершенно очевидна полная нереальность этого решения. Тем не менее оно было принято, ибо тяжелая ситуация требовала правовой оценки и принципиально, и превентивно, «на всякий случай».
Установление совершенно другого типа, но тоже связанное с военными действиями против города, было включено в фуэро Паленсии (1180). Паленсия, как и все пиренейские города, имела разнородную социальную структуру: значительную часть городской общности составляли кабальеро. Это и поставило перед создателями фуэро вопрос об отношении к тем, кто служит вне города «другим» сеньорам. Фуэро не только допускает это, но и учитывает возможность столкновения интересов города и синьора. Представим слово документу: «а если его господин будет в состоянии войны... против людей Паленсии,.. вне стен со своим господином пусть воюет против Паленсии весь день... и когда захочет, пусть спокойно и безопасно идет к себе домой; и из награбленного и добычи, которую там со своим господином возьмет, часть, которую получит оттуда, пусть отдаст своим согоражанам». Текст не требует особого комментария - в нем очевидно стремление примирить и законодательство оформить вступающие из принадлежности к городскому сообществу.
2.2 Парижский регистр профессий: панорама стандартов
Одним из типов правовых памятников, сопутствующих истории человечества, являются акты, регулирующие профессиональную деятельность. К их числу относятся документы, регламентирующие внутренний распорядок учреждения, без которых не способна существовать ни одна организация: уставы, положения и др. Если специальность связана с соблюдением правил, нарушение которых может повлечь социально опасные последствия, кодекс профессионального поведения фиксируется на государственном уровне. Таковы, например, воинские уставы. Различные нормативные акты общегосударственного значения, юридически направляющие разные виды профессиональной активности, созданы для ряда ответственных служб: они имеются у правоохранительных органов, в гражданской авиации, на морском и речном флоте, у таможенников, дипломатов и т. д Киселёва Л. И., Любнинкая А. Д. Регистры ремесел и торговли города Парижа / Пер. Л. И. Киселевой; Под ред. А. Д. Люблинской //Средние века: Выпуск X. - М.: 1957..
В ряде случаев государство издает особые законы о некоторых видах профессиональной деятельности. Подобными правовыми установлениями являются, в частности, российский Федеральный закон "О библиотечном деле", взаимодополняющие документы по смежным отраслям - архивному делу, журналистике, книгоизданию. Наиболее общие вопросы взаимоотношений трудящихся и работодателей регулируются трудовыми кодексами.
Зачатки профессионального регулирования появились в глубокой древности. Однако в юридических сводах государств Древнего Востока, в законах Древней Греции и Древнего Рима оно присутствует от случая к случаю - как правило, в связи с конкретными потребностями государства. Самостоятельного интереса для законодателя сфера профессиональной активности долгое время не представляла. Соответствующие правовые документы возникали в самих сообществах профессионалов (прежде всего в среде ремесленников и купечества). Они оказывались необходимыми для установления четких взаимоотношений производителей разнообразной продукции с потребителями и между собой. Наличие некоторого свода правил, первоначально - устного, позднее - письменного, являлось чрезвычайно важным фактором консолидации и развития любой отрасли хозяйства.
Известно, что письменные статуты имелись уже у ремесленных коллегий императорского Рима. Однако эпохой расцвета профессионального правотворчества ремесленников и торговцев стало Средневековье. Свойственное этой исторической эпохе отношение к человеку прежде всего как к представителю определенного социального слоя (феодалов, купцов, ремесленников, свободных или зависимых крестьян и т. д.), обязанному чтить и соблюдать установленные правила и обычаи, давало мощный импульс попыткам регламентации любых жизненных проявлений: церемоний приветствия и режима работы, порядка церковной литургии и одеяний представителей разных сословий.
В ремесленных и торговых объединениях (в Западной Европе чаще всего именовавшихся "цехами") подобное скрупулезное регулирование часто диктовалось самой технологией производства; в других случаях действовали иные соображения, хорошо понятные современникам (стремление ограничить конкуренцию между мастерами, забота о качестве продукции и интересах потребителя, фискальные и прочие потребности). Уставы цехов являлись в основном продуктами их собственного творчества, но государство признавало за ними юридическую силу. Естественным продолжением развития этой сферы права стало объединение отдельных уставов в кодексы, иногда получавшие более высокий юридический статус.
В первый раз это произошло в X в. в Константинополе, где был создан свод установлений о ремесленных и торговых коллегиях - знаменитая константинопольская "Книга эпарха". На Западе наиболее известным и важным памятником такого рода является парижская "Книга ремесел" Этьена Буало.
"Книга ремесел" относится к середине XIII в. и фиксирует порядки, сложившиеся в парижских цехах. Она содержит статуты (то есть уставы или положения) ста различных цехов. Столь дробная дифференциация ремесел была возможна только в таком огромном городе, как Париж. Статуты, как правило, действовавшие на протяжении ряда десятилетий, были между 1261 и 1270 гг. сведены воедино по инициативе парижского прево (главного королевского администратора) Этьена Буало. Думается, здесь не обошлось и без прямого указания короля Людовика IX Святого, прославившегося в истории Франции унификацией законодательства страны. В любом случае, объясняя причину составления "Книги ремесел", Этьен Буало ставит на первое место интересы казны ("Мы опасаемся, не понес бы король ущерба"). Кроме того, составитель предполагает, что при отсутствии законов "...будут в Париже изготовляться и продаваться плохие изделия, и дурные обычаи там укоренятся".
Положения "Книги ремесел" являлись обязательными для исполнения в столице, за их нарушение полагался штраф, часто - весьма значительный.
В "Книге ремесел" регламентируется деятельность многих профессий, в том числе - связанных с историей письменности и книжного дела. В частности, речь идет о профессиях изготовителей табличек для письма, застежек для книг, художников. Конечно, "Книга ремесел" не могла охватить все многообразие профессиональных групп, существовавших в середине XIII в. в столице Франции. Поэтому, например, могли позабыть об изготовителях переплетов, еще не выделившихся в особую ремесленную коллегию. Иной, вероятно, была причина отсутствия в "Книге ремесел" профессии переписчиков книг, - их многочисленная корпорация имела совершенно особый статус и подчинялась Парижскому университету, регламентировавшему ее работу и заодно осуществлявшему цензуру. Писцы, занимавшиеся деловой документацией, имелись в штате государственных и церковных учреждений: они, однако, не образовывали отдельного цеха. Известно, впрочем, что именно в XIII в. в Париже появились писцы, составлявшие особые деловые тексты по заказу желающих, - так называемые публичные нотарии.
Возвращаясь к "Книге ремесел" Этьена Буало, обратим внимание на официально зарегистрированное неравенство членов цеха, повсеместно включавшего полноправных мастеров, подмастерьев и учеников. Для того чтобы стать мастером, человеку требовалась высокая профессиональная квалификация, подтвержденная коллегами. Приведем пример из статута изготовителей застежек для книг:
"Никто не может быть парижским мастером-ремесленником, если он не пробыл в цехе восемь лет или больше. Если кто-либо из подмастерьев или мастеров пришел в Париж, чтобы работать в этом цехе <...> полагается, чтобы он доказал перед мастерами цеха, что он работал по парижским обычаям и кутюмам, а именно, что он проучился восемь или девять лет до того, как стал работать в этом ремесле". В данном случае в стаж работы в цехе, необходимый для получения звания мастера, включается время ученичества. В иных цехах фиксируется и стаж самостоятельной работы: "Никакая ткачиха шелка не может быть мастерицей в цехе прежде, чем она не проработает в нем один год и один день после того, как она прошла срок обучения, чтобы она приобрела больше умения в деле своего ремесла " Ревуненкова Н. В. К истории свободного ремесла в городах Южной ФранцииXIII-XV вв. // Средние века: Сб. Вып. XXI. / Н. В. Равуненская - М.: 1962..
Кроме соответствующего уровня мастерства, будущему полноправному члену цеха требовалась некоторая сумма денег (чтобы открыть собственную мастерскую), которую он мог заработать у своего бывшего учителя или у любого другого мастера. В большинстве цехов, если у человека был необходимый капитал, он имел право сразу стать мастером, минуя статус подмастерья. Однако заработать необходимую сумму было, как правило, непросто, и многие ремесленники годами ходили в подмастерьях (их число в мастерской не ограничивалось). "Каждый мастер, - указывает "Книга ремесел", - имеет право взять столько рабочих, сколько ему будет угодно". Понятно, что многолетние, или, как говорили тогда, вечные подмастерья по существу являлись профессиональными наемными работниками - предшественниками пролетариев.
Но если подмастерье имел достаточно средств, чтобы сделаться мастером, он должен был пройти через определенную процедуру, прежде всего поклясться соблюдать уставы своего цеха. Статут парижских красильщиков начинается словами: "Каждый, кто хочет быть в Париже красильщиком ... может им быть свободно, лишь бы он знал ремесло, имел средства и работал по обычаям и кутюмам цеха, которые таковы..." (Далее идет список обязательных для красильщика правил.)
Учитывались и нравственные качества будущего члена цеха. Например, пункт статута гласил; "Ни один пуговичник не имеет права начать ремесло пуговичника, не поклявшись перед парижским прево в своей верности ". Клятву от кандидата принимали выбранные из мастеров должностные лица (в различных цехах они назывались по-разному: "присяжные", "старшины", "прюдомы"), в обязанности которым вменялось отсеивать морально несостоятельных претендентов. Конечно, данная норма приобретала особенную актуальность для цехов, где использовались дорогостоящие материалы, принадлежащие заказчику. В качестве примера приведем ограничения, существовавшие для будущего полировщика мечей;
"Если четыре прюдома увидят, что кто-либо хочет приступить к ремеслу, кто недостаточно благоразумен и состоятелен, имеет плохую славу или подозреваем в какой-нибудь подлости, они не должны допустить его к клятве и должны сообщить о нем парижскому прево, и парижский прево может запретить этому человеку приступить к. упомянутому ремеслу ... если человек не выставит поручителя в честности. Так установили и приказали прюдомы цеха на основании опыта, ибо богатые люди несли убытки, а цех позорился из-за того, что некие нечестные и нехорошие люди приступали к этому ремеслу, брали изделия у людей и убегали вместе с вещами, полученными для обработки" Антология мировой правовой мысли: В 6 т. Т И. Европа V-XVII вв. - М.: 1999..
Профессиональная порядочность и честность являются лейтмотивами "Книги ремесел", поскольку все ремесленные и торговые сообщества Парижа были заинтересованы в своей безупречной репутации перед государством и потребителями. Строгие правила существовали и для учеников самых различных цехов Полянский Ф. Я. Очерки социально-экономической политики цехов в городах Западной Европы в XIII-XV вв. / Ф. В. Полянский. - М.: 1952..
За приобретение учеником профессиональных навыков в той или иной области производства, конечно, следует заплатить мастеру. Но почему обучающийся в течение девяти лет платить не обязан? Потому что мастер успел подготовить из него профессионала за первые восемь лет; работая в его мастерской еще год, молодой специалист наверняка принесет хозяину немалый доход.
Сроки обучения различным ремеслам неодинаковы: от двух лет (у поваров) до двенадцати (у изготовителей коралловых четок).
Количество учеников, которых может взять ремесленник, часто регламентируется и почти всегда невелико (один-два человека), что позволяет обеспечить качественную" подготовку профессионалов. Статуты некоторых цехов отмечают, впрочем, что в число разрешенных учеников не включаются собственные дети мастера: он может обучать их своему ремеслу в любом количестве и независимо от прочих учеников.
Уставы цехов разумны и ориентированы на целесообразность. Поэтому в некоторых случаях численность учеников не регулируется, поскольку избыток последних не влияет на качество подготовки. Например, у торговцев зерном, другими продуктами питания, кожаными изделиями учениками обычно становились дети и подростки, которые питались (а если были не местными, то и жили) с семьей мастера. Но обучение длилось в течение долгого времени, и в семейном положении подмастерья могли произойти изменения.
Об условиях обучения мастер и ученик чаще всего договаривались Устно, но уже в описываемое время появляется тенденция к заключению письменных соглашений. Так, правила парижских прядильщиц шелка гласят: "Мастерица обязана сделать запись договора и сохранять запись так, чтобы, если возникнет спор между сторонами, можно было бы этим установить истину".
Статуты парижских цехов достаточно подробно регламентируют условия труда мастеров, подмастерьев и учеников. Достаточно обратиться к характерной статье того же статута прядильщиц: "Никто из этого цеха не может и не должен работать в праздничные дни, когда весь город празднует". Соответственно ведут себя и другие ремесленники.
В некоторых цехах устанавливались точные размеры оплаты труда подмастерьев. В статуте цеха портных сказано:
"Подмастерье, работающий у портного поштучно, не может требовать другой заработной платы, кроме как справедливой оплаты, которая установлена издавна".
Многие парижские цехи запрещали работу в ночное время - не для уменьшения продолжительности рабочего дня, а для повышения качества продукции. Приведем одно из свидетельств: "Парижские булавочники установили для выгоды и развития ремесла, что каждый должен оставлять работу в повечерье во всякое время года".
Следует отметить, что статуты цехов средневекового Парижа решали много важных задач: ограничения конкуренции, обеспечения уплаты налогов в казну, регламентации взаимных прав и обязанностей работников мастерских и т. д., но особое место занимали меры по достижению высокого качества продукции. Поэтому можно было бы сказать, что "Книга ремесел" Этьена Буало ориентирована на потребителя. В действительности добросовестное отношение к труду каждого ремесленника совпадало и с позицией власти в лице парижского прево: в гармоничном обществе каждый должен хорошо и ответственно выполнять свои обязанности, не допуская недобросовестности или обмана.
Высокие требования к качеству продукции предъявлялись и к мастерам - изготовителям табличек для письма, или цер, известных со времени античности.
В "Книге ремесел" Этьена Буало записано: "Никто из изготовителей табличек не может делать таблички, из которых одна была бы из самшита, а другая из бука, и не может употреблять вместе с самшитом другие сорта дерева, если они не более драгоценны, чем самшит..."
Обратим внимание на менее экзотическую, но всем знакомую профессию повара. В "Книге ремесел" целенаправленно проявляется забота о клиентах: "Никто не может более трех дней хранить жареное мясо, предназначенное для продажи и покупки, если оно недостаточно посолено, под угрозой штрафа...", "...никто не может делать сосиски из иного мяса, кроме свинины, и чтобы мясо свиней, из которого они сделаны, было свежим...", И, наконец, "...всякое продаваемое мясо должно быть сварено, посолено и приготовлено достаточно хорошо, а тот, у кого в пище обнаружатся недостатки, уплатит королю и присяжным штраф всякий раз, сколько бы раз он ни был уличен, а пища будет уничтожена ".
Историки, изучавшие средневековую систему торгово-ремесленных корпораций, часто говорили о мелочной регламентации цеховых уставов как сдерживающем факторе развития производства. Данная оценка утвердилась в школьных и вузовских учебниках. Для более позднего времени, когда иные формы производства (в первую очередь мануфактура) стали вытеснять традиционные ремесла, названные характеристики частично справедливы.
Однако если внимательно прочитать средневековые цеховые статуты, можно прийти к закономерному выводу о практичности и разумности подавляющего большинства зафиксированных в них правил. Статуты производят впечатление глубоко продуманных правовых актов, опираясь на которые мастера были способны работать с пользой для себя, для своих подмастерьев и учеников, своей корпорации и своего города. Парижская "Книга ремесел" Этьена Буало - модель организации производства в благополучном средневековом городе, каким и являлся Париж Бородин О. Р. Памятники истории права. / О. Р. Бородин. - М.: 2003. - С. 123..
В заключение укажем, что цеховые ремесленные статуты Средневековья представляют собой первые в истории комплексные образцы законодательства о труде. Именно в них берут начало стандартизация и нормирование как направления юриспруденции.
Не менее важно следующее обстоятельство: в процессе введения уставов ремесленных объединений в сферу публичного права юридические своды различных стран (такие, как "Книга ремесел") превращали профессиональные корпорации в юридических лиц, имеющих полномочия регламентировать профессиональную деятельность людей и защищать их в ходе этой деятельности. Именно здесь находится отправная точка формирования мирового профсоюзного законодательства Нового и Новейшего времени.
2.3 Торговое право средневековой Европы
Особую роль в формировании городского права сыграло право торговое. Это заставляет нас сказать о нем подробнее.
Нормы, регулировавшие взаимоотношения между торговцами и купцами, их положение в «гражданском быту» и их отношения с другими лицами - не купцами, сложились еще в древности в торговое право. В сущности, оно было частью гражданского права, но отличалось большей подвижностью, оперативностью и привязанностью к обычаю. Кроме того, что немаловажно, оно опиралось на принципы добровольности и добросовестности соглашений.
Характерной чертой и средневекового торгового права было то, что оно вырастало из практики. В этот период оно существует, прежде всего, в форме обычая - usus, consuetude mercatorum. Однако оно не только отражало сиюминутные потребности купеческой деятельности, но и чутко реагировало на изменявшуюся конъюнктуру отношений в обществе в целом, вводя новые нормы и изменяя старые. Корецкий В. М. Хрестоматия памятников феодального государства и права стран Европы/Под ред. В. М. Корецкого. - М.: 1961.
В тех областях Западной Европы, где торговые отношения не только сохранились с римских времен, но оставались во многом определяющими и в эпоху средневековья - я это, прежде всего средиземноморское побережье: Италия, Южная Франция, Каталония, - торговое право нередко ложилось в основу или сливалось с городским правом. В Северной Италии в статуты городских коммун с начала 13 века входили законодательные положения, характерные для юридических отношений в сфере торговли. В других местах складывалась особая группа норм. Понятие торгового права как особого типа формируется с конца 13 века. Характерно, однако, что употреблявшийся для его обозначения термин - ius mercatorum - исходит не из объекта права и не из типа правовых отношений, а из субъекта права, что подчеркивает ограниченность его компетенции особой группой лиц. Хорошей иллюстрацией этого положения является известный казус, имевший место в Англии в 13 веке, когда наследники отказывались платить кредиторам усопшего, поскольку долговые обязательства заключались на основе купеческого права, а к концу жизни усопший приобрел рыцарский статус.
Казалось бы, в том, что было сказано, - видимое противоречие: мы привыкли считать обычное право достаточно неподвижным, не разработанным формально и архаичным, и связь с ним торгового не могла обеспечить тому необходимый уровень, в том числе и уровень юридической техники. Не будем забывать, однако, что речь идет о купеческом обычае, то есть во - первых, не фиксированном письменно и потому достаточно гибком, и, во -- вторых, с самого начала воспринявшем римскую практику отношений. Недостаточная разработанность обычного права с точки зрения понятий и институтов, присущих торговым отношениям, начала ощущаться, тем не менее, довольно рано, приблизительно с 11 века, и активно восполнялась за счет заимствований из римского права. Такая двойная основа торгового права стала причиной относительно медленного его развития и сохранения внутренней противоречивости.
Если рассматривать становление торгового права в конкретной обстановке средневековой Западной Европы, то надо обратить внимание на юридическое положение горожан в целом и купечества в частности. В юридическом сознании средневековья горожане долгое время не выделялись в особую группу ни терминологически, ни, по сути. Активизация торговли и появление купечества имели результатом возникновение социальной группы, которая не была юридически оформлена, а ее деятельность требовала особого правового осмысления. В то же время юридическое пространство в средневековом государстве и обществе было поделено между институтами, феодальными по существу, которые препятствовали укреплению обычаев, присущих торговым отношениям. Включение выделившейся группы на новом уровне в феодальный социум было возможно лишь через признание ее правового статуса как общности, то есть через получение особых прав и привилегий. Именно так, в такой форме купцы могли претендовать на свое поле в юридическом пространстве общества.
Завоевание этого поля было длительным процессом и происходило в разных регионах по-разному. Общими его фактами были создание купеческих сообществ - корпораций, получивших юридическое подтверждение своих «свобод» и пользовавшихся своим особым правом, и оформление ярмарки как временного и физического пространства, где властвовало купеческое право. И то, и другое делалось через феодальные институты и само имело выраженные черты феодальною права. К ним можно отнести самое его природу привилегии, т.е. изъятие из «общего» состояния; локальность, т.е. пространственную ограниченность; но и временную, ибо их право давалось купцам на срок работы ярмарки; наконец, непосредственную связанность права с тем или иным государем - покровителем ярмарки. С другой стороны, деятельность купцов проходила в постоянных встречах - - столкновениях с феодальными правами - проезда и провоза, взимания пошлин, с правом ведения частных войн и т.д. Огромный документальный материал, дошедший до нас от классического средневековья, показывает, как часто не только купеческое право (т.е. то, что казалось отношений группы и государства, власти) не ставились ни во что обладателями подобных - феодальных прав. В то же время мы хорошо знаем и о многочисленных ситуациях защиты прав и привилегий купцов феодальными сеньорами как хранителями справедливости и правосудия.
Торговое право отвоевывало свое место под солнцем, вступая в подчас нелегкие отношения с другими обладателями юрисдикции и с иными правовыми системами. Непростыми были отношения его творцов с носителями церковной юрисдикции. С одной стороны, церковь, провозгласив Божий мир, тем самым несомненно вольно или невольно покровительствовала городам вообще и торговле и купцам в особенности; церковное право, издревле впитавшее в себя многие нормы позднего римского, могло стать для права купеческого источником новых веяний. С другой стороны, осуждение церковью самого понятия прибыли и соблазна наживы, якобы свойственного торговле, стало источником постоянных противоречии и столкновений церкви и купечества как социальной группы.
Светское право, не будучи враждебным по отношению к купечеству, торговле, торговому праву, далеко не сразу смогло ответить на его запросы, ибо, вырастая из обычного, обладало рядом черт, противных купеческому праву: оно осознавало ценность в первую очередь недвижимости и концентрировало внимание на ней, в то время как движимое имущество и сделки относительно него не вызывали особого интереса; светское право этого времени, как правило, содержало относительно мало установлений, имевших касательство к обязательственному праву, да и понятийный аппарат его был мало разработан и плохо пригоден для разнообразия торговых сделок. Еще большие трудности испытывало купечество в сфере отправления правосудия, ибо судебная процедура отличалась формализмом и растянутостью, на суде фигурировали, наряду с письменными, доказательства иного рода, в том числе и Божий суд. Разорванность права вела к тому, что купец как чужак, пришлец и другой земли, отказывался заведомо в неравном с местными жителями положении.
Осознание необходимости создания особого правового режима для купцов появилось довольно рано; так, еще Вестготская правда под грифом «древний» включает закон о том, что «заморские купцы» должны судиться по собственным законам; в раннее средневековье издавались указы, согласно которым купцы освобождались от судебного поединка. В 10 и 11 веках, как показывают дошедшие до нас документы, существовала особая судебная процедура, отличавшаяся быстротой и простотой, которая применялась в тяжбах, возникавших между купцами.
Важную роль в создании купеческого права сыграло складывание и оформление купеческих корпораций. Они создавали горизонтальные связи, которые позволяли более уверенно включаться в вертикально организованную общественную структуру и настаивать на своих правах. Получение корпорацией юридического статуса выводило купеческий слой на принципиальной иной уровень. Теперь, обладая собственной юрисдикцией, они требовали изъятия дел, касавшихся торговли, из ведения светских и церковных судов, издавали свои собственные установления. Те принципы и обычаи, которые издавна были приняты в купеческом сообществе, получали юридическое освещение.
Складывавшееся право ярмарок впитало в себя эти многовековые установления. Оно дало возможность местным купеческим обычаям перерасти в общеевропейское торговое право. Здесь для получения привилегий купцы разных городов объединялись в нации, а те в свою очередь - в universitates, обмениваясь юридическим опытом. Тем не менее, локальные особенности купеческого права всегда сохранялись. Учитывая это, английская Купеческая хартия 1303 года постановляла: «если возникнет спор по поводу контракта, судебное разбирательство должно производиться по праву и обычаям тех ярмарок и городов, где этот контракт был заключен».
Определенная унификация торгового права в значительной степени была обязана деятельности законоведов. Торговля, особенно дальняя, основывалась, естественно, на письменно фиксированных обязательствах. Само закрепление в письменной форме принятых норм общения делало их юридическим фактом. Недаром в 12 веке контракт стал восприниматься как источник права, который не нуждался в иных авторитетах - контрагенты опирались лишь на auctoritatem contracty. Участие же в нем лиц, «опытных, искушенных в праве» - periti iuris, -к которым тем чаще обращались купцы, чем обширнее и обильнее становились контакты с иноземными купцами, создавало относительную правовую однородность, позволявшую общаться купцам из разных мест. Нередко законоведов призывали в качестве судей и купеческие суды. И уже совсем необходимым было использование знатоков права при редактировании корпоративных статутов.
Наиболее ранние ярмарочные привилегии дошли до нас с Шампанских ярмарок. По привилегии 1174 года граф назначал должностных лиц с судебными и полицейскими полномочиями «ratione materiae et personae» - т.е. «по поводу ярмарки и лиц, в ней участвующих». Процедура их суда исходила из нужд купца, прибывшего на ярмарку: он был незамедлительным и не подразумевал апелляции; система доказательств была основана только на клятве и письменных документах. Одной из важных черт этого суда суровость наказаний - должники отвечали телом и имуществом. Отсутствие на суде или на ярмарке не спасало должника - его дело передавалось по месту нахождения его имущества или его самого, и он счрттался «беглецом».
Компетентность суда такого типа и его адекватность потребностям торговли оказались столь явными, что во второй половине 13 века на время ярмарки ее обычаи были признаны выше любых других законов. Таким образом, хотя формально право осуществлялось в рамках графской юрисдикции, было создано юридическое пространство, где купеческое право доминировало.
Однако еще раньше торговое право начало оказывать влияние и на другие сферы правотворчества. Значение торговли в средиземноморских городах и купцов их городских структурах было столь велико, что городские статуты итальянских и южнофранцузских городов довольно быстро впитали в себя нормы купеческого права. Таким образом, «защищенное» юридическое пространство, где нормы купеческого права не были стеснены, расширилось до пределов городских стен. Особенно успешно этот процесс взаимодействия шел в итальянских городах, где с самого начала в торговой практике и теории ее юридического оформления участвовали законоведы, что повышало их юридическую технику.
2.4 Каноническое право средневековой Европы
В наше время большинство людей подразумевает под термином "право" исключительно право государственное, содержание которого определяют законы и подзаконные акты, исходящие от государственной власти. Между тем это лишь один, пусть наиболее развитой из нескольких выработанных человечеством правовых комплексов.
Взаимоотношения стран на мировой арене строятся на базе международного права, опирающегося на принятые в мировом сообществе конвенции, декларации, меморандумы, двусторонние и многосторонние межгосударственные соглашения и договоры.
Существует и частное право, то есть совокупность форм регламентации, официально вводимых для определенных сообществ людей их лидерами или руководителями (феодалами в своих вотчинах, руководящими органами в своих политических партиях или профессиональных организациях и т. п.).
Еще один источник средневекового городского права, представление о котором имеют только специалисты, - право церковное (религиозное, конфессиональное), то есть совокупность внутренних юридических норм различных религиозных объединений. В рамках великих религий - буддизма, ислама, христианства - сформировались целостные разветвленные системы церковного права. В его состав у разных народов входят правила, зафиксированные в священных книгах, провозглашенные высшими конфессиональными авторитетами (в фетвах халифов у мусульман-суннитов, в папских буллах и энцикликах у католиков, в определениях далай-ламы у буддистов, в постановлениях христианских Вселенских и поместных соборов, исламских духовных советов кадиев и улемов, иудейского синедриона и т. д.).
У христиан то или иное положение, принятое церковью в качестве нормы, санкционированной свыше, именуется каноном. Слово "канон" - греческого происхождения; когда-то оно означало "мерило" - отвес, применяемый при работе плотниками; позже получило значение "правило". Этот термин повсеместно употребляется в обиходе христианских Церквей, значительно реже используется применительно к другим религиозным конфессиям. Таким образом, правовые установления христианских церквей представляют собой каноны. Поэтому христианское церковное право принято называть каноническим. Некоторые теоретики указывают, что понятия "церковное право" и "каноническое право" не вполне совпадают, так как в состав первого включаются и светские законы о церкви, а некоторые каноны касаются не только церковных дел. Однако упомянутые тонкости не мешают христианам повсеместно использовать как синонимы сочетания церковное и каноническое право.
Сфера отношений, регулируемых каноническим правом, не всегда одинаково широка. Так, на Западе, где папство, в отличие от православных церквей на Востоке, играет самостоятельную политическую роль, существуют каноны по поводу многих традиционно светских деяний и казусов. Однако в основе любого канонического права всегда лежат нормы, регулирующие жизнь церкви. Церковная организация, иерархические взаимоотношения и наказания для священников и верующих, порядок обрядности и его нарушения, епитимья и отлучение - вот неполный перечень основных сюжетов канонического права. В его состав официально входят и государственные законы о религии, если они канонизированы самой церковью Бородин О. Р. Памятники истории права. / О. Р. Бородин. - М.: 2003. - С. 131..
В Риме, а затем и на территории Европы церковь активно занималась брачно-семейным правом, а также надзором за нравственностью. Поэтому в составе западно-европейского канонического права имеется немало установлений по данным предметам, многие из которых сохраняются до сих пор несмотря на наличие в Европе развитого государственного семейного законодательства.
Рассматривая священные тексты в качестве источников права, можно извлекать из них те или иные нормы юридического плана. При этом, однако, крупные христианские конфессии никогда не пытались составить на основе Писания и Предания полный свод правовых установлений, способный заменить собой право государственное. Что же касается церковно-правовой проблематики, то теоретики христианства уже в первые века нашей эры приступили к большой работе по составлению сводов канонического права. К IV в. существовали сборники апостольских правил, представлявшие собой собрания высказывании апостолов и известия об их мнениях по церковно-правовым вопросам. Со времен Первого Вселенского (Никейского) собора (325 г.) к ним добавились соборные правила, количество которых увеличивалось с каждым новым Вселенским собором Иванов А. М. Введение в церковное право: Учебное пособие. Ч. 1. / А. М. Иванов. - Владивосток: 2000..
В ранней Византии были составлены два наиболее авторитетных собрания канонического права. Одно именовалось "Сводом 50 титулов" и было подготовлено в середине VI в. известным богословом, будущим Константинопольским патриархом Иоанном Схоластиком. Оно включало, помимо апостольских и соборных канонов, правила монашеской жизни, написанные знаменитым отцом церкви Василием Великим.
Второе собрание - "Синтагма 14титулов" - появилось в 70-80-е гг. VI в. Оно анонимно, но историки связывают его составление с деятельностью двух константинопольских патриархов - Евтихия и Иоанна Постника.
"Синтагма 14 титулов" была целиком утверждена в Византии как каноническая на Трулльском церковном соборе в 692 г. В дальнейшем оба собрания ("Свод 50 титулов" и "Синтагма 14 титулов") продолжали пополняться за счет новых соборных установлений и выдержек из трудов отцов церкви. К ним стали добавлять также статьи светского законодательства о церкви византийских императоров. Государственный закон по-гречески - "номос". Поэтому новые правовые своды получили наименование "номоканоны" (соединение "номоса" и "канона").
Отметим, что на католическом Западе в такие правовые сборники активно включались папские декреты. Существует сборник, являющийся одной из наиболее знаменитых исторических фальсификаций. Он был составлен при папском дворе в IX столетии, однако официально приписан выдающемуся богослову VI в. Исидору Севильскому. В таком виде собрание почиталось в церкви как каноническое в течение нескольких столетий. Лишь в эпоху Возрождения историк-гуманист Лоренцо Балла разоблачил подделку, и ныне данный памятник известен как "Псевдоисидоровы декреталии".
Католическое каноническое право окончательно сложилось к концу Средневековья. В это время оно было собрано в фундаментальный свод "Corpus juris canonici" ("Корпус канонического права"), используемый по сей день Варьяс М. Ю. Краткий курс церковного права. / М. Ю. Варьянс. - М., 2001..
Очевидно, что эпоха расцвета канонического права как отрасли юриспруденции уже ушла в прошлое. Однако само это право вызывает в наше время не только исторический интерес: оно сохраняется и совершенствуется. На всем протяжении истории право каноническое неизбежно будет сопутствовать христианству. В этой сфере продолжается законотворчество, проводятся правоведческие исследования и, самое главное - до сих пор принимаются юридические решения.
2.5 Великая хартия вольностей как источник парламентаризма
Большие исторические явления иногда выглядят как результат случайных стечений обстоятельств. Так было и с Великой хартией. Появление на свет одного из важнейших юридических памятников в истории Британии было тесно связано с явлениями исторически преходящими: исполненной авантюризма, эгоистической и в то же время крайне неудачной политикой короля Иоанна из династии Плантагенетов, вызвавшей массовое недовольство именно тех слоев общества, которые играли ведущую политическую роль в английском государстве.
Великая хартия вольностей - обширный манифест, состоящий из 63 статей. Она не производит впечатления внутренне цельного документа, так как, очевидно, составлялась в спешке. Значительная часть статей (около 30} гарантирует от имени короля соблюдение тех или иных интересов феодалов, прежде всего - его вассалов: право наследования земельного владения после смерти графа или барона совершеннолетним сыном при условии уплаты особого взноса - "рельефа" (ст. 2); запрещение королю требовать от рыцаря-вассала больше повинностей, чем следует по обычаю (ст. 16); запрещение начальникам замков принуждать рыцарей платить деньги для обеспечения охраны крепостей, если эти рыцари сами готовы нести такую службу (ст. 29), и т. д. Изобилие подобных и еще более специфических статей, регулирующих отношения вассалов и сюзерена, позволяет многим историкам утверждать, что Хартия является вполне обычным памятником феодального права.
Несколько больший интерес представляет статья 12-я Хартии: "Ни щитовые деньги ("средства, которые рыцарь имел право заплатить королю в качестве выкупа вместо личного участия в военном походе), ни воспомоществование (финансовый взнос на конкретные государственные нужды) не должны взиматься в королевстве нашем иначе, как по Общему совету королевства нашего, если это не для выкупа нашего из плена, и не для возведения в рыцари первородного сына нашего, и не для выдачи первым браком замуж дочери нашей первородной; и для этого нужно выдавать умеренное пособие; подобным же образом надлежит поступать и относительно пособий с города Лондона". Хрестоматия по истории государства и права: История государства и права зарубежных стран. Т. 1. Древний Восток. Античный мир. Средние века. - Воронеж: 1999.
Именно данная статья превратила Большой совет в зачаток английского парламента: ведь с его согласия должны были собираться отныне денежные средства по требованию короля.
Статья 14-я Хартии указывает, что названный Большой (в тексте - Общий) совет, собирающийся для решения финансовых вопросов, должен состоять из архиепископов, епископов, аббатов, графов и старших баронов, а также всех прямых вассалов короля, созывать же его следует за сорок дней до заседания, заранее объяснив причину сбора Черниловский З.М. Хрестоматия по истории государства и права зарубежных стран / Ред. 3. М. Черниловского. - М.: 1984..
Для правильного отправления правосудия имела значение 20-я статья: "Свободный человек будет штрафоваться за малый проступок только сообразно роду проступка, причем должно оставаться неприкосновенным его основное имущество; таким же образом будет штрафоваться и купец, и его товар останется неприкосновенным; и виллан (крестьянин) таким же образом будет штрафоваться, и у него останется неприкосновенным его инвентарь, если они подвергнутся штрафу с нашей стороны; и никакой из названных выше штрафов не будет наложен иначе, как на основании клятвенных показаний честных людей из соседей ".
Хартия устанавливает важнейшее правило, по которому общегосударственные судебные дела будут рассматриваться в определенном конкретном месте, а не при дворе короля, то есть там, где он находится в данный момент (ст. 17). Реально местом верховного судилища в средневековой Англии стал Вестминстер. Составители Хартии нашли в этом еще один инструмент для ограничения королевского произвола.
Великая хартия вольностей гарантирует английской церкви свободу от вмешательства государственной власти и право выбора епископов и аббатов (ст. 1); она впервые предоставляет "все вольности и свободные обычаи" не только Лондону, но и другим городам и крепостям (ст. 13); она вводит в стране единую систему мер и весов (ст. 35); она предоставляет право свободной торговли в Англии иноземному купечеству (ст. 41). Петрушевский Д. М. Памятники истории Англии XI-XIII вв.: Русский и латинский тексты Великой хартии вольностей и других документов / Пер. Д. М. Петрушевского. - М.: 1936.
Но самой знаменитой является, безусловно, 39-я статья Великой хартии. Текст этой статьи и в наше время воспринимается англичанами как первая в европейской истории декларация принципа, согласно которому любой гражданин может быть подвергнут преследованиям со стороны властей только в соответствии с законом по приговору суда. Сомнение вызывает, однако, истолкование понятия "свободный человек". Историки давно подметили, что "свободный человек" должен подчиняться приговору "равных ему", то есть "пэров". Следовательно, и сам он является феодалом. Подтверждение тому можно видеть и в цитированной выше статье 20-й, где "свободный человек" противопоставляется купцу и виллану. Но даже если под этим термином подразумевается лицо, включенное в феодальную иерархию, то пусть не для всех англичан, а хотя бы для таких лиц Великая хартия гарантирует судопроизводство "по закону страны", то есть ставит закон выше королевской воли Пти-Дютайи Ш. Феодальная монархия во Франции и в Англии X-- XIII веков. /Ш. Пти-Дютайи. - СПб.: 2001..
Для того чтобы положения Хартии не нарушались властью, ее составители включили в текст статью 61-ю. Здесь они попытались создать противовес всевластию короля - определить ту силу, которая заставит его соблюдать закон Томсинов В. А. Хрестоматия по истории государства и права зарубежных стран. Древность и средние века/Сост. В. А. Томсинов. - М.: 2001.. Если королевские чиновники или сам король нарушат ее условия, то "нарушение это будет указано четырем баронам из двадцати пяти вышеназванных, и эти четыре барона явятся к нам (напомним, что хартия написана от имени короля), указывая на нарушение, и потребуют, чтобы мы без промедления исправили его..." и наконец, самое замечательное; "...если мы не исправим нарушения... в течение сорока дней, считая с того времени, как было это нарушение указано... то вышеназванные четыре барона докладывают это дело остальным из двадцати пяти баронов, и те двадцать пять баронов совместно с общиною всей земли будут принуждать и теснить нас всеми способами, какими только могут, то есть путем захвата замков, земель, владений и всеми другими способами, какими могут, пока не будет исправлено нарушение... Неприкосновенными остаются лишь наша личность, и личность королевы нашей, и детей наших". Так Великая хартия вольностей предоставила подданным право вооруженного сопротивления отклонившемуся от закона государю.
Но вряд ли можно отрицать, что готовившие документ представители феодальной оппозиции проявили неожиданную для средневековых баронов широту взглядов. Где-то она объясняется воздействием обстоятельств (гарантии Лондону и другим городам, ставшим союзниками баронов в борьбе против Иоанна Безземельного); где-то - практическим здравым смыслом (обеспечение единства мер и весов). Однако если о Великой хартии часто вспоминают до сих пор, то, в основном, потому, что в ней достаточно четко отразились четыре принципа. Во-первых, "свободный человек" (как бы ни истолковывалось это понятие) может быть подвергнут наказанию только по закону. Во-вторых, высшая власть вправе получать денежные дотации от подданных (пусть - только от высшего их слоя) исключительно с их собственного согласия, выраженного на специально созванном форуме. В-третьих, писаный закон ограничивает самого короля и возвышается над ним, не допуская произвола. Наконец, в-четвертых, подданные вправе создать специальный орган для контроля за властью и оказывать ей сопротивление, если она действует вопреки взятым на себя обязательствам Есаян Э. С. Великая хартия вольностей и ее место в истории английского права: Автореф. канд. дис. /Э. С. Есаян. - Тбилиси: 1988..
Все это реально присутствует в Хартии и в эмбриональном виде содержит принципы парламентарной монархии, в направлении которой и стало эволюционировать английское государственное устройство с момента ее принятия.
В заключении данной главы мы можем констатировать, что в значительной части установлений «городского права» долго фиксируют нормы, типичные для общества в целом, либо специфика их имеет местный, а не сущностный характер. Это можно сказать и о таких свойствах городского права, как исключительность применения данного законодательства к жителям данного места (так называемая разорванность права), закрепление в праве автономии данного городского сообщества, особенно в судебной сфере и др. Исследователи средневекового права отмечают, что первые проявления своеобразия норм в городских сводах возникают в связи с регламентацией торговли, затем - организацией ремесла, в то время как иные сферы правоотношений сохраняют традиционную окраску. Лишь в итоге длительной эволюции, и то далеко не везде, городское право приобрело те черты, которые обычно считаются для него специфическими, общими и определяющими.
Не оспаривая их значения и для развития города, и для развития права в целом, напомним, что не следует переоценивать «несредневековость», «нефеодальность» или даже «антифеодальность» и этих черт. Так, положение о равенстве всех перед законом знаменитая aequitas имеет вполне средневековый характер, если учесть, что под «всеми» подразумевались только и исключительно жители данного города определенного статуса, и принцип разорванности, расчлененности права, характерный для средневекового общества, воспроизводился здесь в полной мере, a aequitas лишь своим существованием в качестве общей идеи давала в отдаленном будущем путь новым отношениям.
Другая черта городского права - его светский характер - тоже должна осмысляться достаточно критически. Прежде всего, несмотря на то, что церковь как институт не входила в юрисдикцию города, связь церковного права и суда и городских учреждений этого рода была постоянной и прочной; я имею в виду и принадлежность города церковным сеньорам (и в этих случаях влияние на городской суд и установления), и применение церковью, даже при отсутствии сеньориальной зависимости города от нее, церковных методов воздействия (интердикт, отлучение), и подчиненность - как и везде - дел морально -религиозного свойства церковному суду, и включение в городское законодательство некоторых норм, регламентирующих поведение клириков, живущих в городе, и другие подобные явления. В то же время консулы полагали для себя возможным и необходимым принимать постановления против ересей, а городские суды - рассматривать дела о богохульстве. Кроме того, необходимо учитывать религиозное сознание творцов городского права, закона и суда. Это в свою очередь, невольно накладывало на, казалось бы, светские нормы особый отпечаток, а иногда и деформировало их. В качестве примеров этого можно привести для раннего этапа существование Божьего суда, позже -суда над животными. Подобного рода «поправки» можно было бы сделать и относительно других черт городского права.
Из сказанного выше следует явная укорененность права, функционировавшего в городе, в правовых традициях, общих для всего средневекового общества, его неотрывность от иных форм и сфер правотворчества. Город как бы собирает на своем правовом поле все возможные, существующие к этому времени виды права, вплоть до реципированного римского права. Эта способность к аккумуляции традиций, с одной стороны, имела своим результатом то, что называют «системной целостностью городского права». Под ним подразумевается такое явление, при котором нормативные документы - statuta, leges - изданные властными структурами, естественно надстраивались над обычным правом и оно органично включалось в писаное право, с другой стороны, она вела к так называемой иерархии права в городе. И, пожалуй, эта способность к впитыванию разнородного материала, обусловленная гетерогенным характером самого города как целостного организма, и плавлению его в городское право и была отличительной и определяющей чертой правотворчества в городе.
Заключение
Новые европейские города XI-XII вв. стали первыми ассоциациями в том смысле, что каждый из них держался на общем городском правовом сознании и на своеобразных городских правовых институтах. На практике большинство европейских городов возникало в результате юридического акта, обычно пожалования хартии, причем города не просто возникали, их основывали. Более того, хартия почти неизменно устанавливала основные "вольности" граждан, которые обычно включали значительные права самоуправления. Конечно, правовой характер новых европейских городов был тесно связан с их религиозным характером. Хартии подтверждались религиозными клятвами, а эти клятвы, возобновляемые при смене должностных лиц, включали прежде всего обязательство соблюдать городские законы.
В значительной части установлений «городского права» долго фиксируют нормы, типичные для общества в целом, либо специфика их имеет местный, а не сущностный характер. Это можно сказать и о таких свойствах городского права, как исключительность применения данного законодательства к жителям данного места (так называемая разорванность права), закрепление в праве автономии данного городского сообщества, особенно в судебной сфере и др.
Другая черта городского права - его светский характер - тоже должна осмысляться достаточно критически. Прежде всего, несмотря на то, что церковь как институт не входила в юрисдикцию города, связь церковного права и суда и городских учреждений этого рода была постоянной и прочной; я имею в виду и принадлежность города церковным сеньорам (и в этих случаях влияние на городской суд и установления), и применение церковью, даже при отсутствии сеньориальной зависимости города от нее, церковных методов воздействия (интердикт, отлучение), и подчиненность - как и везде - дел морально -религиозного свойства церковному суду, и включение в городское законодательство некоторых норм, регламентирующих поведение клириков, живущих в городе, и другие подобные явления. В то же время консулы полагали для себя возможным и необходимым принимать постановления против ересей, а городские суды - рассматривать дела о богохульстве. Кроме того, необходимо учитывать религиозное сознание творцов городского права, закона и суда. Это в свою очередь, невольно накладывало на, казалось бы, светские нормы особый отпечаток, а иногда и деформировало их. В качестве примеров этого можно привести для раннего этапа существование Божьего суда, позже -суда над животными. Подобного рода «поправки» можно было бы сделать и относительно других черт городского права.
Из сказанного выше следует явная укорененность права, функционировавшего в городе, в правовых традициях, общих для всего средневекового общества, его неотрывность от иных форм и сфер правотворчества. Город как бы собирает на своем правовом поле все возможные, существующие к этому времени виды права, вплоть до реципированного римского права. Эта способность к аккумуляции традиций, с одной стороны, имела своим результатом то, что называют «системной целостностью городского права». Под ним подразумевается такое явление, при котором нормативные документы - statuta, leges - изданные властными структурами, естественно надстраивались над обычным правом и оно органично включалось в писаное право, с другой стороны, она вела к так называемой иерархии права в городе. И, пожалуй, эта способность к впитыванию разнородного материала, обусловленная гетерогенным характером самого города как целостного организма, и плавлению его в городское право и была отличительной и определяющей чертой правотворчества в городе.
Средневековое городское право оказало огромное влияние на современное законодательство: торговое, гражданское, уголовное, но при этом значительной чертой городского права был ее конституционный характер. Конституционный характер городского права проявлялся в пяти важных аспектах.
1. Городское право в очень многих случаях основывалось на писаных хартиях, устанавливавших и организацию управления, и гражданские права и свободы. Они фактически были первыми новыми писаными конституциями.
2. Система организации управления, установленная хартией (или без оной), была во многих важных своих чертах подобна современным системам конституционного правления: городские власти были ограничены в своих полномочиях, они часто подразделялись на исполнительную, законодательную и судебную отрасли, имевшие определенные ограничительные механизмы по отношению друг к другу, проводились периодические выборы должностных лиц, во многих местах сроки пребывания судей в должности определялись их хорошим поведением или желанием граждан (до отзыва), законы публиковались, Сдавались их собрания.
3. Гражданские права, предоставляемые городским правом, как правило включали рациональную судебную процедуру с вынесением решения равными по положению, а не с доказыванием посредством судебного испытания поединка. Не допускались произвольные аресты и заключение в тюрьму без судебного разбирательства. Приказы о взятии под стражу в обеспечение долга были запрещены. Виды наказаний были ограничены. В теории богатые и бедные должны были быть судимы на равных основаниях. Граждане имели право носить оружие, имели право голоса. Иммигрантам предоставлялись те же права, что и гражданам, после того как они прожили в городе год и один день. Иностранные купцы имели равные права с купцами-гражданами.
4. Гражданские свободы обычно включали освобождение от многих феодальных повинностей и налогов и строгие ограничения королевских прерогатив: король, например, соглашался брать с города фиксированный налог и отказывался от права принудительных займов. А сверх всего, как общий принцип было установлено, что обязательства граждан устанавливаются заранее и что граждане могут сохранять все приобретенное ими, не подлежавшее этим конкретным обязательствам.
5. Конституционное право гражданских прав и свобод включало права и свободы, относящиеся к участию в городском управлении! Это в свою очередь было связано с конституционной теорией, которая никогда не принималась в полном объеме, но и не отвергалась начисто, что политической властью облечено в конечном счете все сообщество граждан.
Список используемой литературы
1. Конституция Российской Федерации принята 12.12.1993 г. [Текст] //Российская газета. -1993. - 25 декабря.
2. Антология мировой правовой мысли: В5т.Т. 2. ЕвропаV-XVIII вв. [Текст] - М.: 1999.
3. Бородин О. Р. Памятники истории права. [Текст] / О. Р. Бородин. - М.: 2003. - 216 с.
4. Броделъ Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм XV-XVIII вв. Т. 2. Игры обмена. [Текст] / Ф. Бродель. - М.: 1988. - 709 с.
5. Варьяс М. Ю. Краткий курс церковного права. [Текст] / М. Ю. Варьянс. - М.:2001.
6. Вебер М. История хозяйства. Город. [Текст] / М. Вебер. - М.: КАНОН-ПРЕСС-Ц, 2001 - 576 с.
7. Галанза Н. Л. Феодальное государство и право Германии. [Текст] / Н. Л. Галанза. - М., 1963.
8. Есаян Э. С. Великая хартия вольностей и ее место в истории английского права: Автореф. канд. дис. [Текст] /Э. С. Есаян. - Тбилиси: 1988.
9. Иванов А. М. Введение в церковное право: Учебное пособие. Ч. 1. [Текст] / А. М. Иванов. - Владивосток: 2000.
10. История средних веков. [Текст] - М.: Издательство «Высшая школа», 1964. - 708 с.
11. Киселёва Л. И., Любнинкая А. Д. Регистры ремесел и торговли города Парижа [Текст] / Пер. Л. И. Киселевой; Под ред. А. Д. Люблинской //Средние века: Выпуск X. - М.: 1957.
12. Коредский В. М. Саксонское зерцало: Памятник: Комментарии, исследования. [Текст] / Отв. ред. В. М. Коредкий. - М.: 1985.
13. Пти-Дютайи Ш. Феодальная монархия во Франции и в Англии X- XIII веков. [Текст] / Ш. Пти-Дютайи. - СПб., 2001.
14. Томсинов В. А. Хрестоматия по истории государства зарубежных стран. Древность и Средние века [Текст] /Сост. В. А. Томсинов. - М.: 2001.
15. Хрестоматия по истории государства и права: История государства и права зарубежных стран. Т. 1. Древний Восток. Античный мир. Средние века. [Текст] - Воронеж: 1999.
16. Черниловский З. М. Хрестоматия по истории государства и права зарубежных стран [Текст] / Ред. 3. М. Черниловского. - М.: 1984.
17. Черниловский З. М. Всеобщая история государства и права. [Текст] / В. М. Черниловский. - ЮРИСТЪ, 1995. - 575 с.
18. Шершеневич Г.Ф. Учебник торгового права (по изданию 1914 года). [Текст] / Г.Ф Шершеневич. -М.: 1994.

рефераты

МЕНЮ

РЕКЛАМА

ИНТЕРЕСНОЕ

Система городского права Западноевропейского средневековья

Система городского права Западноевропейского средневековья

Рекомендуем

ОБЪЯВЛЕНИЯ