Проблема коммуникативного значения в межкультурной коммуникации

"Проблема коммуникативного значения в межкультурной коммуникации"

Известно, что в современных науках о языке и мышлении данный фактор играет основополагающую роль, поскольку позволяет взглянуть на предмет исследования с точки зрения его реальной ситуации, актуализации его главных и скрытых функций. В философии, литературоведении, теории и практике перевода и других научных дисциплинах, в которых наблюдается диалог культур, проблема коммуникативного значения звучит сегодня по-новому; а именно, в данных исследованиях коммуникативное значение получает сложную структуру, где помимо лингвостилистических компонентов учитывается ряд неязыковых факторов, не имеющих прямого выражения в тексте, но влияющих на его прагматическое наполнение. В связи с этим интересна для исследования диалогическая речь, поскольку именно в ней в полной мере проявляется диалог культур и происходит понимание (или непонимание) своего партнера в межкультурной коммуникации.

Содержание языкового знака связано с внеязыковой действительностью и с субъектом речи, репрезентирующим эту действительность. Обращение к человеческому фактору, характеризующее содержание культурологических исследований, сыграло также основополагающую роль в изучении языка как феномена общей познавательной деятельности индивида и привлекло культурологический аспект в изучение коммуникативного значения.

Исследование речи в межкультурном аспекте предполагает подход к языковым явлениям с учетом факторов, лежащих вне языка - социальные характеристики коммуникантов, особенности их взаимоотношения, отношение к предмету коммуникации, внешним условиям общения и др. Естественно, что раскрытие данных факторов требует особого материала для исследования и поиска такого объекта анализа, в котором данные отношения наиболее отчетливо представлены. Данным объектом был призван считаться дискурс, т. е. речь как целенаправленное социальное действие, включающая все экстралингвистические факторы ее протекания, а минимальной единицей дискурса был определен речевой акт (РА).

С объяснением сущности данного явления связаны вопрос о границах научного анализа языковых единиц в лингвокультурологическом аспекте и вопрос о необходимости собственно данного, а не какого-то другого термина для исследования. Действительно, определяя РА как единицу живой коммуникации, как отрезок речи, наделенный определенной коммуникативной целью (по Дж. Остину), невозможно выделить четкие признаки РА, отличающих его, например, от предложения, рассматриваемого как минимальная коммуникативная единица языка, или высказывания, характеризующегося стандартно тремя видами целевой установки: повествование, вопрос, побуждение.

Диалогический дискурс позволяет изучить естественный язык не как самостоятельный продукт субъекта речи, а как неотделенный от субъекта речи и других экстралингвистических факторов в диалоге культур. Диалог подчинен психологии межличностных и межкультурных отношений, сильную роль при этом играет социальный фактор. Все это, с одной стороны, облегчает культурологическое изучение актуальных речевых актов, с другой стороны, обнаруживает определенные трудности в соотнесении теоретически построенного диалогического дискурса и его реального эквивалента - живого разговорного диалога.

Исследованию разговорной речи в лингвистике уделяется большое внимание. Хотя данные работы не содержат специальной лингвокультурологической терминологии, в них подробно рассматриваются такие паралингвистические факторы, как жест, мимика, условия общения, некоторые характеристики коммуникантов. Это свидетельствует о существовании в языкознании многолетнего опыта изучения разговорной речи и возможности его применения в настоящем исследовании. Несмотря на сложность лингвистического исследования устной диалогической речи и постоянные дискуссии по поводу объективности получаемых результатов, в лингвистике разработано два подхода к анализу устной диалогической коммуникации как источника прагматической информации о языковых единицах в межкультурном общении.

Диалогический дискурс как сфера человеческой деятельности носит системный характер. Это значит, что все компоненты диалога тесно взаимосвязаны друг с другом. Многие из них имеют внеязыковую природу. Кроме того, диалогический дискурс - понятие абстрактное, включающее все формы диалога и внешние факторы его существования. Нам же необходимо выделить в нем такую единицу, которая позволила бы наиболее полно раскрыть специфику заявленных в работе речевых актов. Помимо диалогического единства единицей лингвокультурологического анализа могут быть более крупные образования, а именно, диалогические блоки, фрагменты, этюды, отрывки, речевые трансакции и т.д. Их границы и содержание подчинены задачам и целям исследования и поэтому определяются в каждом отдельном случае по-разному. Понятие ситуативно-речевого блока существенно расширяет границы исследования речи. В диалоге культур ситуативно-речевой блок следует рассматривать как единицу диалогической коммуникации, состоящей из двух компонентов: языкового и ситуативного [12, с. 163]. В этом случае, помимо диалогической реплики к анализу привлекается ситуация ее совершения. Коммуникативный блок определяется как единица более высокого порядка, чем диалогическое единство, поскольку блок содержит последовательность реплик, состоящих из нескольких высказываний, следовательно, основанием для выделения коммуникативного блока в межкультурном диалоге может выступать чисто формальный принцип.

Понятие диалога-этюда связано с экспериментальными исследованиями диалогической коммуникации. В этих работах речь идет о кратких диалогах на разговорные темы, схематично передающих ситуацию общения, роли и цели каждого коммуниканта. Например, в исследовании М.Л. Макарова диалог-этюд служит средством активизации испытуемых с целью изучения конфликтных и кооперативных ситуаций в живой разговорной речи [13, с. 129-134].

Следует заметить, что не только речевые акты обретают в живой коммуникации статус стимул/ реакция. В данной роли могут выступать невербальные действия или целые коммуникативные ситуации. Они не сводимы к вербальному действию и не наблюдаемы в речи, однако могут быть описаны в ходе научного анализа. Так, Д. Вундерлих в одной из своих работ дает характеристику стимулу акта благодарности (Danksagung) как действию коммуниканта А, исполняемому в интересах коммуниканта Б, а также стимулу акта извинения (Entschuldigung), как действию коммуниканта А, противоречащему интересам коммуниканта Б [1975, с. 26]. Таким образом, в культурологическом исследовании коммуникации ставится задача детального описания явлений коммуникативного стимула и его возможных вариантов для разного рода речевых актов, что ранее сводилось только к грамматическому исследованию.

Коммуникативный стимул рассматривается исследователями либо как явление объективного мира - внешние условия и причины реализации того или иного РА, либо как результат когнитивных действий индивида, т. е. мотив, внутренний импульс или как некоторый абстрактный РА, предшествующий исследуемому [6, с. 24]. На этом основании научному описанию подвергается определенный тип речевого акт с точки зрения исчисления всех возможных на него реакций. Чаще всего в качестве стимула рассматриваются речевые акты просьбы или вопроса, поскольку реакцией на них являются преимущественно вербальные акты. Во многих из исследованиях коммуникативный стимул выступает некоторым фоном, косвенным средством описания вербальной реакции с точки зрения ее прагматического содержания: негативная/ позитивная, а также в плане ее синтаксического оформления (эллипсисы). #

На теоретическом уровне рассматриваются не только двучленные диалогические единства, но и трехчленные цепочки актов, один из которых имеет, как правило, невербальную природу, например, просьба - обещание - обещанное действие [14, с. 26] или просьба -выполнение просьбы - благодарность (там же).

Видя возможность возникновения двусмысленности в понимании цели описываемых речевых единиц, Дж. Остин вводит особую характеристику РА - иллокутивную силу [11, с. 86-87]. Данное понятие в отличие от цели высказывания и предложения имеет прагматическую природу, т. е. не всегда предполагает языковую реализацию. Коммуникативное назначение языковых единиц мыслится широ*** и динамично, как иллокутивный акт, который присущ всякому поступку человека, его каждому действию, не только речевому.

Таким образом, уже в самом термине «речевой акт» были обозначены важные характеристики данного явления. Во-первых, РА ~ это вид социального действия, поэтому он характеризуется целенаправленностью и намеренностью. Во- вторых, РА - это речь, а значит: он всегда подразумевает межличностные отношения (говорящего и адресата). Данные отношения невозможны без учета принципов и правил речевого поведения, поэтому РА всегда конвенционален. Исследование этих двух характеристик РА легло в основу ТРА [7, 10].

Представляя собой прагматический компонент и классификационную характеристику РА, иллокутивная сила, не является изолированной надстройкой над языковым оформлением РА, а тесно взаимодействует с ним, актуализируя его пропозициональное содержание. Именно наличие данного типа отношений внутри РА позволяет отличить его от таких коммуникативных единиц как предложение и высказывание. Вопрос о соотношении этих трёх понятий остается и сегодня актуальным.

В диалоге культур предложение, высказывание и речевой акт могут рассматриваться как единицы одного уровня, отличающиеся друг от друга лишь сложностью внутренней структуры. Самую простую структуру имеет предложение как модель (звуковой) реализации мысли. Высказывание характеризуется как предложение, произнесенное в ряде однотипных ситуаций общения. В отличие от предложения для существования высказывания предполагается наличие контекста и интенции говорящего, но их коммуникативное значение неопределимо, т. к. непостоянно. Оно меняется от одной коммуникативной ситуации к другой. Речевой акт напротив характеризуется одной из допустимых интенций, поскольку реализуется в конкретной коммуникативной ситуации. Все экстралингвистические характеристики этой ситуации РА присущи только ему. Их изменение влечет за собой изменение типа РА, а их наличие вообще позволяет говорить о РА как таковом, а не о предложении или высказывании. Таким образом, РА представляет собой высказывание + культурологический фактор, а высказывание характеризуется как предложение + контекст.

Существует иной подход к соотношению понятий «предложение», «высказывание» и «речевой акт». В основе данного исследования лежит природа, происхождение данных единиц. На этом основании предложение, высказывание и РА относят к единицам разного уровня. Предложение является единицей синтаксического уровня языка (грамматики). Оно обладает структурой и значением, но то и другое рассматривается формально, без ссылки на конкретную коммуникативную ситуацию, поскольку коммуникативность предложения лишь потенциальна, гипотетична. Связь предложения с коммуникативной ситуацией определить весьма сложно, а в большинстве случаев при синтаксических исследованиях в этом просто нет необходимости. Высказывание является единицей речевого уровня. Потребность в данной единице возникла при переходе от формального изучения языка к коммуникативно обусловленным языковым структурам, вопросам функционирования языковых единиц в речи [8].

РА выводит исследователя за пределы чисто лингвистического анализа. Вербальные и невербальные средства выступают здесь «на равных». Поэтому первоначально РА рассматривается как единица не лингвистическая, а скорее логико-философская. Это единица измерения (исследования) речевой деятельности, которая включает все факторы, нюансы этого процесса. Попытка вскрыть сущность речемыслительных процессов путем создания естественных условий его протекания «породила» речевой акт.

Термин РЛ сейчас активно употребляется в культурологических исследованиях, как общего, так и частного характера [8]. Естественно, содержание этого понятия несколько изменилось, приобрело лингвистическое наполнение, отошло от философской направленности. Однако единого мнения в трактовке этого явления до сих пор не существует. Оставаясь в рамках лингвистического подхода к РА, можно выделить как минимум два типа его определений, а значит, два способа прагматического исследования языка. Для одних ученых речевой акт является, прежде всего, актом говорящего [9], элементарной единицей сообщения, речевым поступком, коммуникативным ходом/шагом [7]. В этом случае в центре внимания ученых становится изолированный РА, исследуются компоненты его синтаксической структуры, и осуществляется поиск наиболее точных интерпретаций этой структуры. В иных лингвопрагматических концепциях РА подразумевается как негласный синоним коммуникативного акта, т. е. характеризуется потенциальной диалогичностью, участием в нем коммуникантов [3]. На этом основании РА признается главной структурной единицей речевого взаимодействия. Говоря применительно к РА о взаимодействии, а не воздействии, об общении, а не только сообщении, ученые подвергают критике исследование изолированных речевых действий и составляющих их языковых единиц, настаивают на привлечении помимо интенции говорящего иных экстралингвистических факторов межкультурной коммуникации.

В данной статье рассматривается попытка интеграции наиболее существенных компонентов, характерных для всех РА и их коммуникативных значений. Следует согласиться с точкой зрения, что РА является поступком говорящего и несет в себе информацию об его авторе. Однако исследуя РА, мы не можем ограничиться знанием о его языковой структуре и намерении говорящего, для описания речевого акта как лингвокультурологического явления этих параметров не достаточно. На это указывает, в частности А.В. Рудакова. Рассматривая «интерактивные ходы» партнеров внутри директивного диалога, ученая отмечает, что каждый «ход» имеет свою функцию-цель, а также свои предпосылки и свои последствия [4, с. 37-47], поэтому помимо анализа интенции говорящего мы должны также выявить, какой эффект был достигнут реализацией данного РА, т. е. исследовать сторону адресата, а также взаимодействие обоих коммуникантов. В этом смысле целесообразна вторая точка зрения, требующая комплексного исследования РА. Обобщенная дефиниция речевого акта и его коммуникативного значения может быть сформулирована следующим образом.

РА в широком смысле есть актуальная реализация (произнесение) высказывания в определенной речевой ситуации, несущее на себе отпечаток этой ситуации. Последний момент важен для практического исследования речевых актов, ведь мы не можем заниматься изучением единовременных, одномоментных явлений, из которых состоит речевая деятельность и строится межкультурная коммуникация и которыми является произнесение высказывания. Исследование речи всегда сопряжено для ученого с проблемой фиксации «ускользающего, меняющегося» объекта научного внимания. Поэтому исследователь фокусирует внимание не на самом РА, а на ситуациях «до» (интенция) и «после» (эффект), обозначая это термином «речевой акт». О неточности данного термина в применении к ТРА писали многие ученые [3, 5, 8]. Тем не менее, «РА» является необходимым термином лингвистической прагматики и межкультурной коммуникации, поскольку ни с «высказыванием», ни с «предложением» не соотносимы понятия интенции, социальных ролей, реакции адресата и пр. РА представляет собой единицу взаимодействия лингвистических и прагматических явлений, как следствие, - все составляющие компоненты РА рассматриваются под этим углом зрения.

На основании вышесказанного следует сделать некоторый вывод: исследование речевого акта представляет собой научный анализ прагматических компонентов его реализации на локутивном, иллокутивном и перлокутивном этапах: языковое оформление, характеристика коммуникантов, время, место и условия совершения и др.

Речевой акт, подвергаясь культурологическому анализу, воспринимается исследователем через призму соответствующей коммуникативной ситуации, в которой он реализуется. В связи с этим мы сталкиваемся с проблемой определения границ этой ситуации, при чем не только на формальном, но и на содержательном уровне.

Содержание прагматической ситуации, в которой осуществляется РА, имеет иерархическую структуру. В ее основании лежит некоторый концепт-сценарий как обобщенный образ данной ситуации, например «просьба», «заявление», «обвинение», «клятва» и т. д. Данный концепт объединяет вокруг себя различные когнитивные единицы, конституирующие в памяти коммуникантов законченную модель знания о той или иной прагматической ситуации.

Термин «концепт-сценарий» своим происхождением обязан современной когнитивной теории языка. Следует заметить, что сам «концепт» в когнитивной лингвистике трактуется учеными по-разному: от его понимания как ментальной единицы, кванта структурированного знания, воплощенного в слове [1; 2], до концепта как когнитивного репрезентатива/ заместителя вещей в их взаимодействии друг с другом [3; 4]. В последнем случае вербализация концепта происходит не только на уровне слова, но и в масштабе некоторой коммуникативной ситуации, раскрывающей ту или иную сторону концепта, например, концепты «репетиция», «лекция», «игра» и др. Подобные концепты получили в теории когнитивной лингвистики обозначение «концепт-сценарий», «концепт-скрипт» [5, с. 58-63]. В таком понимании термин «концепт» фигурирует в настоящей статье.

Одна из первых попыток соотношения понятия «концепт» и прагматического явления, РА, была предпринята Т.А. ван Дейком, который рассматривает РА как фрейм в том смысле, что РА предполагает знание о ситуации и средствах реализации интенции, т. е. данная прагматическая схема не хаотична, а организована вокруг некоторого концепта [6, с. 16-17].

Наблюдения показывают, что составляющие единицы «концепта-сценария» могут быть в зависимости от конкретной ситуации различными, что требует в каждом конкретном случае пересмотра этих компонентов и выявления среди них самых существенных. Таким образом, правомерно расширить границы исследования РА и включить в рассмотрения содержания коммуникативного значения такие компоненты ситуации как мотив, поиск и выбор средств реализации соответствующих речевых актов, понимание интенции, осознание необходимости совершения данных речевых актов, соотношение аксеологических и эмпирических установок адресанта и адресата, прогнозирование и выведение результатов и др.

Содержание речевого акта включает несколько значений, в одном из них данный речевой акт выступает в актуальной речевой ситуации. Значение речевого акта отлично от значения языковых единиц, оно всегда рассматривается во взаимодействии с его иллокутивной силой, поскольку именно иллокуция придает речевому акту актуальный смысл, актуализирует его значение. Развивая эту идею, Л. Витгенштейн утверждал, что значение высказывания полностью зависит от его употребления, иными словами: значение есть способ употребления речевого акта в коммуникации, а поскольку способов, по его мнению, может быть бесконечно много, то вообще невозможно говорить о каком-либо значении высказывания [7, с. 10].

Долгое время в теории лингвистической прагматики речевой акт рассматривался односторонне, с точки зрения его "отправителя, формировании значения речевого акта - именно им подразумеваемого реализации его иллокутивной силы. В работах Н.Д. Арутюновой, В.В. Богданова, Дж. Серля доказывается, что количество способов базирующемся на дихотомии нормы и вариативности употребления стороны, если бы у РА, как сильно бы он не модифицировался в лингвистических исследованиях. - Воронеж, 1999. - 30 с.