Расширение функций делового языка в XVI веке. Связь с киевскими традициями и тенденции к созданию новых общерусских традиций

Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования

Реферат

Выполнила:

студентка IV курса ФФ ОЗО

Лыгина Олеся Васильевна

Бийск, 2006

Содержание.

Введение. стр. 3

1. Развитие делового языка в Московском государстве. стр. 5

Заключение. стр. 11

Список литературы.

Введение.

Конец XV -- первая половина XVI в. озна-меновались крупными изменениями в жизни русских земель. Развивавшиеся в течение длительного времени объединительные про-цессы привели к образованию единого Рос-сийского государства. Образование государ-ства происходило в неразрывной связи с борьбой против монголо-татарского ига, ускорившей течение объединительных про-цессов.

После того как в первой четверти XVI в. завершилось государственное объеди-нение русских земель, Российское государст-во представляло собой большую, но относи-тельно компактную территорию с историческим центром в междуречье Оки и Волги. Здесь развивался достигший значительной зрелости процесс формирования рус-ской (великорусской) народности. Как на окраинах, так отчасти и в центре страны наряду с русским населением было немало других народностей -- потомков древних угро-финских племен этой территории. Некоторые из них ассимилировались с русски-ми, другие надолго сохранили свой язык, особенности матери-альной и духовной культуры. Во всяком случае многонацио-нальный характер нового государства был отчетливо виден с самого времени его возникновения, подобно тому как в русских землях и княжествах давно соседствовали русские и нерусские народности и племена. При всем этом существовало достаточно твердое этническое ядро нового государства, которое составляли великороссы.

В письменных источниках уже в XV в. появляются слова «Росия», «Росийская земля», «росийский». «В XVI в., -- от-мечал М. Н. Тихомиров, -- рядом с ними, как почти одно-значащие, существуют названия «Русь», «Русская земля», «русский». Но в это же время все больше утверждается понятие «Росия» с производным от него «росийский» для определения всей страны в целом и всего ее населения. «Русский» становится синонимом определенной народности, «росийский» обозначает принадлежность к определенному государству. Это новое зна-чение названий «Россия» и «российский» окончательно уста-навливается с начала XVII в.

...Термин «Россия» природно русский. Он входил в обиход постепенно, по мере складывания и образования Российского централизованного государства. Поэтому правильнее говорить о России или Российском государстве с конца XV в., заменив этим название «Русское государство», сосуществовавшее с названием «Россия» Тихомиров М. Н. Российское государство XV--XVII веков. М., 1973..

Условия образования единого государства, создававшегося в борьбе против иноземного ига и при отсутствии сколько-нибудь реальных элементов буржуазных связей, породили специфиче-ские черты государственной централизации в России по срав-нению с некоторыми централизованными государствами Евро-пы, возникавшими примерно в то же время -- в XV в. Фео-дальные отношения в России находились еще на восходящей стадии своего развития, образование Российского государства оказалось теснейшим образом связано с ростом крепостниче-ства, что наложило сильнейший отпечаток на социальную струк-туру и экономический строй нового государства.

1. Развитие делового языка в Московском государстве.

В процессе формирования русской (великорусской) народ-ности сложились особенности языка, материальной и духовной культуры великороссов, определилась их основная территория, подвергавшаяся в дальнейшем весьма существенному расши-рению в ходе колонизационных процессов. Именно в XVI сто-летии отстоялись и выработались многие явления русской куль-туры, сохранявшиеся в основных чертах и в последующее время.

Произошли важные изменения в языке. Утратились старые системы прошедших времен и получили новое развитие виды глагола. Усовершенствовалась и приблизилась к современной система склонений и спряжений. Отмерла древняя звательная форма имен существительных. Ряд слов, возникших первона-чально в московской письменности, приобрел в XVI в. общерус-ское распространение. Среди них -- «крестьянин», «деньги», «пашня», «лавка», «деревня», «кружево», «пуговица» и другие, зато стали исчезать долго державшиеся в Новгородской земле такие слова, как «смерды», «куны» и др. Ведущее место в рус-ском языке по-прежнему занимал ростово-суздальский диалект с его московским говором, но существовало несколько других диалектов -- тульский, рязанский, курско-орловский, смоленский, псковский, новгородский, подразделявшиеся, в свою оче-редь, на многие местные говоры. Наличие таких особенностей в языке отражало относительно слабое еще единство русских земель. Но уже в XVI в. все большее значение приобретал мос-ковский говор, легший в основу делового языка. Последний все более проникал в географические, исторические, медицин-ские и другие сочинения. Этот московский деловой язык имел замечательную особенность: он оказался в значительной степени свободным от церковно-книжного элемента. Московский говор постепенно проникался южновеликорусскими особенностями, при-обретая так называемое «аканье» и подготавливая основу для развития более тесного языкового единства русского народа.

Уже в XIV веке в Древней Руси стали использовать тип письма -- скоропись. Скоропись -- сложная и своеобразная графико-орфографическая системы. При скорописи буквы и другие знаки пишутся без отрыва пера, с обилием петель и росчерков, для скорописи типичны многочисленные сокращения и выносные буквы. Появление скорописи было вызвано стремлением к быстрому письму, и примечательно, что она употреблялась первоначально в деловой письменности, в текстах, служивших практическим целям. С конца XV века известны литературные и богослужебные памятники, написанные скорописью. Однако до XVIII века литературные произведения несравненно чаще переписывались полууставом, а церковные -- почти все.

Скоропись была противопоставлена уставу и полууставу в функциональном плане. Устав и полуустав ассоциировались с традиционным книжным языком и письмом. Между тем скоропись соотносилась с русской речевой стихией, канцелярскими документами и вообще всем мирским. Знание устава и полуустава не обеспечивало активного владения скорописью, как и наоборот. Каждому типу письма приходилось учиться отдельно. Причем при изучении скорописи главное внимание уделялось умению писать. Скоропись -- профессионально-корпоративный признак. Ею пользовались писцы, подьячие, приказные и судебные чиновники, но далеко не все представители традиционной книжной культуры (даже духовные, а не только светские лица) владели скорописью.

В 1540 году в витебском суде слушалось дело о денежном долге умершего дьяка Клинца. В ходе разбирательства возникло подозрение в том, что расписка должника, якобы выданная им более 10 лет назад, в действительности представляет собой подлог. В качестве свидетеля в суд был вызван священник, учивший Клинца грамоте и хорошо знавший его почерк. Священник заявил, что его ученик писал уставом, но не скорописью, потому что «я и сам скорописного писма писати не умем». Воспитанные на церковнославянской культуре, учитель и его ученик не умели писать скорописью. Она, как и деловая письменность вообще, находилась за пределами традиционной книжной культуры.

Приведенный пример вовсе не уникален, как может показаться на первый взгляд. Почти через 150 лет, в 1685 году, в Ливенском уезде вместо священника Фомы, в церковнославянской образованности которого сомневаться не приходится, «по ево веленью, что он скорописи не вмеет, руку приложил» дьячок Гордюшка.

В этой связи примечательны языковые установки князя Андрея Курбского, знаменитого политического противника Ивана Грозного. В послании Марку Сарыхозину Курбский признался, что не обучен «словенску языку в конец». Причина раскрыта в предисловии к «Новому Маргариту», сборнику переведенных в начале 1570-х годов в кружке Курбского творений Иоанна Златоуста. «Аз же бояхся, -- делился он своими опасениями с читателями, -- ижь от младости не до конца навыкох книжнаго словенъскаго языка, понеже безпрестанне обращахъся и лета изнурях за повелением царевым в чину стратилацкове, потом в синглицком, исправлях дела овогда судебные, овогда советнические, многожды же и частократ с воинством ополчахся против врагов креста Христова».(«Я же боялся того, что в молодости не овладел в совершенстве книжным славянским языком, так как постоянно находился на службе и годы проводил по царскому повелению в чину полководца, потом -- сановника, исполнял то судебные дела, то советнические, многократно и очень часто сражался с воинством против врагов креста Христова».)

Перечисленные сферы общения: военную, государственно-административную, судебную -- обслуживал деловой язык. Курбский исключал его из области подлинной книжной культуры. Это был письменный, но нелитературный язык. Его знание не способствовало развитию писательского мастерства. Деловая проза не входила в средневековую систему литературных жанров.

Впрочем, такое положение постепенно менялось уже во времена Курбского. Как и в домонгольский период, в Московской Руси деловой язык первоначально слабо взаимодействовал с книжным языком. Но со временем некогда четкие границы между книжным и деловым языками стали понемногу разрушаться. Литература и деловая письменность постепенно сближались. Это проявилось в целом ряде памятников XVI века. Появляется целый ряд произведений, которые, являясь по форме деловыми документами, по содержанию и языковым особенностям находятся на границе деловой письменности и литературы.

Вот лишь некоторые яркие примеры: представленный Ивану Грозному политический трактат в виде большой челобитной Ивана Пересветова, послания Ивана Грозного (например, его переписка с опричником Василием Грязным), «Домострой» -- сборник практических наставлений и советов о повседневной и хозяйственной жизни человека, статейные списки русских послов (посольство Ивана Новосильцева в Турцию в 1570 году, посольство Федора Писемского в Англию в 1582-1583 годах) и др.

Расширение изобразительных функций деловой письменности, нарушение жанровых границ были одним из ярких признаков приближавшейся «смуты» в русской литературе и языке XVII века.

В этом «переходном» столетии от средневековой культуры к новой взаимодействие между деловым и книжным языками еще более усилилось. Яркими памятниками этого сближения являются «Урядник сокольничьего пути» -- свод правил, устав соколиной охоты, созданный при живейшем участии большого любителя этой «потехи» царя Алексея Михайловича; сочинение о Московском государстве в середине XVII столетия Григория Котошихина, подьячего Посольского приказа, изменившего и бежавшего в Швецию, в Стокгольм, где он написал свою книгу в 1666-1667 годах, а вскоре после этого был казнен за убийство в пьяной драке хозяина квартиры; статейные списки посольств Федота Елчина в Грузию в 1639-1640 годах, Федора Байкова в Китай в 1654-1657 годах, Петра Потемкина в Испанию и Францию в 1667-1669 годах и др.

В это же время получают распространение памятники народной смеховой культуры, использующие форму деловых документов и пародирующие делопроизводство. К числу таких произведений относятся «Повесть о Ерше Ершовиче», «Повесть о Шемякином суде», «Калязинская челобитная». «Калязинская челобитная» представляет собой жалобу пьяниц-монахов на строгого архимандрита Гавриила:

«Да он же, архимарит [так!], приказал старцу Уару в полночь з дубиною по кельям ходить, в двери колотить, нашу братью будить, велит часто к церкве ходить. А мы, богомольцы твои, в то время круг ведра с пивом без порток в кельях сидим, около ведра ходя, правило говорим, не успеть нам, богомольцам твоим, келейного правила исправить, из ведра пива испорознить, не то, что к церкве часто ходить и в книги говорить. А как он, архимарит [так!], старца к нам присылает, и мы, богомольцы твои, то все покидаем, ис келей вон выбегаем».

Скоморошина пронизвает весь текст. Она звучит и в рифмовке, и в синтаксическом параллелизме, и в повторениях глаголов, и в характере глагольных форм (инфинитив или настоящее время). Действие происходит в монастыре, и пародийное переосмысление традиционных формул -- важное средство создания комического эффекта, целиком основанного на языке.

В петровское время, в конце XVII -- первых десятилетиях XVIII века, сферы распространения делового и собственно литературного языков еще более соприкасаются и взаимопроникают. Во многом это было вызвано расширением функций делового языка, ростом значения деловой письменности в эпоху петровских преобразований. Деловой язык все более и более вовлекается в систему нового литературного языка как одна из его функциональных разновидностей. При этом некоторые типичные для старого «приказного» языка слова и обороты (бить челом, учинити, сложные предложения с союзами понеже, поелику, а буде и т. п.), которые свободно употреблялись еще в книжном языке XVII века, постепенно выходят из литературного употребления и начинают восприниматься как специфические канцеляризмы.

Таким образом, можно сделать вывод: если в донациональную эпоху деловой язык был близок разговорной речи, то в начале национальной эпохи он постепенно стабилизировался в своих устаревших формах, и уже в середине XVIII века писатель А. П. Сумароков выступал резко против канцеляризмов и злоупотреблений «подьяческим слогом».

В истории русской культуры XVI в. были и трудные вре-мена, и многие темные стороны, тяжелы были условия ее разви-тия. Но, опираясь на богатейшие традиции народного творчест-ва, вдохновленная идеей единства и независимости родной страны, культура России XVI в. стала тем надежным «пред-мостьем», с которого начиналось в XVII в. развитие новой русской культуры.

Заключение.

Русский язык эпохи Московского государства имел сложную историю. Центром Русского государства становится Москва. Продолжают формироваться диалектные особенности. Оформились основные диалектные зоны - северновеликорусское наречие и южновеликоруссское наречие.

Говор Москвы как столицы Русского государства постепенно воспринимался в сознании всех русских как образцовый и лёг в основу русского национального литературного языка.

В литературном языке Московского государства продолжают развиваться книжно-письменные традиции Киев-ской Руси. В то же время в русском разговорном языке возрастают структурные изменения, отделяющие его от книжно-письменного. Между русским разговорным язы-ком и книжно-славянским языком образуются значитель-ные расхождения.

В книжно-славянском типе литературного языка получают распространение архаизированные написания, осно-ванные на южнославянской орфографической норме, возникает особая риторическая манера выражения, цветистая, пышная, насыщенная метафорами, получившая название «извитие словес» («плете-ние словес»). Она широко используется в литературе для всемерного повышения авторитета московской вели-кокняжеской и церковной власти. Этот сложный комплекс явлении в истории русской культуры, литературы и литературного языка получил наименование «вто-рого южнославянского влияния».

Народно-литературный тип языка не подвергся «второму южнославянскому влиянию». В этот период функции «делового языка» расширяются, возникают новые жанры деловой письменности (судебники, статей-ные списки русских послов, «Стоглав», «Домострой» и др.). «Деловой язык» обслуживал нужды услож-няющейся государственной переписки и государственного управления. Его орфографическая практика и словоупотребле-ние оказали влияние на формирование норм литературного языка.

С XVII в. формируются язык русской науки и нацио-нальный литературный язык. Усиливается тенденция к внут-реннему единству, к сближению литературного языка с разговорным. Во 2-й пол. XVI в. в Московском государст-ве началось книгопечатание, имевшее огром-ное значение для судеб русского литературного языка, литературы, культуры и образования. Рукописная культура сменилась культурой письменной. Первыми печат-ными книгами стали церковные книги для богослу-жения, грамматики, словари, буквари, необходи-мые для образования и просвещения. Первыми печатными учебными книгами были «Букварь» (1574), изданной во Львове Иваном Фёдоровым, «Грамматика словеньска» Лаврентия Зизания (1596), «Словенская грамматика» Мелетия Смотрицкого (1618), переизданная с дополнениями в 1648, «Лексикон славяноросский» Памвы Берынды (1627).

Развитие и взаимодействие книжно-славянского и на-родного литературно обработанного языков приво-дит к образованию трёх стилей с единым структурно-грамматическим и словарным ядром, с широким кругом синонимиче-ских и иных соответствий между ними - фонетических морфологических, синтаксических и лексико-фразеологических.

Начиная со 2-й пол. XVI в. постепенно сужает-ся сфера употребления церковно-славянского языка. Церковно-славянские элементы, особенно лексические, вош-ли в состав русского национального литературного языка, но церковно-славянское наследие было использовано далеко не в полном объёме: даже в книжных жанрах не использовались устаревшие и малоупотребитель-ные элементы языка. Зато закрепились народно-разговорные элементы. Несмотря на то что новые произведения и новые списки на церковно-славянском языке появлялись в течение XVII, XVIII вв. и даже в начале XIX в., его употребление всё более ограничивается. Он превращается в собственно церковный язык (язык религиозного культа). Этому способствова-ло «обмирщение» общественной жизни и культуры в эпоху Петра 1. Реформы петровского времени открыли путь для вхождения в русский литературный язык западно-европейских слов и русских народно-разговорных элементов.

В процессе синтеза различных элементов (народно-разговорная основа, черты делового языка, западно-ев-ропейские заимствования, славянизмы) вырабаты-ваются нормы русского национального литературного языка.

Список литературы.

1. Балакина Т. И. История отечественной культуры. Ч. 1. культура русского средневековья. - М.: Новая школа, 1994.

2. Ефимов А. И. История русского литературного языка. - М.: Высшая школа, 1971.

3. Ковалевская Е. Г. История русского литературного языка. - М.: Просвещение, 1992.

4. Муравьев А. В., Сахаров А. М. Очерки истории русской культуры IX - XVII вв. - М.: Просвещение, 1984.

5. Русский язык. Энциклопедия/ Гл. ред. Ю.Н. Караулов. - М.: Большая Российская энциклопедия, Дрофа. 1997.

6. Соболевский А. И. История русского литературного языка. - Л.: Наука, 1980.