Роль предлога в конструкции вынужденного движения в английском и русском языке в аспекте грамматики

Оглавление

Введение...................................................................................................................3

Глава 1. Место грамматики конструкций в научной лингвистике....................6

1.1. Грамматика конструкций: истоки и теоретическое обоснование.............................................................................................................6

1.2. Грамматика Ч. Филлмора..............................................................................14

1.3. Грамматика А. Голдберг...............................................................................28

Глава 2. Сопоставительный анализ предлогов в конструкциях вынужденного движения в русском и английском языках.........................................................34

2.1. Роль предлога в англоязычных конструкциях............................................34

2.2. Роль предлога в русском языке.....................................................................53

2.3. Анализ предлогов в русских и английских грамматических конструкциях вынужденного движения......................................................................................61

Заключение...........................................................................................................102

Список литературы..............................................................................................104

Введение

Актуальность темы исследования обусловлена необходимостью определения соответствующей ниши в системе конструкций английского языка для смыслосодержащих схем особого класса, в частности, конструкции каузации движения и результативной конструкции, представляющих причинно-следственные отношения и являющихся языковыми построениями закрытого типа с жесткой предикатно-аргументной структурой и стабильными семантико-синтаксическими параметрами.

Следующим фактором, определяющим актуальность данной темы, является необходимость углубленного исследования аспектов взаимодействия семантики конструкции и предиката в рамках когнитивного подхода, а также экстериоризации механизмов корреляции семантики предиката и аргументов, что позволит в значительной степени объяснить семантическое оформление плана выражения. Наконец, актуальность данной диссертации заключается в том, что в силу ориентированности конструкций на типы предикатов, а не на конкретный вершинный глагол, возникает необходимость построения глагольно-ориентированной модели анализа, что, в свою очередь, при подключении когнитивного аппарата, дает возможность выделить и систематизировать типы предикатов, семантически адекватно функционирующих в данных конструкциях.

Научная новизна исследования состоит в том, что в ней впервые описываются синтаксические конструкции с позиций когнитивной семантики, что позволяет несколько иначе взглянуть на организацию семантико-синтаксического интерфейса высказываний, а также открывает новые возможности для систематизации лексического наполнения данных структур и выявления внутренних механизмов, обусловливающих модификацию их предикатов.

Объектом исследования являются конструкции каузации движения и результативные конструкции в русском и английском языке, а также классы предикатов, семантически адекватно функционирующие в данных смыслосодержащих схемах.

Целью исследования является выявление и анализ репрезентативных инвариантов конструкции каузации движения и результативной конструкции в системе языка, экстериоризация механизмов корреляции семантики глагола и аргументов данных конструкций.

Для реализации поставленной цели было необходимо решить следующие задачи:

- установить и систематизировать репрезентативные инварианты конструкции каузации движения и результативной конструкции;

- выявить лексико-семантическое строение предикатов, функционирующих в данных конструкциях;

- идентифицировать элементы смысла, подающиеся в конструкции на импликативном уровне;

- определить роль контекста в формировании смысла высказываний, построенных на базе конструкции каузации движения и результативной конструкции;

- раскрыть полную структуру события, кодируемого конструкцией, и описать факторы, обусловливающие формирование семантически адекватного высказывания на фоне неадекватного лексического наполнения конструкции;

- объяснить характер семантических связей предиката и аргументов конструкции.

Для решения поставленных задач использованы следующие методы и приемы:

- метод словарной дефиниции - для установления семантической структуры глагольных предикатов конструкций;

- метод предикатно-аргументного анализа - для выявления особенностей функционирования предлогов в конструкциях данного типа;

- прагматический - для выявления аспектов, обусловливающих семантическую адекватность высказываний, сформированных на базе конструкций;

- дистрибутивно-позиционный - для выявления микротекстовых контекстов

функционирования конструкций;

- контекстуальный - для определения роли контекста и фиксации случаев контекстуальной зависимости конструкций;

- метод концептуального анализа - для восстановления структуры каузативного события;

- количественный - для осуществления статистического анализа репрезентативных инвариантов конструкций и систематизации классов предикатов, семантически и концептуально соотносимых с данными структурами.

Практическая ценность работы определяется тем, что ее основные положения имеют выход в практику преподавания языка, поскольку позволяют по-новому интерпретировать некоторые аспекты семантики и структуры предложений, порожденных матрицей конструкции каузации движения и результативной конструкции. Кроме того, выводы и результаты данной работы могут использоваться в теоретических курсах грамматики, лексикологии и стилистики английского языка, а также в курсе теории перевода.

Материалом исследования послужили художественные произведения английских и американских авторов, периодические издания Time, Newsweek, Reader's Digest общим объемом 11000 страниц, а также данные из Британского Национального Корпуса, Корпуса Бирмингемского Университета, Корпуса Мичиганского Университета.

Глава 1. Место грамматики конструкций в научной лингвистике

1.1. Грамматика конструкций: истоки и теоретическое
обоснование

Сама логика развития грамматических исследований, а в особенности в области когнитивной лингвистики, заставляет синтаксистов и морфологов обращаться в поисках тех или иных конкретных решений к семантической классификации лексики. В этой связи в рамках традиционного трансформационного синтаксиса возникло особое направление лексико-грамматических исследований, которое демонстрирует чрезвычайно сильную зависимость преобразований синтаксических структур от их лексического наполнения. В каком-то смысле продолжением той же идеи является грамматика конструкций Ч.Филлмора (Fillmore, Kay 1992), в которой акцент делается не столько даже на описании семантики определенных (синтаксических) конструкций, сколько на подробном анализе лексико-семантических ограничений, касающихся заполнения всех возможных «мест» в каждой такой конструкции. Так как понятие «конструкции» является фундаментом всей нашей работы, то в этой главе мы постараемся представить основные этапы эволюционирования понятия «конструкция» в общей парадигме лингвистического анализа, начиная с наиболее классических, традиционных трактовок и заканчивая в некотором смысле новаторскими взглядами на конструкцию, высказанными представителями конструкционных грамматик (Fillmore 1990, 1992; Kay 1992,1997; Goldberg 1995, etc.).

Такой подход позволит нам ввести и использовать в работе термин «конструкция» в новом понимании, возникшем на базе теорий когнитивной лингвистики, которые будут рассмотрены в обзорной части нашей работы. Мы также проследим, какие исследования послужили предпосылкой к возникновению теории грамматики конструкций, продуктом которой и является новое понимание конструкции как структурной единицы языка со своей собственной семантикой.

Учитывая определенную нетривиальность некоторых положений грамматики конструкций немаловажной представляется оценка семантической структуры глагола, глагольных категорий, сочетаемостных потенций глагола, связанных с понятием переходности/непереходности и каузативности, а также зависимости всех вышеперечисленных факторов от модели конструкции, в которую он интегрируется.

Понятие «конструкции» неспроста занимает одно из центральных мест в лингвистической теории, и такая теоретическая значимость вполне оправдана и подтверждена временем. Конструкция всегда была неотъемлемым элементом традиционного лингвистического анализа, использовавшегося учеными в качестве базисной структурной единицы для исследования грамматического строя предложения. На ранних этапах развития трансформационной грамматики (Chomsky 1957, 1965), однако, произошла некоторая переоценка данного понятия, но конструкция сохранила свой центральный статус; и в рамках грамматик структуры непосредственных составляющих (к ним мы причисляем и трансформационные, и порождающие грамматики) под конструкцией понимается структура фраз (группы слов: именная группа и пр.), формирующих предложение.

Таким образом, можно с уверенностью утверждать, что теория грамматики конструкций явным образом отталкивается от принятых традиций, и, прежде всего, от синтаксиса Хомского, что не помешало ему впоследствии «отменить» конструкции, признав их epiphenomenal - вьшодящимися из общих правил (Chomsky 1981: 92).

Существуют два основных типа синтаксических единиц, попадающих под определение «конструкция»: (1) словосочетание (в отечественной традиции), или именная группа и т.п. (понимание, привитое российской школе трансформационными грамматиками Хомского), и (2) предложение, которые «при любом толковании выступают в плане синтаксиса как грамматически оформленные построения, т.е. как грамматические структуры» (Иванова, Бурлакова, Почепцов 1981: 100).

Синтаксические конструкции именных или глагольных групп не входят в круг нашего исследования, и поэтому термин «конструкция» в данной работе будет пониматься исключительно как «конструкция простого предложения». Такая трактовка «конструкции» отнюдь не противоречит постулатам структурных грамматик, так как «предложение в них понимается как конструкция самого высокого уровня, составляющими которой являются все остальные конструкции, порождаемые грамматикой (S=C -> NP(c) +VP(c))>> (Лайонз 1978:230).

Следует также оговориться, что наличие предикативно связанных грамматических субъекта и предиката многие исследователи считают обязательным свойством предложения. Эти члены предложения квалифицируются как главные, поскольку они формируют предикативную основу предложения, его «конструктивный минимум» (Сусов 2000). Но в конструктивный минимум некоторые исследователи включают, кроме подлежащего и сказуемого, также дополнение, т.е. помимо субъекта и предиката в суждение или высказывание включается еще и объект. В конструкциях с безобъектными, непереходными (в широком смысле) глаголами отсутствует позиция дополнения (иначе выражаясь, она представлена нулём).

Итак, каждое предложение - это определенная синтаксическая конструкция. «Конструкция в таком обозначении предложения - это утратившая свою образность мертвая метафора, но идея, лежащая в основе такого наименования, отражает некоторые действительно существующие особенности явления. Обращаясь вновь к метафорическому смыслу выражения, можно указать, что, подобно любой другой конструкции, у предложения есть несущий структурный каркас...» (Иванова, Бурлакова, Почепцов 1981:207).

Определение конструкции как «синтаксического каркаса» предложения, который может демонтироваться на составляющие его более мелкие структурные блоки (именная/ глагольная группа, фраза или словосочетание), способные заменять друг друга, порождая практически неисчислимые синтагматические построения в соответствии с принципами линеаризации определенной языковой системы, является «лейтмотивом» большинства работ по проблемам грамматического строя языка в отечественной лингвистике (Адмони 1958, 1964; Апресян 1985; Блох 1984,2000; Бондарко 1984,2001; Бурлакова 1984; Власова 1980; Дмитриева 1975; Долинина 1981; Иофик 1972, 1975; Иртеньева, Барсова, Блох, Шапкин 1969; Колшанский 1965; Мельчук 1974, 1975,1985, 1991; Милых 1979; Мухин 1975, 1987; Назарова 1971; Недялков 1983; Падучева 1974, 1992; Петунина 1981; Почепцов 1971, 1976; Слюсарева 1981; Сусов 1975,1980, 2000; Тестелец 2001; Хвесина 1983; Шведова 1960,1969; Шлейвис 1976; Штеллинг 1996).

Безусловно, способ подачи данного чрезвычайно важного понятия в лингвистике может варьироваться, но суть его остается та же: «... под конструкцией предложения понимается семиотическая сущность, имеющая означаемое (план содержания) и означающее (план выражения). Элементы плана выражения описываются через их форму, позицию (формальные свойства) и через способность задавать форму, позицию и референцию других, относящихся к этому же уровню элементов (функциональные свойства). Свойства элементов плана выражения суммируются в категориях «подлежащее», «прямое дополнение», «обстоятельство» и т.д.» (Полинская 1989: 112).

Одним из замечательных свойств языка является пластичность и подвижность его системы по отношению к нуждам и задачам речевого общения. В лексике это качество проявляется в возможностях образования новых слов и употребления в переносных значениях существующих в широком диапазоне возможностей сочетания лексических смыслов слов. В синтаксисе - в возможности построения из большого, но количественно ограниченного инвентаря слов и на основе количественно небольшого (сравнительно со словарем/лексиконом) набора грамматических правил практически неограниченного числа бесконечно разнообразных предложений. Но если в сторону увеличения размера и состава предложения структурные пределы могут быть достаточно широкими, то противоположно направленная процедура свертывания четко ограничена. Таким пределом и определяется элементарное предложение. Минимальная по составу, простейшая по грамматическому строению и содержанию «монопредикативная» структура (Дмитриева 1975: 82) будет соответствовать понятию структурной схемы предложения. Конструкция, построенная по структурной схеме с эксплицитной реализацией компонентов структурной схемы (и только их), называется элементарным предложением или клаузой. Вот как прокомментировал термин «клауза» Я.Г. Тестелец: «Клаузой называется любая группа, в том числе и не предикативная, вершиной которой является глагол, а при отсутствии полнозначного глагола - связка или грамматический элемент, играющий роль связки. Термин «клауза» точно соответствует английскому "clause", то же понятие в лингвистической литературе на русском языке называют элементарным предложением или предикацией. Предложение представляет собой финитную клаузу» (Тестелец 2001: 256). Приведем некоторые структурные схемы и предложения, соответствующие этим схемам, выделяемые в английском языке отечественными лингвистами:

Структурные схемы Элементарные предложения.

1. Подлежащее - сказуемое-глагол ненаправленного действия - Pages rustle. (действ, залог) (S. Bedford);

2. Подлежащее - сказуемое-глагол беспред ложно-объектной направленности Мог was enjoying the port. (действ, залог) - прямое дополнение объекта;

3. Подлежащее - сказуемое-глагол, требующее Tve taught him that' два беспредложных дополнения: дополнения (J. Galsworthy) адресата и дополнения объекта (действ, залог): - беспредложное дополнение адресата - бес- предложное дополнение объекта;

4. Подлежащее - сказуемое-глагол временной The judge is in the chair. направленности (действ, залог) - обстоятельство времени; (S. Bedford)

5. Подлежащее - сказуемое-глагол временной That was long ago. направленности (действ, залог) - обстоятельство времени; (P. Abrahams)

6. Подлежащее - сказуемое-глагол беспредложно-объектной направленности They had been seized. (страдат. залог). (H.G. Wells)

Набор структурных схем, специфичный для каждого языка, составляет исходную базу для построения реальных предложений как фактов речи.

Конструкции, представляющие интерес для нашего исследования, являются конструкциями простого предложения. Согласно данным о типах простой, или малой, клаузы, зафиксированных в современной грамматике английского языка, выделяют всего семь основных типов конструкций простого предложения (Здесь и далее используется традиционная нотация, предложенная Дж. Гринбергом (Greenberg 1963), где S - подлежащее, или первый синтаксический актант, О -дополнение, V - сказуемое и т.д. Обозначения, введенные Дж. Гринбергом, не раз подвергались критике, причем основное возражение состояло в том, что Гринберг смешивает члены предложения и части речи. Такая критика справедлива, поэтому нелишне заметить, что S, О, V используются именно как условные обозначения; менять их нежелательно, поскольку они уже вошли в традицию.):

(1) S+V:I/ yawned;

(2) S+V+O: V opened/ the door;

(3) S+V+C:I/am/ready;

(4) S+V+A: I / went / to London;

(5) S+V+O+O: I / gave / him / a pen;

(6) S+V+O+C: I / got / my shoes / wet;

(7) S+V+O+A: I / put / the box / on the floor. (Crystal 1995:221)

В грамматике Longman (1997: 384) представлены в общей сложности девять основных моделей конструкций, выведенных с учетом валентностных характеристик английского глагола, на базе которых возможно построить высказывание, «вкладывая» лексические единицы в соответствующие им ячейки, составляющие структуру модели:

(1) SV - непереходная модель типа Субъект- Глагольный Предикат;

(2) SVA - копулятивная модель предложения с обязательным адвербиальным элементом;

(3) SV + А - непереходная модель предложения с опцией для адверба;

(4) SVOd - однопереходная модель с именной группой в качестве объекта (od);

(5) SVPS - копулятивная модель с именной группой, содержащей прилагательное или существительное (Ps);

(6) SVOiOd -- двупереходная модель, содержащая прямое (Od) и косвенное дополнение (Oi);

(7) SVOdPo - модель сложного переходного предложения, содержащая именную фразу с прилагательным или существительным в качестве предикативного объекта (OdPo);

(8) SV + complement clause - модель с комплементарной клаузой, следующей за глаголом;

(9) SVO + complement clause - переходная модель, включающая объект и комплементарную клаузу, следующую за глаголом.

Развернутый типологический набор конструкций, который дает нам динамика синтаксических процессов языке, варьируется от наиболее прототипических, синтаксически полных, базисных, иерархически «высоких», а также более широких по значению конструкций (эндоцентрическая, экзоцентрическая, переходная конструкция, непереходная конструкция, активная, аккузативная, эргативная, каузативная конструкция) до более мелких, частных случаев, но в то же время и обогащенных дополнительными признаками (многозначные конструкции, конструкции с объективным преджативным определением, конструкции типа "Yes... but..", абсолютные конструкции, присоединительные конструкции, сравнительные конструкции, объектно-предикативные и субъектно-предикативные конструкции, сложные конструкции, конструкции с десемантизированным существительным thing, инфинитивная конструкция с вводным it, соединительные конструкции с присоюзным уточнением, конструкция for + N, конструкция с вторичной предикацией, конструкции с фразовыми глаголами и т.п.). Исследования по конструкциям такого плана отражены в многочисленных работах отечественных синтаксистов (Аринштейн 1985; Басова 1970; Бородович, Головачева 1984; Бурлакова 1984; Варшавская 1979; Варшавская, Кузьмина 1980; Дегтярь 1980; Мацелите 1978; Мельчук 1991; Морозова 1981; Недялков 1983; Прохорова 1995, 2000; Разлогова 1988; Сергеев 1988; Сердюкова 1974; Сильницкий 1974; Сорокин 1984; Туголукова 1974; Тураева, Биренбаум 1986; Успенская 1984; Хвесина 1983; Чистоедова 1971).

Однако, возвращаясь к базисным монопредикативным конструкциям современного английского языка, необходимо особо выделить, что для большинства людей, говорящих на английском языке, конструкция типа субъект + глагольный предикат + прямой объект (SVO) будет видеться как наиболее прототипическая структура английского предложения, например: Lisa wrecked her bike; The fire damaged the bedroom; Bob washed the dishes; Eugene read a novel; The baby likes those cookies, etc.

Как отмечает И.П. Сусов, «аспект синтаксической структуры членится на такие аспекты как конструющонно-синтаксический, характеризующий состав и связи конструктивных элементов предложения, и линейно-синтаксический, характеризующий порядок расположения конструктивных элементов относительно друг друга» (Сусов 1975: 63). Эмпирически установлено, что шесть логически возможных типов порядка слов или инвариантов конструкций простого предложения, включающего субъект, предикат (глагольный) и объект, неравномерно распределены в языках мира: SOV, SVO, VSO, VOS, OSV, OVS. Инвариант конструкции со способом линеаризации ее элементов SVO преобладает примерно в половине языков мира, в том числе, и в английском.

1.2. Грамматика Ч. Филлмора

ФИЛЛМОР, ЧАРЛЗ (Fillmore, Charles J.) (р. 1929), американский лингвист. Родился в Сент-Поле (шт. Миннесота). Учился в Миннесотском университете, в течение пяти лет работал в Японии. В 1961 защитил в Мичиганском университете докторскую диссертацию по фонологическим теориям, однако в дальнейшем занимался синтаксисом, лексической семантикой и лингвистической прагматикой. С 1961 по 1970 - в университете штата Огайо; в 1970-1971 - в Центре перспективных исследований по поведенческим наукам (CASBS) в Станфорде; с 1971 в Калифорнийском университете в Беркли, в настоящее время заслуженный профессор в отставке и руководитель долгосрочной программы по компьютерной лексикографии FrameNet. Член Американской академии гуманитарных и точных наук с 1984; президент Американского лингвистического общества в 1990; почетный доктор Чикагского университета с 2000[11, с. 21].

Несмотря на скромный объем публикаций Филлмора (это в основном статьи), их влияние на развитие названных выше областей лингвистики исключительно велико. С его именем непосредственно связаны три крупных исследовательских программы: падежная грамматика (case grammar), фреймовая семантика (frame semantics) и конструкционная грамматика (construction grammar). Первая из них была инициирована большой статьей Филлмора Дело о падеже (The Case for Case, 1968, рус. пер. 1980). Частично использовавшая аппарат трансформационной грамматики, в русле которой была выполнена первая получившая известность работа Филлмора Конструкции с косвенным дополнением в английском языке и порядок применения трансформаций (1962), и одновременно учитывающая идеи европейской лингвистики в лице прежде всего Л.Теньера, эта статья, с одной стороны, реабилитировала традиционное понятие падежа, практически отброшенное в раннем генеративизме, а с другой стороны, ввела обнаружившее большую объяснительную силу представление о глубинных, или семантических падежах (или семантических ролях - таких, как агенс, пациенс или адресат) и о процессах перехода от них к поверхностным синтаксическим конструкциям и/или морфологически выраженным падежам. Идеи падежной грамматики оказали большое влияние на развитие синтаксической типологии; другой областью исследований, в которой они были востребованы, стал искусственный интеллект, где был создан целый ряд метаязыков падежного типа. Сам Филлмор в последующие годы принимал участие в исследованиях по лингвистическим аспектам искусственного интеллекта и работе Международного института информатике (International Computer Science Institute) в Беркли[11, с. 32].

Начиная с 1970-х годов интересы Филлмора переместились в направлении лексической семантики, фразеологии и прагматики. В 1971 им были прочитаны и в 1975 опубликованы лекции по дейксису (расширенное и переработанное издание - 1997). В статьях начала 1980-х годов была предложена концепция фреймовой семантики, представлявшая собой адаптацию для нужд лексической семантики понятия фрейма - структуры для представления знаний, предложенной в искусственном интеллекте М.Минским в 1975. Использование понятия фрейма позволяет описывать, каким образом понимание языковых выражений определяется человеческими знаниями о тех ситуациях, которые этими выражениями описываются: так, мы по-разному понимаем относительное расположения сидящих в выражениях кот на стене и муха на стене, обозначаемое предлогом на. Синтезом идей падежной грамматики, фреймовой семантики и взглядов на роль в языке фразеологических формул стала концепция конструкционной грамматики, разрабатываемая и преподаваемая Филлмором в 1990-х годах совместно с П.Кеем (р. 1934). Конструкционная грамматика постулирует в качестве главной единицы языка комплексную грамматическую конструкцию, своего рода грамматический фрейм, в котором представлена одновременно лексическая, грамматическая, синтаксическая и семантическая информация. Работа над монографией по конструкционной грамматике остается незавершенной (существуют лишь ксерокопированные материалы для студентов), хотя некоторыми учениками Филлмора и Кея уже изданы книги, развивающие их идеи.

В 1990-х годы Филлмор заинтересовался идеями корпусной лингвистики. Совместно с Д.Журавским Филлмор возглавляет долгосрочную (1997-2003) программу FrameNet, направленную на создание большого компьютерного словаря лексических единиц и грамматических конструкций во фреймовом представлении и последующего обеспечения к нему доступа в онлайновом режиме[27, с. 19].

Ч. Филлмор стремится очистить падежи от всяких дополнительных наслоений, обусловленных несемантическими функциями именных членов предложения, и, прежде всего коммуникативными функциями "позиционных" падежей (именительного и винительного). Так называемые "позиционные" падежи не имеют прямого семантико-грамматического содержания. Исходный для всей парадигмы падеж, именительный, является прежде всего носителем чисто коммуникативной функции "темы", выделяющей тот аргумент, который стоит в центре внимания говорящего и определяет собой построение данного фрагмента речевого текста. Функция темы в принципе не зависит от валентных свойств предиката, и, соответственно, ее может выполнять любой аргумент любого предиката. Нейтральность этой функции по отношению к семантике предложения и делает возможным присутствие ее в любом предложении и функционирование члена предложения, наделенного этой семантически нейтральной функцией, в качестве точки отсчета для другого позиционного падежа - винительного. Падеж объекта, винительный, может так же, как именительный, выражаться позиционно, занимая вторую позицию в предложении. При этом, однако, требуется дополнительное условие: свою функцию (или функции, если их много) винительный падеж может выполнять только при переходном глаголе. Следующий за именительным другой немаркированный (беспризначный) падеж оказывается винительным в силу одной лишь им занимаемой позиции. Как и функция "темы", функция "прямого объекта" не является сама, по своей сущности, семантической. К функции темы она прямого отношения не имеет и связана с нею постольку, поскольку выражающий тему член предложения занимает в нем первое место и является отсчетной точкой при выделении формально немаркированной формы прямого объекта.

Принципиальная асемантичность формы "субъекта" (вернее, "темы") предполагает акт ее семантической интерпретации в предложении. Этот акт опирается на особое семантическое правило, фиксирующее предпочтительное (преференциальное) отношение данного поливалентного глагола к одному из своих аргументов, который обладает преимущественной способностью функционировать в качестве субъекта при данном глаголе. Что же касается остальных аргументов, то они могут выступать в роли субъекта при данном глаголе, если последний получает особую форму, сигнализирующую об изменении глагольной интенции (интенциональности). Скрытое в каждом глаголе свойство интенциональности помогает семантической интерпретации формы субъекта. Интерпретация эта осуществляется легче, если правило интерпретации заранее обобщено: для предлогов действия оно гласит, что форма подлежащего при нулевой интенциональности глагола выражает действующее лицо[34, с. 13].

Стремление Филлмора обнаружить глубинные падежи в их собственно семантической функции вполне оправдано. Некоторые предвзятости мешают ему, однако, последовательно провести свое намерение. Филлмор, например, обнаруживает свой инструменталис и в таких фразах, как Ключ открыл дверь. Но глагол открывать предполагает три валентности - агенса, объект открывания и инструменталис. При этом интенционально глагол направлен на форму подлежащего, что позволяет ему выражать только агенс, т.е. действующее лицо или существо. Поскольку ключ не отвечает этим условиям, то это слово не может стоять в форме подлежащего. Если вопреки сказанному мы все же решимся на такую фразу, то она получит семантический сдвиг в сторону одушевленного ключа (Волшебный ключ прыгнул в скважину, щелкнул и открыл дверь) либо в сторону осложнения значения новым оттенком приспособленности (ср.: Этот ключ не открывает двери, нужно подобрать другой, где открывать означает "быть пригодным, подходить"). Во втором случае фраза Ключ открыл дверь означала бы "Этот ключ подошел".

Филлмор приводит и третью фразу, в которой ключ трактуется как глубинный инструменталис: John used the key to open the door (ср. еще в [1] четвертый вариант: John used the key to open the door with). Фразы последнего типа требуют, как замечает Циммерман, пояснения относительного того, как соотносятся между собой глаголы use и open и каков статус конструкции to open the door в целостном предложении. Ответить на этот вопрос можно следующим образом. Глагол use "употребить, пустить в ход" и т.п. является "строевым" (в смысле Щербы) глаголом, выражающим эксплицитно общую идею использования или, что то же, употребления орудия, без указания на тип орудия и характер предполагаемого данным орудием действия. Именно поэтому такой глагол предполагает либо контекст, уточняющий характер употребления, либо глагольное дополнение, указывающее на характер действия, в целях достижения которого было использовано данное орудие. Глагольное дополнение цели может быть более или менее эксплицитным. Ср.: воспользоваться ключом, чтобы (with) открыть дверь[34, с. 22].

Филлмор переносит в глубинный падеж то, что функционально не относится к глубинным падежам. О глубинных (семантико-синтаксических) падежах имеет смысл говорить только применительно к функциям, специфирующим отношения именного аргумента к предикату определенного типа. Между тем именная форма, обычно используемая для выражения отношения определенного именного аргумента к предикату, в некоторых случаях может быть использована для другой цели. В примере Ключ открыл дверь она используется, как мы видели, либо для стилистических целей персонификации (искусственного подведения инструмента под категорию лица), либо в целях выражения категории пригодности (соответствия или несоответствия инструмента своему назначению). Приводимые Филлмором примеры доказывают, таким образом, обратное тому, что он собирался доказать, именно то, что данному глаголу присуща определенная типовая валентностная схема его развертывания в предложение. Так, открывать имеет следующую схему: "действующее лицо - объект воздействия - инструмент". Принципиальное отсутствие действующего лица в схеме означает, что действие подчиняется иной схеме и, следовательно, не совпадает по значению с тождественным по названию глаголом с иной типовой схемой. Это значит, другими словами, что различия типовой схемы (или схемы валентности) могут служить средством разрешения полисемии, снятия ее. В приведенном выше примере Ключ открыл дверь постановка имени орудия на место действующего лица и, следовательно, отсутствие аргумента действующего лица является средством метафоризации имени орудия и его персонификации, совмещения в орудийном имени свойств, как орудия, так и лица, что возможно только в сказке, мифе и т.п. В данном случае мы имеем дело не только с персонификацией артефакта со специальным орудийным значением, но также с переосмыслением глагольного действия, которое мыслится теперь уже не как пространственное перемещение ключа, его вторичное воздействие на замок под первичным воздействием человека и его руки. (Ср. еще: Он открыл дверь, в случае незапертой двери, где действие не требует орудия).

Недостаток концепции Филлмора заключается, следовательно, в том, что он не учитывает роли валентностной схемы и ее возможного влияния на значение аргумента, вследствие которого оно может претерпеть существенный семантический сдвиг. Другой недостаток концепции Филлмора состоит в том, что, придавая ведущее значение семантике имен в плане определения их падежной роли, Филлмор упускает из виду зависимость не только данного "падежа", но и предложения в целом от валентностной схемы глагольного значения. Для Филлмора ключ во всех трех приведенных выше фразах одинаково выполняет функцию инструменталиса, хотя более обоснованным представляется мнение, в соответствии с которым приведенные фразы не совпадают по значению и, следовательно, ключ выполняет различные функции в этих фразах. Собственно функцию инструменталиса ключ выполняет только во фразе Джон открыл дверь ключом. Во фразе Ключ открыл дверь первое слово выполняет комбинированную функцию, орудия и агенса, что указывает на смещение значения предиката и, соответственно, его валентностной схемы. В третьем предложении ключ выполняет функцию, сходную с его функцией в первом предложении. Но есть и разница, обусловленная различием в значении предлогов открывать и использовать, употребить и т.п. Эта разница проявляется в их валентностных схемах. Поскольку глагол использовать выражает идею употребления орудия в самом общем виде, то он открывает "гнездо" для членов предложения, уточняющих характер и содержание действия, ради достижения которого взялись за орудие. Глагол употребления в силу своей абстрактности допускает в принципе сочетание с именем любого орудия, тогда как глаголы типа открывать, или пахать, или писать могут сочетаться лишь с именами орудий неопределенного рода. Именно в силу таких своих особенностей глагол употреблять менее "полон" и недостаточно характеризует выполняемое с помощью данного орудия действие, ср. обстоятельство цели при таких глаголах. Можно сказать Он воспользовался своим ножом, чтобы откупорить бутылку, но вряд ли Он писал своим пером, чтобы...[22, с. 35].

Филлмор оспаривает принятую Хомским в "Аспектах" релевантность синтаксических функций в глубинной структуре и рассматривает различие субъекта, объекта и адвербиальных определений как явления поверхностной структуры. Он пишет: "В их глубинной структуре пропозициональные ядра предложений во всех языках состоят из V и одного или больше NP, каждая из которых имеет независимое падежное отношение к P (и, следовательно, к V).

Выделение одного из падежных словосочетаний, непосредственно подчиненных Р в качестве субъекта, совершается с помощью соответствующих трансформаций, которые "нейтрализуют" падежное значение и определяют морфологическую форму глагола, например, его пассивизацию или рефлексивизацию". Ср.: Шум детей разбудил деда и Дед проснулся от шума детей. Эти синонимические предложения содержат причинную связь, которую никак невозможно рассматривать как совместную конституэнту предлогов проснуться и разбудить. Каузальная связь является скорее вышестоящим предикатом (ein ubergeordnetes Pradikat) с двумя пропозициями в качестве аргументов [1, с. 66].

Здесь, думается, мы имеет новую аналогию к процессу повышения одного из аргументов в ранг субъекта. Процесс повышения аргумента в субъекты зависит от роли данного аргумента в построении текста, от того, является ли данный аргумент темой или нет. В случае каузальной связи имеет место нечто аналогичное. И здесь словесное выражение каузальной связи зависит от того, аргумент какой пропозиции, - причинной или следственной, - является темой. Если причинная пропозиция становится темой, имеет место номинализация пропозиции (дети шумели -> шум детей), предикатом становится каузальный глагол (разбудить) в функции непроизвольного и неличного возбудителя состояния, а аргумент причинной пропозиции становится объектом (т.е. носителем вторичного состояния). Если же темой предложения становится вторая пропозиция, то ее аргумент становится темой поверхностного предложения, предикатом поверхностного предложения выступает глагол, выражающий непроизвольный переход от первичного состояния во второе, а причинная пропозиция подвергается номинализации, ее предикат превращается в имя действия, ее аргумент становится атрибутом (отпредикативным), характеризующим данное имя, а вся именная группа выступает в "падежной функции" причины.

Имея дело с причинными предложениями данного типа, важно выделить следующие этапы трансформации: на первом этапе устанавливается причинная связь между двумя пропозициями, из которых одна в результате трансформации выявляется как источник и, следовательно, как причина в комбинированной пропозиции, а другая пропозиция тем самым как следствие из другой. После установления причинной связи между ядерными пропозициями и определения одной из ядерных пропозиций как причинной, а другой как следственной, начинается процесс преобразования обеих пропозиций с целью построения на их базе одного поверхностного предложения. Первым шагом на этом пути является отбор субъекта для поверхностного предложения. В соответствии с темой речевого фрагмента, в который включается формируемое поверхностное предложение, отбирается одно из ядерных предложений в качестве тематического. Если тематическим предложением окажется следственное предложение, состоящее из одновалентного предиката действия, то такое предикат преобразуется в имя действия, а его единственный аргумент в атрибут имени действия. Следующий шаг состоит в том, что имя действия, ограниченное атрибутом, преобразуется в субъект формируемого предложения и т.д. Таким образом, исходным моментом процесса порождения причинного предложения является отношение причинности / следствия, устанавливаемое между двумя пропозициями. Это предикат более высокого уровня, характеризующий два события в их внутренних взаимоотношениях, и Филлмор прав, определяя это отношение между событиями как своего рода предикат, перекрывающий данные события и сливающий их в одно событие более глубокого уровня.

Схему построения поверхностного предложения можно назвать конфигурационной. Филлмор пишет: "Преимуществом категориальной трактовки падежей является то, что именные сочетания (NP), преобразованные в субъект и объект, могут рассматриваться как утратившие свое "изначальное" отношение к предложению..." [1, с. 68].

Филлмор в одном из вариантов своей теории глубинных падежей выделяет инструменталис в качестве особого глубинного падежа, иллюстрированного предложением Ключ открыл дверь. Он несомненно прав, утверждая отличие такого инструменталиса от падежа деятеля в предложении Джон открыл дверь. Но ближе этого различия он не касается. Между тем сформулировать разницу между этими падежами не так уж легко. Конечно, Джон открыл дверь это не то, что Ключ открыл дверь, но и не то, что Джон открыл дверь ключом. В последнем предложении Джон - это агенс, ключом - это инструменталис, а открыл - глагол действия. Но чем же тогда отличается слово ключом в этом предложении от слова ключ в предложении Ключ открыл дверь и как различить функции глагола открыл в одном и другом случаях?

Как мне представляется, в предложении Ключ открыл дверь не инструменталис, а глагол открыл не просто глагол действия. Ср.: Возвращаясь домой, я обнаружил вдруг, что потерял входной ключ. Обойдя соседей, я пытался подобрать подходящий ключ. В одной квартире я подобрал похожий по виду ключ и, представь себе, ключ открыл дверь. Здесь "открыл дверь" означает: "ключ оказался способным открывать мою дверь", или, точнее, "ключ подошел к моему замку". Фраза Ключ открыл дверь ближайшим образом означает здесь: "ключ соответствовал замку в моей двери". Анализируемое предложение, таким образом, выражает здесь, что найденный ключ и замок составляют единое целое, что найденный ключ - это аналог или дубликат моего ключа, что это, в сущности, ключ для моего замка. "Ключ" здесь не инструменталис, а деталь данного устройства, необходимо соответствующая замку по форме и размеру. Фраза Ключ открыл дверь выражает здесь событие, представляющее интерес не как таковое, а как экземплификация факта соответствия ключа данному замку. Следовательно, семантико-синтаксический анализ фразы должен производиться на базе текста. В приведенном тексте отчетливо видно, что тематизация слова ключ не случайна. Если говорящий предпочел сказать Ключ открыл дверь вместо Джон открыл дверь ключом, то для этого у него были основания. В произнесенной фразе скрывается мысль: "В принципе ключ этот мог бы и не открыть двери, так как это был не обычный ключ от этого замка, которым я всегда пользуюсь, а случайно лишь по внешнему виду подобранный ключ". Дело, таким образом, заключалось в том, подойдет ли ключ к замку или нет. Оказалось, что подошел. Итак, все дело в ключе, и сообщается именно этот факт, а не то, что Джон открыл дверь. Произнесенная фраза, собственно говоря, является заключением о соотношении данного ключа с дверным замком, заключением, основанном на житейском эксперименте. Фраза Джон открыл дверь этим ключом была бы уместна в случае, если бы другие также пытались открыть дверь этим ключом, но в силу их физической слабости или неумелости не сумели этого сделать.

Значит ли сказанное, что семантико-синтаксический анализ предложения и отдельных его членов, глубинных падежей и т.п. должен производиться на основе текста? Такой вывод представляется несколько упрощенным. Думается, что в данном случае дело не в особом глубинном падеже и какой-то специфической функции аргумента, а в чем-то другом, - именно, в контекстуальной функции предложения. Предложение подводит здесь итог маленькому житейскому эксперименту, который должен установить, подходит ли случайно подобранный ключ к дверному замку. Только этот факт оно и выражает. Это суждение об определенном ключе и его отношении к вполне определенному замку[24, с. 12].

Этот небольшой пример позволяет высказать некоторые соображения о структуре текста. Всякий текст состоит из ряда предложений, каждое из которых отражает определенное событие. Далеко не всякое событие, предполагаемое данным текстом, находит в нем свое отражение. Границы событий в реальной действительности текучи, и при построении текста мы ограничиваемся выделением лишь существенных точек в цепи событий, не стремясь к подробному выявлению малейших звеньев. Так, в предложении Джон открыл дверь может содержаться имплицитно и мысль "Джон отпер ключом замок и открыл дверь", а за предложением Джон отпер ключом замок может скрываться и тот факт, что Джон до того порылся в кармане своего пиджака и вытащил ключ и т.д. Рассказчик обычно проходит мимо многих подробностей, представляющихся ему незначительными и несущественными с точки зрения хода повествования. Изложение, следовательно, отличается эластичностью и в известных границах может ужиматься либо растягиваться. Умелый отбор узловых точек и соотносительно определение степени развернутости изложения определяют во многом речевые качества говорящего. Все это не остается без последствий для внутреннего строя отдельных предложений.

Необычное построение предложения Ключ отпер дверь является следствием "возмущающего влияния" структуры текста на предложение. Здесь, как выяснено выше, все дело в свойствах ключа и его отношении к замку. Именно поэтому реальный субъект, лицо, действующее ключом и отпирающее замок, может специально не упоминаться и даже не восстанавливаться из контекста. Синонимом такого предложения может быть предложение Ключ подошел к замку и с фигурой toto pro parte Ключ подошел к двери. В этом суть высказывания, которое может быть сформулировано разными путями.

Для грамматического анализа структуры предложения все это имеет немаловажное значение, но, как думается мне, не должно автоматически вести к конструированию все новых и новых глубинных падежей, как у Филлмора.

Рассмотренное предложение Ключ открыл дверь содержит подлежащее ключ при глаголе действия открывать. Глагол действия предполагает агенс, которым может быть только человек или активное существо. Поскольку в данном предложении в роли подлежащего выступает орудие или деталь устройства, то мы имеем перед собой случай нарушения правила. Все это показывает, что перед нами аномалия, нарушение правила. Но, нарушая господствующее в языке правило, такая аномалия сама по себе узаконена в языке в виде вторичного, подчиненного первому правила. Отклонение от основного правила становится здесь показателем того, что структура предложения претерпела существенные изменения и что функции аргументов соответственно сдвинуты.

Однако говорить в этих случаях о каком-то новом "падеже" или "роли", как это делает Филлмор, не приходится. Мы имеем теперь дело с возникновением конструкции, синтаксического оборота, который своей необычностью, нарушением нормы свидетельствует о том, что в содержании предложения имел место сдвиг, что предложение в целом выражает теперь факт соответствия детали устройства ее функции. Речь, таким образом, идет здесь не о новой синтаксической функции определенного члена предложения, а о значении целостной синтаксической конструкции[24, с. 17].

Среди глубинных падежей Филлмора есть особый "падеж" - инструменталис, иллюстрируемый субъектом фразы The key opened the door. Рассмотрение этого примера приводит нас к выводу о том, что субъект, по мысли Филлмора, не является глубинным падежом и что определяющим в плане теории глубинных падежей является специфическая роль орудия в данной фразе. Но как определить эту роль? Она действительно специфична, но Филлмор, как мне представляется, не раскрывает или недостаточно четко эксплицирует эту роль. Экспликация этой глубинно-семантической функции, как мне представляется, может быть достигнута следующим путем. Конечно, предложение Ключ открыл дверь лишь в формальном плане дублирует предложение Ваня открыл дверь. В глубинно-семантическом плане речь идет о предложениях, которые либо по-разному выражают одну и ту же пропозицию, либо две разные пропозиции. В основе этих предложений может скрываться либо сложный предикат "с помощью ключа отпереть дверь и открыть ее", либо же предикат "открыть незапертую дверь". Когда мы говорим Ваня ключом открыл дверь, то пресуппозицией является не только то, что дверь была закрыта, но также и то, что дверь была заперта на ключ. Эксплицитно такая пресуппозиция может быть развернута с помощью ряда предикатов "отпирать" и "открывать": Ваня сначала вставил ключ в замочную скважину, повернул ключ несколько раз (требуемое число раз) и затем открыл дверь. Такая экспликация показывает, что отпирание является в данном случае лишь предварительной фазой открывания двери и что отпирание запертой двери является пресуппозицией открывания [для целей коммуникации (сообщения) это подразумевается]. Фаза несущественна, она может остаться не эксплицированной. Не эксплицированной может остаться и фраза открывания. Ср.: Ваня отпер дверь и вошел в квартиру, где пропущена фраза открывания двери.

Действие открывания запертой двери в целом предполагает ряд предикатов (вставить ключ в замочную скважину, поворачивать ключ, вытаскивать ключ из замка, поворачивать двери на 45 и более градусов, закрывать двери за собой и т.п.). В качестве аргументов таких предикатов здесь выступают (или могут выступать) ключ, замок (и отдельно замочная скважина), лицо, открывающее дверь, и т.п. В зависимости от степени экспликации сообщение может обнаруживать различные степени развернутости или соответственно свернутости. При этом актуальными могут оказаться различные моменты или звенья в содержании информации. Предложение Ключ открыл дверь выделяет определенную фазу в процессе открывания запертой двери, а именно фазу отпирания. Для того чтобы выделить эту фазу из процесса открывания, нужны особые основания, а именно актуальность этой фазы с точки зрения дальнейшего повествования. Актуализация этих моментов может быть вызвана тем, что, скажем, агенс вдруг обнаруживает отсутствие необходимого ключа, берет наугад другой ключ из связи и (о, счастье) неожиданно обнаруживает, что новый ключ открывает (т.е., точнее, способен отпирать замок). Фраза Ключ открыл дверь в данном смысле означает "ключ подошел к замку" и, в сущности, непосредственно выражает лишь удачное для его обладателя свойство ключа и, точнее, реализацию этого свойства[24, с. 22].

Какую же "роль" выполняет слово ключ во фразе Ключ отпер (открыл) дверь? Это не просто роль инструмента, способствующего воздействию агенса на объект воздействия. Это несколько более сложная и более тонкая роль, подразумевающая соответствие детали, приводящей механизм в определенное состояние, данному механизму. Под "ключом" здесь имеется в виду не просто инструмент, а специальный инструмент, приуроченный не просто к механизму, а к данному индивидуальному механизму и способный изменить состояние механизма в заданном отношении, ср.: ключ для того, чтобы завести часть (заводной ключ); ключ, чтобы подтянуть коньки и т.п. Предикат при таком "инструменталисе" содержит в себе момент индивидуального соответствия данного ключа индивидуальному экземпляру механизма, а также пресуппозиции определенных механических "состояний", подразумеваемых в подвергающемся воздействию механизме. Из пресуппозиции о соответствии такого ключа определенным экземплярам механического устройства вытекает наличие в таком предикате семы "подходить" - "не подходить". Ср.: Ключ не открывает замка; Ключ не от этого замка; Это именно требуемый ключ и т.д.

1.3. Грамматика А. Голдберг

Глагол при употреблении в различных контекстах может быть связан с различными участниками ситуации. Так, глагол kick 'ударил» пнуть' в следующих примерах представляет восемь различных схем взаимодействия с участниками[21, с. 112].

1. John kicked the wall.

Джон ударил стену

Джон ударил ногой в стену.

2. John kicked Bob black and blue.

Джон бил Боба черный и синий

Джон избил Боба до синяков.

3. John kicked the football into the stadium,

Джон ударил футбольный мяч стадион

Джон отбил футбольный мяч на площадку.

4. John kicked at the football.

Джон ударил по футбольному мячу.

5. John kicked his foot against the chair.

Джон ударил его ногой по стулу

Джон ударил ногой по стулу.

6. John kicked Bob the football.

Джон ударил Бобу футбольный.мяч

Джон перебросил футбольный мяч Бобу.

7. The horse kicks. лошадь брыкается Лошадь брыкается.

8. John kicked his way out of the operating room.

Джон пинал его путь вне операционной комнаты

Джон протолкался из операционной.

С точки зрения глаголоцентристской теории следовало бы признать существование восьми различных предлогов kick (kick], kick2 ... kicks) с различными моделями управления. Ср. аналогичным образом ведет себя русский глагол ударить в следующих примерах:

1. Джон ударил Боба в глаз.

2. Джон ударил Боба клюшкой.

3. Джон ударил по воротам.

4. Джон ударил кулаком по столу.

5. Джон ударил Боба клюшкой по голове.

6. А в это время с того берега ударили танки.

7. Джон ударил сапогом в дверь.

8. Джон ударил его промеж глаз.

9. Джон ударил в барабан, и т.п.

Понятно, что достаточно странно постулировать несколько различных предлогов только из-за разницы в модели управления, притом, что во всем списке примеров у глагола сохраняется общий семантический компонент. В рамках теории грамматики конструкций эти примеры рассматриваются как конструкции, и дополнительные актанты, приобретаемые глаголом, рассматриваются как привносимые данной конструкцией.

В работе А. Голдберг [Goldberg 1995] подробно рассмотрены четыре конструкции английского языка. Она называет их «конструкция вынужденного движения», «дитранзитивная конструкция», «результативная конструкция» и «конструкция интранзитивного движения». Далее приведены примеры употребления данных конструкций. (примеры из Goldberg [1995]) конструкция вынужденного движения:

(138) Sam helped him into the car.

Сэм помог ему в машину

Сэм помог ему [сесть] в машину

дитранзитивная конструкция

(139) Pat faxed Bill the letter.

Пат послала по факсу Биллу письмо

Пат послала Биллу письмо по факсу.

результативная конструкция:

(140) She kissed him unconscious.

она поцеловала его бессознательный

Доел. Она поцеловала его до бессознательного состояния.

конструкция интранзитивного движения

(141) The fly buzzed the room,

муха жужжала комнату

Доел. Муха вжужжала в комнату

А. Голдберг указывает, что примеры как (138)-(141) трудно трактовать с точки зрения глаголоцентристской теории, так как данные глаголы (help, fax,..., kiss, buzz) не имеют соответствующих актантов. В рамках грамматики конструкций данные примеры рассматриваются как конструкции, в которых актанты, например, результат действия р результативной конструкции или -место в интранзитивнои конструкции, являются актантами данных конструкций.

Глаголы в различных консепциях могут приобретать нестандартные для семантики данного глагола актанты. Ср. примеры: (примеры из Goldberg [1995]):

(142) Pat sneezed the napkui off the table.

Пат чихнула салфетку от стола

Доел. Пат счихнула салфетку со стола.

(143) She baked him a cake.

она испекла ему пирог. Она испекла ему пирог.

(144) Dan talked himself blue in the face

Дэн говорил себя синий в лице

Доел. Дэн говорил до посинения.

В теории-грамматики конструкций эти примеры рассматриваются как конструкции, в рамках которых глагол приобретает актанты, реализующиеся в данной конструкции. Например, для объяснения примера (142) необходимо наличие информации о том, что чихание - это процесс, который включает в себя выдыхание воздуха с некоторой силой. Это свойство данного действия позволяет нам использовать глагол sneeze чихать в конструкции вынужденного движения, семантика которой описывается как 'X заставляет Y передвигаться из/в Z'. То есть значение глагола в примере (142) необходимо описывать как Х заставляет Y передвигаться из Z путем чихания. Эта семантика возникает при взаимодействии глагола sneeze и конструкции вынужденного движения.

Аналогичным образом, глагол bake 'печь' не имеет актанта, позволяющего присоединить бенефицианта, но в дитранзитивнои конструкции, описывающейся как X каузирует Y иметь Z', может приобрести соответствующий актант. Такими образом значение глагола bake 'печь',- употребленного в дитранзитивнои конструкции следует описывать как Х заставляет Y-a иметь Z путем выпекания'.

Конструкцию употребленную ;в примере (144) Голдберг называет результативной и приписывает ей семантику 'X заставляет Y стать Z'. Таким образом, глагол talk 'говорить' в рамках данной конструкции следует описывать как 'X заставляет Y стать Z путем говорения'.

Голдберг предлагает следующий вариант представления конструкции[21, с. 78]:

Дитранзитивная конструкция

Sem CAUSE-RECEIVE гее pat

Syn PRED V SUBJ OBJ OBJ2

При описании конструкции мы описываем также условия, накладываемые на все части конструкции. Некоторые глаголы являются более прототипическими для каждой из конструкции, например, для дитранзитивной конструкции обычными являются глаголы feed 'кормить',give 'давать', которые обычно и описываются как трехвалентные. Но другие глаголы, семантика которых позволяет им быть употребленными в данной конструкции, также могут быть в ней употреблены, и будут в таком предложении, как и трехвалентные глаголы, соотноситься с тремя участниками ситуации. Как указывает А. Голдберг, для употребления в дитранзитивной конструкции необходимо, чтобы агенс контролировал данное действие. Т.е. практически все глаголы с контролируемым агенсом могут употребляться в дитранзитивной конструкции.

Возможно другое взаимодействие между ролями, предусматриваемыми семантической структурой глагола, и ролями, предусматриваемыми структурой конструкции. При взаимодействии глагола и конструкции происходит сложное взаимодействие между ролями, предполагаемыми в семантике глагола и ролями предполагаемыми в семантике конструкции, как в конструкции No _ing occured количество ролей зависит от употребленного глагола.(примеры из Goldberg [1995]):

(145) No sneezing occured.

Ни одного чихания случилось

Никто не чихнул. (один участник)

(146) No kicking occured. .

НИ ОДНОГО удара не случилось

Никто ни по чему не ударил. (два участника)

(147) No giving occured.

НИ ОДНОГО давания

Никто никому ничего не дал. (три участника)

Многие исследователи указывали, что для правильного описания синтаксического -взаимодействия языковых единиц, во многих случаях необходимо учитывать лексические свойства элементов. (примеры из Goldberg [1995]):

(12) Sam carefully broke trie eggs into the bowl,

Сэм аккуратно paзбил яйца в миску

Сэм аккуратно разбил яйца в миску.

(13) Sam unintentionally broke the eggs onto the floor.

Сэм непреднамеренно paбил яйца на пол

Доел. Сэм случайно разбил яйца на пол.

(14) This room was slept in by George Washington.

Эта комната была спать при Джордж Вашингтон

В этой комнате спал Джордж Вашингтон.

(15) This room was slegi in by Mary.

Эта комната была спать в при Мэри

В этой комнате спала Мэри.

Примеры (12)-(15) невозможно объяснить исходя только из семантики глагола. Так, в примерах (12)-(13), внешне схожие предложения представляют собой совершенно различные конструкции, в первой из которых возможно употребление глагола break - разбивать', а во второй - нет. В примерах (14)-(15), напротив, представлена одна конструкция, однако, данная конструкция накладывает условия на объект. В примере (14) Джордж Вашингтон удовлетворяет данным требованиям, а в примере (15) Мэри не удовлетворяет им. Для объяснения таких примеров нужно учитывать свойства всей конструкции в целом и взаимодействие свойств отдельных элементов с требованиями предъявляемыми конструкцией. При взаимодействии глагола с конструкцией выбирается то подзначение данного глагола, которое соответствует условиям данной конструкции. См. примеры:

(16) Bill loaded the truck onto the ship.

Билл погрузил грузовик на корабль

Билл погрузил грузовик на корабль.

(17) Bill loaded the truck with bricks.

Билл загрузил грузовик с кирпичами

Билл загрузил грузовик кирпичами.

В примерах (16)-(17) глагол load 'грузить' приобретает свое окончательное значение только в рамках употребляемой конструкции. В рамках одной из конструкций грузовик осмысляется как объект погрузки, в другой как контейнер для погрузки. Таким образом, в некоторых случаях описание при помощи конструкций делает анализ языковых единиц более экономичным. Некоторые единицы невозможно грамотно описать, не пользуясь аппаратом грамматики конструкций.

Глава 2. Сопоставительный анализ предлогов в конструкциях вынужденного движения в русском и английском языках

2.1. Роль предлога в англоязычных конструкциях

Предлог - это служебное слово, выражающее отношение существительного или местоимения к другим словам в предложении. Эти отношения бывают: пространственные, временные, причинные, целевые и др. В русском языке они выражаются с помощью падежных окончаний или падежных окончаний в сочетании с предлогами. В английском языке, в отличие от русского, существительные не имеют падежей (за исключением притяжательного) и значения падежных отношений между словами передаются только предлогами. Предлоги, как и все служебные слова, не могут употребляться самостоятельно. Предлоги не являются членами предложения и не изменяются[45, с. 13].

Большинство английских предлогов многозначны и могут выражать самые различные отношения, которые конкретизируются и уточняются лишь в контексте высказывания. Например:

Часто употребление того или другого предлога зависит лишь от предшествующего ему глагола. Так, например, после глагола to laugh - смеяться употребляется лишь предлог at: to laugh at - смеяться над. Некоторые глаголы, употребляемые с определенными предлогами, образуют устойчивые сочетания, передающие разные отношения. Например:

to look at - смотреть на

to look after - присматривать за, заботиться о

to look for - искать, кого-л., что-л.

Многие предлоги совпадают по форме с наречиями. Отличить их можно по роли, которую они играют в предложении. Предлоги выражают отношения между существительными (или местоимениями) и другими словами, являются служебными, а не самостоятельными словами. Наречия же определяют глагол, являются самостоятельными словами и несут на себе ударение:

Примечание: В английском языке есть глагольная форма, отсутствующая в русском языке. Это герундий - неличная форма глагола с характерным ing-окончанием. Она обладает свойствами и глагола и существительного. Поэтому в рассматриваемой конструкции: предлог + существительное/местоимение она может занимать место существительного, например: Герундий в единственной простой форме - Indefinite Gerund Active:

Thank you for helping me. Благодарю вас за помощь мне. (= за то, что помогли)

Герундий в страдательном залоге - Indefinite Gerund Passive:

I can rely on being invited to the party.

Я могу рассчитывать на приглашение на вечеринку. (= на то, что меня пригласят)

Такие предложения встречаются, конечно, гораздо реже, чем конструкция с существительным или местоимением.

По своей форме предлоги делятся на следующие группы[45, с. 17]:

1) Простые предлоги, например: in в, через; to к, в; at за, у, в; by около; with с

2) Сложные предлоги, образованные путем словосложения, например: into в; inside внутри; before перед; behind за; upon на; throughout через

3) Составные (или групповые) предлоги, которые представляют собой сочетание существительного, прилагательного, причастия или наречия с простым предлогом или союзом, объединенные единым значением. Например: as far as до; as for что касается; because of из-за; in case of в случае; in front of перед

Обычно предлог стоит перед тем словом, к которому он относится (существительным, местоимением), а если оно имеет определение (одно или несколько), то предлог ставится перед ними:

Однако в ряде случаев предлог может стоять не перед тем словом, к которому он относится, а в конце предложения. При переводе на русский язык предлог занимает свое обычное место. Это бывает[45, с. 22]:

1. В вопросах. В специальных вопросах, начинающихся с вопросительных местоимений what что, who (whom) кто, which который, наречия where где, куда. Предлог может стоять либо в начале вопроса (редко, в официально речи), либо в конце вопроса (обычно, разговорная речь).

What bus will you go by? = By what bus will you go? На каком автобусе вы поедете?

What are they talking about? = About what are you talking? О чем они разговаривают?