Словесные ассоциации как средство описания социальных феноменов

Оглавление

Введение..................................................................................................................3

Глава 1. Теоретические аспекты понятия и применения словесных (вербальных) ассоциаций.......................................................................................5

1.1. Типы вербальных связей и отношений в ассоциативном поле...................5

1.2. Психолингвистическая интепретация ассоциативного механизма...........10

Глава 2. Опыт комплексного исследования данных ассоциативного эксперимента.........................................................................................................14
2.1. Понятие ассоциативного эксперимента.......................................................14

2.2. Материалы к эксперименту...........................................................................18

2.3. Ход эксперимента...........................................................................................22

Заключение.............................................................................................................33

Список литературы................................................................................................35

Введение

В настоящее время ассоциацию обычно определяют как связь, образующуюся при определенных условиях между двумя или более психическими образованиями. Действие этой связи -- актуализацию ассоциации -- усматривают в том, что появление одного члена ассоциации регулярно ведет к появлению другого ее члена. Наиболее распространенной классификацией ассоциаций в психологии является классификация, проводящаяся на основе разграничения характера отношений между содержаниями ассоциируемых психических образований, отражающего три типа отношений между явлениями внешнего мира:

а) пространственно-временная смежность;

б) подобие, сходство;

в) различие, противоположность.

Если контраст рассматривать как частный случай сходства, то приходится говорить лишь о двух основных типах ассоциаций -- ассоциациях по смежности и ассоциациях по сходству.

Вербальные (словесные) ассоциации, следуя лингвистической традиции (парадигматические поля И. Трира и Л. Вайсгербера, синтаксические или синтагматические поля В. Порцига и т. п.), принято делить на два типа -- синтагматические (небо -- голубое) и парадигматические (стол -- стул). В последнее время выделяют третий тип вербальных ассоциаций -- тематические ассоциации (друг -- дорога). Получаемая таким образом трехчленная классификация, с одной стороны, оказывается разнородной (синтагматика -- парадигматика -- тематика), с другой -- не отражает категориальных характеристик ассоциаций вообще и, следовательно, не соотносится с их основной классификацией, т. е. в этом случае наблюдается нарушение двух важнейших принципов научной классификации -- единства основания деления и последовательности деления понятий.

Вербальные ассоциации рассматриваются в различных науках: психологии, лингвистике и психолингвистике, логике, информатике, теории коммуникации и т. д. Однако многие проблемы словесного ассоциирования, как в естественном речевом общении людей, так и в эксперименте остаются все еще недостаточно изученными.

Цель работы - изложение основных результатов комплексного исследования данных ассоциативного эксперимента (АЭ), которое было предпринято с целью выяснения некоторых вопросов природы вербальных ассоциаций и особенностей их порождения в условиях эксперимента.

Задачи:

- рассмотреть теоретические аспекты понятия и применения словесных ассоциаций;

- проанализировать экспериментальное исследование с применением словесных (вербальных) ассоциаций;

- сделать выводы по результатам исследования.

Глава 1. Теоретические аспекты понятия и применения словесных (вербальных) ассоциаций

1.1. Типы вербальных связей и отношений в ассоциативном поле

Все виды вербальных ассоциаций, по нашему мнению, могут быть рассмотрены в качестве частных случаев двух наиболее общих типов любых ассоциаций, т. е. ассоциаций по смежности (во времени или пространстве) и ассоциаций по сходству, определяемых на основе учета формальных, функциональных и содержательных признаков. Так, на основе отношений содержаний слов - ассоциатов могут быть выделены следующие типы вербальных ассоциаций.

1. Ассоциации по смежности. Это пары таких слов, которые не имеют общих существенных признаков в своем содержании (бабушка -- блины). Практически к этому типу относятся все так называемые тематические ассоциации[11, с. 32].

2. Ассоциации по сходству.

А) Синтагматического характера. Это пары таких слов, в которых содержание одного члена (значение процессуального или непроцессуального признака) входит в содержание второго члена в качестве одного из признаков этого содержания (бабушка -- старая, бабушка--вяжет). Эти ассоциативные пары представлены, как правило, согласованными словами различных частей речи. Однако к ним могут относиться и ассоциации, организованные по типу словосочетаний с несогласованными определениями (бабушка -- в платке).

Б) Парадигматического характера. Это пары слов, имеющих в своих содержаниях как минимум один общий существенный признак. Они достаточно разнообразны и включают ассоциативные пары, соотносимые с членами различных лексико-семантических, тематических и т.п. полей и групп (бабушка -- дедушка, бабушка -- старушка, белый -- черный, белый -- цвет, бежать -- идти, голова -- чурбан, хлеб -- пища и т.д.).

Проведенное разграничение вербальных ассоциаций не является абсолютным, а имеет относительный характер, так как некоторые ассоциативные пары могут одновременно принадлежать к различным типам и подтипам. Например, в паре бабушка -- дедушка можно усматривать как сходство парадигматического характера (общий признак--старый человек), так и смежность (бабушка и дедушка). В паре белый -- цвет проявляются, с одной стороны, гипо-/ гиперонимические отношения (цвет--белый, черный, красный, зеленый и т.д.) -- парадигматика, с другой -- отношение признака к предмету (белый цвет, белого цвета и т.д.) -- синтагматика.

Отмеченные типы отношений между содержаниями членов ассоциативных пар проявляются на глубинном уровне и, в конечном счете (в первоистоке) лежат в основе подавляющего большинства вербальных ассоциаций. Фонетические (ночь -- дочь) и грамматические (стол -- стола) ассоциации являются ассоциациями по формальному сходству. Словообразовательные ассоциативные пары (записать--запись), обладающие общими элементами как содержательного, так и формального планов, образуют промежуточный тип между содержательными и формальными ассоциациями по сходству.

Рассмотренная классификация вербальных ассоциаций основывается на разграничении отношений, существующих между содержаниями или формами слов-ассоциантов, и применима, прежде всего, для разведения по соответствующим типам отдельных ассоциативных пар Стимул -- Реакция (S--R). В то же время наблюдения над особенностями организации ассоциативных полей (АП) как сложных целых позволяют выявить специфические закономерности в их устройстве, в отношениях, существующих между их составляющими.

Известно, что каждое АП, полученное путем массового свободного ассоциативного эксперимента (АЭ), имеет свое ядро, периферийные участки различной степени удаленности и так называемый хвост низкочастотных реакций, включающий и сугубо индивидуальные (иногда совершенно уникальные) реакции. И если эти индивидуальные реакции практически почти всегда порождаются непосредственно на основе одного из рассмотренных выше типов отношений между S и R, то порождение стандартных (стереотипных, воспроизводимых, социально значимых) ассоциаций основывается на ряде особых закономерностей. Есть достаточные основания утверждать, что весьма существенное место среди стандартных ассоциаций занимают ассоциации, возникающие на основе регулярной совместной встречаемости слов в текстах (функциональная смежность), которые Н.В. Крушевский называл «непосредственными ассоциациями по смежности»[14, с. 35]. По А.А. Леонтьеву, это, прежде всего речевые, вызванные закономерностями совместной встречаемости слов в речи (high -- тоипtain, высокая -- гора), а также языковые, вызванные закономерностями совместной встречаемости слов в языке, отражающие общераспространенный языковой шаблон (high -- school высшая -- школа) ассоциации. Приведем пример конкретного лингвистического (психолингвистического) исследования, предоставляющего возможность установления некоторых особенностей вербальных связей в АП, отношений между составляющими его элементами, а также выяснения условий возникновения этих связей и отношений.

В целях изучения соотношения ассоциативного и ситуативно-тематического (СТП) полей нами было осуществлено сопоставление их состава и структуры. Для этого, был проведен, с одной стороны, свободный АЭ на слово-стимул береза, с другой -- дистрибутивно-статистический анализ слова береза по данным связных  текстов различного размера и характера. Анализировалась только полнозначная лексика. Основные результаты исследования свидетельствуют о значительном совпадении и близости распределения тематически существенных слов в АП и СТП, что лишний раз подтверждает возможность рассмотрения АП в качестве прямых психологических аналогов СТП. Обобщение данных АП и СТП позволяет с наибольшей полнотой и надежностью определять стандартные (устойчивые) части лексических объединений, тематически организованных в языковом сознании людей непосредственно в коммуникативных целях. Наиболее существенная область такого обобщенного поля, по рассмотренным материалам, выглядит следующим образом[20, с. 13].

Белый 141 (76+65), дерево 98 (30+68), стройный 82 (66+16), русский 74 (35+39), роща 74 (33+41), лес 72 (27+45), кудрявый 57 (42+15), стоять 60 (20+40), зеленый 53 (36+17), лист 43 (16+27), сок 43 (24+19), тонкий 41 (24+17), Россия 41 (15+26), родина 36 (20+16), красивый 36 (15+21), белоствольный 34 (25+9), веник 34 (21+13), расти 32 (12+20), ствол 32 (9+23), девушка 33 (21+12), кора 31 (9+22), молодой 31 (7+24), береста 27 (16+11), высокий 27 (16+11), поле 26 (11+15), ветвь 25 (3+22), нежный 25 (20+5), плакучий 25 (12+13), сережки 25 (13+12), земля 24 (4+20), дуб 23 (9+14), ветка 21 (11+10), красавица 21 (12+9), красота 21 (11+10), ветер 20 (3+17), весна 19 (10+9), листва 19 (5+14), песня 19 (6+13), трава 19 (11+8), небо 18 (14+4), осина 18 (7+11), солнце 18 (12+6), человек 18 (1+17), река 17 (5+12), верный 17 (3+14),дом 16 (5+11), дрова 16 (9+7), клен 16 (4+12), слезы 16 (3+13), соска 16 (5+11), гриб 15 (9+6), символ 15 (3+12), плакать 15 (4+11), светлый 15 (6+9).

Таким образом, есть все основания утверждать, что в своих стандартных частях АП и СТП суть, по существу, две разные формы (идеальная и материальная), два вида (АП и СТП), два разных способа (в языковом сознании и текстах) реального существования одного и того же. Следовательно, правомерно предположить, что все наиболее стереотипные (социально значимые) вербальные ассоциации возникают и закрепляются в языковом сознании людей в значительной мере под влиянием текстов как естественный итог постоянного существования человека не только в мире вещей (прежде всего--биосфере), но и в мире слов (лингвосфере), эти вещи представляющих, опосредствующих, как результат регулярной совместной встречаемости одних и тех же слов в тематически однородных текстах. Иначе, например, трудно объяснить высокую частотность таких реакций на стимул береза, как стройная, кудрявая, плакучая и т.п., так как маловероятно, что «стройность», «кудрявость», «плакучесть» березы каждый раз заново «открываются» испытуемыми (или говорящими, пишущими). Весьма существенно также и то, что чем чаще слово появляется в тексте, тем чаще оно появляется и в эксперименте. Следовательно, то, что есть в речи, текстах, так или иначе отражается и закрепляется в языковом сознании людей и наоборот -- то, что есть в языковом сознании людей, так или иначе проявляется (или принципиально всегда может проявиться) в речи, текстах (также и в эксперименте). Таким образом, практически все стереотипные вербальные ассоциации относятся к ассоциациям по функциональной смежности (ассоциации употребления), хотя, взятые сами по себе и рассмотренные с содержательной и формальной точек зрения, они представляют в то же самое время один из отмеченных ранее типов ассоциаций по смежности или сходству.

Результаты проведенного сопоставления АП и СТП подтверждают также возможность интерпретации слова-стимула как слова-темы, задающего и организующего АП. Это говорит о том, что на верхнем (наиболее общем) уровне организации АП все его элементы действительно объединяются на основе собственно тематических отношений, в пределах которых проявляются все остальные виды связей и отношений, возможных между номинативными единицами языка: синонимических, антонимических, гипо-/гиперонимических и т.д.

Итак, предложенная классификация вербальных ассоциаций полностью укладывается в рамки основной классификации ассоциаций по сходству или смежности в качестве ее частного случая. Подавляющее большинство словесных ассоциаций представляют ассоциации, возникающие на основе отношений смежности или сходства, существующих между содержаниями слов-ассоциатов и отражающих отношения между явлениями объективного мира. Именно эти отношения являются, в конечном счете, первоосновой возникновения основной массы вербальных ассоциаций, «тиражируемых» затем людьми в процессе их реального речевого общения и экспериментах, что, в частности, подтверждается и результатами проведенного нами сопоставления АП и СТП. Исходя из этого, можно утверждать, что на уровне организации АП как сложного целого существенное место занимают ассоциации по функциональной смежности (ассоциации употребления), возникающие и закрепляющиеся в языковом сознании людей на основе регулярной совместной встречаемости слов в речи, текстах (речевые и языковые ассоциации). На самом общем уровне организации АП все его элементы объединяются на основе собственно тематических отношений, так как слово-стимул есть в то же самое время и слово-тема, создающее и организующее это поле. В пределах общих тематических отношений, объединяющих все элементы АП, проявляются остальные виды связей и отношений, возможных между номинативными единицами языка.

1.2. Психолингвистическая интерпретация

ассоциативного механизма

Проблема сознательного и бессознательного в природе человека представляет интерес для целого ряда смежных наук, каждая из которых предлагает свою интерпретацию бессознательного. Общим для всех определений является признак “неосознаваемое психическое”. Неосознаваемое психическое в психологии чаще обозначается термином “подсознание”, термин “бессознательное” многие полагают неудачным [18, с. 78].Подсознание содержит “хорошо автоматизированные и потому переставшие осознаваться навыки и вытесненные из сферы сознания мотивационные конфликты”, “глубоко усвоенные субъектом социальные нормы”, “те проявления интуиции, которые не связаны с порождением новой информации” [18, с. 80].Именно такая интерпретация неосознаваемого психического актуальна для психолингвистического изучения речевой деятельности. Заметим, что в психолингвистических работах термин “бессознательное” в значении, определенном психологами для подсознания, встречается довольно часто.

В речевой деятельности “хорошо автоматизированные навыки” выбора языковой единицы при порождении высказывания и вероятностного прогноза при восприятии речи закреплены ассоциациями. Ассоциации оказываются проявлением бессознательного. Ассоциативный механизм считают одним из основных речемыслительных механизмов. Ассоциативный механизм является функциональным, имеет универсальный характер, поскольку речь - это сквозной психический процесс, объединяющий когнитивную, эмоциональную и волевую сферы личности [6, с. 30].

Ассоциативный механизм ответствен за установление непроизвольных вероятностных связей, т.е. ассоциаций. Ассоциацией называют “возникшую в опыте индивида закономерную связь между двумя содержаниями сознания (ощущениями, представлениями, мыслями, чувствами и т.п.), которая выражается в том, что появление в сознании одного из содержаний влечет за собой и появление другого” [8, с. 26]. Ключевые свойства ассоциативного механизма - непроизвольность и вероятность. Ассоциативный механизм обеспечивает непроизвольность и спонтанность речевой деятельности, которые формируются на основе когнитивного и речевого опыта носителя языка.

С.Л. Рубинштейн подчеркивал, что сама по себе ассоциация является не механизмом, а феноменом, который сам требует объяснения и раскрытия механизмов [8, с. 26]. В психологии принципиальным свойством ассоциативной связи считается ее временный, непостоянный характер [20, с. 98]. Обычно психологи из списка ассоциативных связей исключают логические связи, категоризацию, приводящую к формированию понятий - словом, те связи, которые требуют сознательного контроля мыслительного процесса, рефлексии. Итак, для психологов механизм ассоциирования - способ установления временной непроизвольной связи, “нервный субстрат условного рефлекса” [16, с. 23]. Временность ассоциативной связи - отражение ее вероятностного характера. Это означает, что данная связь актуализируется в определенных условиях с большей или меньшей вероятностью. Ассоциативная связь лишена обязательности. Заметим, что в ряде направлений, в частности, в психоанализе, представлена более широкая трактовка механизма ассоциирования: непроизвольно возникающие связи, которые могут иметь не только временный, но и постоянный характер, т.е. актуальность этих связей для индивида не зависит от внешних условий.

Лингвисты считают, что к ассоциативным связям относятся все связи единиц лексикона, поскольку в вербальных ассоциациях, зафиксированных ассоциативными словарями и тезаурусами, проявляются логические и категориальные связи [13, с. 93]. Ассоциативные словари и тезаурусы включают материалы массовых свободных ассоциативных экспериментов, в которых испытуемым предлагается отвечать на слово-стимул первым пришедшим в голову словом-реакцией. Следовательно, одним из критериев ассоциативных связей для лингвистов является скорость и непосредственность. Напомним, что логические и категориальные связи произвольны. Вербальные ассоциации возникают как произвольно, так и непроизвольно; в лингвистических работах произвольные и непроизвольные ассоциации рассматриваются как разные типы ассоциативных связей. Логические и категориальные связи могут быть верифицированы как “верные” или “неверные”. Ассоциативные связи такой верификации не поддаются: ассоциации не могут быть “верными”, они могут быть вероятными, т.е. частотными, возникающими у многих носителей языка, и маловероятными, т.е. единичными. В лингвистических работах предметом анализа чаще оказываются вероятные, т.е. частотные ассоциации, среди которых регулярно встречаются логические и категориальные. Для лингвистов и психолингвистов механизм ассоциирования - это способ установления “быстрой” непосредственной связи единиц лексикона.

Произвольность / непроизвольность и скорость реагирования - сопряженные характеристики. В основе разграничения произвольных и непроизвольных ассоциаций лежит время реакции [18, с. 83]. Чем больше латентное время (задержка реакции после предъявления стимула), тем больше вероятность получения произвольной, т.е. осознанной, отрефлексированной ассоциативной реакции. Согласно данным, представленным в литературе, ассоциативные реакции, связанные со стимулом логически (субъект - предикат) и категориально (род - вид), требуют больше времени, чем иные. Э. Рош, в частности, отмечает, что поиск наименования вида на стимул-род происходит заметно быстрее, чем поиск наименования рода на стимул-вид. По мнению исследователя, это связано с большей когнитивной сложностью абстрактных понятий, с большей сложностью процедуры абстрагирования. Таким образом, родовые связи, отражающие категориальную принадлежность стимула (т.е. логические связи), по времени реакции относятся скорее к произвольным ассоциациям, в то время как видовые связи, требующие меньшего времени реакции, вполне могут оказаться непроизвольными.

Итак, логические связи и связи в рамках категории в соответствии с психолингвистической традицией с полным правом относят к ассоциативным связям, характеризующимся произвольностью, но довольно высокой скоростью установления. Однако с позиций, представленных в научных публикациях по психологии, в данном случае некорректно говорить об ассоциации, поскольку непроизвольность и временность - отличительные признаки ассоциаций, отсутствие этих признаков свидетельствует о действии иного механизма установления связи.

В психолингвистическом представлении о механизме ассоциирования предполагается, что вербальные ассоциации отражают все виды мыслительной деятельности, разные модусы мышления. Таким образом, механизм ассоциированная соотносится не только с осознаваемыми этапами порождения и восприятия речи; он обеспечивает переход в “окно сознания” образов подсознания и сверхсознания.

Глава 2. Ассоциативный эксперимент по использованию словесных ассоциаций в качестве описания социальных феноменов

2.1. Понятие ассоциативного эксперимента

Применение ассоциативного эксперимента позволяет создавать экспериментальные ситуации, заключающиеся в предъявлении испытуемым различных заданий и вызывающие их вербальные реакции, имеющие неосознанный стереотипный характер, превратившиеся в «…навык, в стандарт восприятия и поведения "[12, с. 70].

Изучение ассоциаций восходит к древности и связано с именами Аристотеля и Т. Гоббса. Впервые ассоциативный тест был использован Ф. Гальтоном и К. Юнгом. Этот подход получил дальнейшее развитие в исследованиях А.Р. Лурии, Дж. Брунера, Р. Лазаруса. Исследованием психо-логической природы процессов, лежащих в основе ассоциаций, занимались А.А. Леонтьев, А.А. Брудный, Б.А. Ермолаев, В.Ф. Петренко, А.П. Клименко. Тест используется в психолингвистике, социальной психологии и психосемантических исследованиях. Возможность применения метода свободных ассоциаций для исследования имиджа отмечена Е.Б. Перелыгиной.

Объектом исследования в ассоциативном эксперименте являются системы слов, а предметом - психологические закономерности их проявления. Ассоциативный эксперимент позволяет на основе формальной обработки данных сделать выводы относительно закономерностей «…семантического родства слов (или, вернее, субъективного переживания испытуемым степени их семантического родства)»[19, с. 34]. Ассоциативная техника отражает как когнитивные структуры, стоящие за языковыми значениями, так и индивидуальные особенности испытуемых, их личностные смыслы. Последующая статистическая обработка устраняет влияние индивидуальных особенностей, выделяя аспек-ты, общие для всей группы испытуемых. Дополнительным преимуществом ассоциативного эксперимента является его простота, удобство применения, возможность работать с большой группой испытуемых одновременно, выделять некоторые неосознаваемые компоненты значения .

Общая схема ассоциативного эксперимента представляет собой предъявление испытуемому сло-ва-стимула, на которое он отвечает первыми пришедшими на ум словами. По характеру ассоциаций можно восстановить семантический состав слова-стимула: множество ассоциаций, даваемых на слово, содержит ряд признаков, аналогичных содержащимся в данном слове.

Прежде всего, производится ранжирование названных испытуемыми слов в порядке частоты их употребления. Ассоциации, проявившиеся только у 1 или 2 человек, носящие случайный характер и обусловленные индивидуальными особенностями испытуемых, дальнейшей обработке не подвергаются. При последующем анализе используются ассоциативные реакции, проявившиеся не менее 3-х раз. Полученный набор ассоциаций является ассоциативной нормой исследуемого объекта. Он может быть использован для определения семантического поля восприятия данного социального объекта целевой аудиторией. Набор ассоциаций является ключом к тем сторонам объекта, которые наиболее рельефно выступают в сознании социальной группы.

Дальнейший частотный и логико-индуктивный анализ полученных данных позволяет выделить смысловые группы. С помощью частотного анализа выделяются наиболее близкие понятия в семантическом поле объекта восприятия, определяются смысловые или тематические группы этих понятий, результаты ассоциативного эксперимента представляются в виде, пригодном для дальнейшей статистической обработки. Вместе с тем, полученные данные имеют описательный характер, отражая содержание образа (имиджа), но не раскрывая закономерности его строения. Е.Ю. Артемьева отмечала: "субъективный опыт, подобно образу мира, не может не иметь поуровневой организации "[1, с. 45]. Такие системы она называла семантиками. Для определения того, как группируются полученные понятия в реальном сознании людей, и какие механизмы лежат в основе подобной группировки, возможно использовать метод тезауруса и кластерный анализ.

Тезаурус определяется как открытая и подвижная система значений, хранящаяся в памяти индивида и организованная по принципу: от общего к частному внутри определенной сферы употребления. В.Ф. Петренко рассматривает тезаурус как сеть ключевых понятий, объединенных связками, фиксирующими содержательные (семантические) связи . Такое понимание тезауруса близко «фигуративной» конструкции в концепции социальных представлений . Тезаурус описывает содержание языкового сознания и предстает в виде фильтра, через который «пропускается» всякая поступающая к индивиду смысловая информация, выраженная в знаковой форме. Поскольку тезаурус носителя языка формируется его коммуникативным окружением, можно говорить о тезаурусе, свойственном определенной группе людей[16, с. 28].

Метод тезауруса выделяет семантические связи значений слов на основе их статистических зависимостей. Такой дистрибутивно-статистический анализ позволяет свести содержание текста (материалов ассоциативного эксперимента) к одному дереву, а его графическое представление дает удобную форму рассмотрения смысловой структуры ассоциаций .

Для измерения контекстной связи понятий, производится оценка их сочетаемости. Для этого выявляется вероятность совместного появления в ассоциативном описании одним испытуемым наиболее распространенных ассоциаций (обычно f=7), отраженная в матрице расстояний (в качестве расстояния мы использовали дистанционную меру Ланса и Уильямса). На основании этой матрицы строится тезаурус понятий, ассоциирующихся с объектом, представленный в виде графа близости. С учетом неевклидовой природы субъективного пространства , граф близости строится с указанием всех ветвей заданной длины. Для отображения взаимосвязей удобно выбрать величины расстояния между ассоциациями попадающие в 10 процентиль (встречающиеся не более в 10% случаев самой тесной связи).

Следующим методом обработки полученных результатов является кластерный анализ. На основании меры сходства между объектами, слова-ассоциации объединяются на различных уровнях семантической близости в достаточно большие кластеры. Это позволяет уменьшить исходное число исследуемых переменных и организовать полученное множество ассоциаций в наглядные структуры. В качестве переменных в иерархическом кластерном анализе используются повторяющиеся ассоциации, представленные в дихотомическом виде. Рекомендуется выбрать метод объединения кластеров - связь между группами, - он обеспечивает расчет сходства между переменными, исходя из всех теоретически возможных пар наблюдений. При выборе метода расчета сходства учитывается важность частоты фактов совместного выбора ассоциаций и относительная незначительность для целей исследования частоты совместного не выбора. В соответствии с этим, для расчетов сходства бинарных переменных применена мера Кульчинского 1.

Результатом кластерного анализа является разделение совокупности полученных ассоциаций на n кластеров, обладающих внутренней связанностью, каждый из которых отражает определенную сторону восприятия людьми социального объекта. Оптимальное количество кластеров определяется на основании анализа коэффициентов в таблице агломерации и анализе графических результатов кластерного анализа[14, с. 65].

Интерпретация кластеров проводится на основании содержания вошедших в него слов-реакций и структуры «деревьев» кластеризации, с учетом тематической заданности ассоциаций рамками конкретной исследуемой реальности. Инварианты содержания понятий, образовавших кластеры, выражаются в их наименовании.

Доля ассоциаций, составивших каждый конкретный кластер, отражает значимость данной группы понятий в сознании молодых людей. Доля испытуемых, выразивших ассоциативные реакции, вошедшие в кластер, свидетельствует о степени распространенности подобных представлений среди людей.

Таким образом, ассоциативный эксперимент позволяет получить ассоциативные нормы для изучаемого социального объекта, определить набор основных понятий, ставших его символами в сознании людей. На основании частотного и последующих логико-дедуктивного и кластерного анализа выделяются смысловые блоки в восприятии объекта и реконструировано семантическое содержание образа в коллективном сознании. В итоге, исследуемый имидж объекта предстает как сложное образование, функционирующее в коллективном сознании как система образов и представлений, взаимосвязанных между собой.

Результатом кластерного анализа является разделение совокупности полученных ассоциаций на кластеры, каждый из которых отражает определенную сторону восприятия людьми тестируемого объекта. Исходные ассоциации представлены в компактной, структурированной форме, удобной для анализа и дальнейшей интерпретации.

Анализ материалов ассоциативных опытов позволяет не только установить состав семантических групп, входящих в семантическую систему тестируемого объекта, но и некоторые особенности их взаимосвязи. Это дает возможность сделать вывод об особенностях восприятия объекта в массовом сознании. Полученные слова-ассоциации и их классификация могут быть использованы для разработки инструментария на следующих этапах исследования.

2.2. Материалы к исследованию

В этой главе мы опираемся на исследование известного психолингвиста Горошко Е.М[7, с. 48]. Объектом нашего исследования стало изучение влияния условий жизни информантов на вербальные ассоциации. Причем влияние условий жизни информантов рассматривались с учетом гендерных различий. Таким образом, параметры гендера и условий жизни были взяты в данном эксперименте в качестве контрольных величин.

Следует заметить, что описываемый здесь эксперимент является небольшим фрагментом серии лонгитюдных экспериментов по изучению функционирования языкового сознания в гомогенной языковой среде в зависимости от социобиографических и психофизиологических характеристик личности человека [1, с. 13].

Для исследования был выбран контингент лиц, речь которых (и не только речь, но и собственно сама их ментальность) крайне редко становятся предметом научного анализа. Нашими информантами были выбраны люди, живущие в монастыре или же пребывающие в местах заключения (зонах общего и строгого режимов). Такой выбор был предопределен несколькими причинами. Во-первых, нам было интересно изучить речь людей, находящихся длительное время в языковой изоляции (вынужденной или добровольной). В зоне мы отбирали информантов, которые были осуждены за особо тяжкие преступления и находились в изоляции, как правило, свыше 8-10 лет, а в монастырях мы встречались со случаями и 30 летнего и даже 40 летнего “пострига”.

Во-вторых, как в зоне, так и монастырях оказываются личности маргинальные, акцентуацией каких-либо черт характера и поведения резко отличающиеся от обычных людей. По всей видимости, для общей поведенческой структуры этого контингента лиц свойственно девиантное или же маргинальное поведение и определенный тип мышления. При этом, какой на самом деле будет эмоциональная окраска, а, следовательно, и оценка этого поведения (положительной или отрицательной) не столь принципиально. И, безусловно, нам было важно получить ассоциации именно от такой группы людей.

В-третьих, именно в изоляции от общества, по нашему мнению, проявляются те черты характера личности, которые на свободе могут сдерживаться или же блокироваться “социумом”. Ситуация “отгороженности” от общества забором колонии или монастырским частоколом “растормаживает” в человеке потаенные уголки его личности. Более того, человек, отторгаемый обществом или ушедший из него добровольно, рассматривается обществом, а в ряде случаев и самим индивидом, как некий “патологический”, асоциальный элемент. Однако иногда именно в патологии явственно проявляется то, что тщательно скрывается в норме. “Снятие” барьеров и социальных запретов испытуемых позволяет нам фиксировать именно те черты личности, которые в норме или крайне сложны или практически не поддаются интроспективному исследованию [2, с. 18].

В-четвертых, по данным некоторых исследований [2, с. 33], именно однополая изолированная среда выпячивает речевые характеристики личности, обусловленные её гендером, что также является крайне интересным для изучения. Более того, сексуальные ориентации и проявление стереотипа феминности и маскулинности у мужчин и женщин, пребывающих в изоляции от общества в условиях однополого окружения, весьма ярко эксплицируются в их речевой деятельности [2, с. 17].

Исходя из сказанного, мы выдвинули гипотезу, в соответствии с которой различия в ассоциативном поведении информантов, обусловленные половым диморфизмом в условиях изоляции и однополой среды, должны проявиться как-то иначе, каким-либо другим образом, как на качественном, так и на количественном уровнях анализа ассоциативных данных.

Будут ли они “резче и контрастнее” или же наоборот, “слабее”, в сравнении с результатами, полученными нами в обычных условиях от “обыкновенных” мужчин и женщин [1, с. 22]?

В-пятых, просто невозможно было упустить представившуюся уникальную возможность доступа к работе с этим контингентом испытуемых[1]. В момент проведения эксперимента нам не были известны исследования в отечественной лингвистике по анализу речевого поведения данной группы лиц за исключением экспертной практики в судебно - автороведческой экспертизе (письменная речь осужденных) и работ А. М. Холода [20, с. 23]. Речь же обитателей монастырей вовсе не была до сих пор объектом лингвистического анализа.

Для участия в данной серии экспериментов были отобраны четыре группы информантов.

· Первая группа была образована из женщин - заключенных, находящихся в зоне общего режима и пребывающих в условиях изоляции свыше 8-10 лет.

· Вторую группу образовали послушницы одного из самых старых монастырей Украины.

· Третья группа была собрана из мужчин, отбывающих наказание в зоне строгого режима и находящихся в условиях изоляции свыше 8 лет.

· Информантами для четвертой группы были выбраны послушники мужского православного монастыря.

Родным для всех был русский язык, однако встречались случаи и русско-украинского билингвизма (примерно 20% информантов). Наши информанты были в миру или до заключения как городскими, так и сельскими жителями со средним или же со средним специальным образованием (75%) и в очень редких случаях имели высшее образование (25%). В каждую группу было отобрано по 45 - 50 человек в возрасте 35 - 40 лет (заключенные мужчины и женщины); возраст обитателей монастырей был от 20 до 60 лет. К сожалению, как по возрастному составу, так и по уровню образования информантов выборки не были однородны. Крайне трудно было подобрать при работе с таким контингентом людей с одинаковым образовательным уровнем или примерно одного возраста в силу его крайней малочисленности, частым отказом отобранных лиц от участия в эксперименте вообще, и их резком нежелании сотрудничать с экспериментатором.

Ассоциативный эксперимент проходил в 2005-2006 г.г.

В список стимульных слов вошли 11 слов: “Иметь, говорить, любить, мужчина, женщина, ребенок, небо, море, молитва, красивый, и зеленый”.

Слова были отобраны по определенным критериям:

·  Слова должны были относиться к различным частям речи.

·  Слова должны были иметь оценочный элемент в своем значении ср.: (любить, красивый).

·  Слова должны были принадлежать к пласту высокочастотной лексики русского языка.

·  Часть слов должна была представлять гендерно маркированную лексику (мужчина, женщина, ребёнок), т.е. представлять именно те слова, в семантику которых входит сема “половая принадлежность индивида” или оозначаемое понятие каким-либо образом связано с социально-статусной ролью мужчины или женщины, принятой в некотором обществе и/или актуализацией концепта “маскулинности” или же “фемининности”, сложившихся в данной культуре.

В сопоставительных целях часть стимульных слов должна была использоваться в предшествующих экспериментах и входить в словарный ассоциативный список, например, быть стимулом в Ассоциативном тезаурусе современного русского языка (АТСРЯ) [4, с. 102].

2.3. Ход эксперимента

Качественный и количественный анализ ассоциативных данных состоял из трех стадий: сначала анализировались мужские и женские реакции, полученные от послушников или послушниц монастыря, а затем от лиц, находящихся в заключении. После этого результаты сравнивались как между собой, так и с данными, полученными на “мужском” и “женском” массивах обычной группы испытуемых.

Следует также заметить, что свободный ассоциативный эксперимент в монастырях и в зоне проходил в две серии, т. к. в силу малочисленности информантов один и тот же список стимульных слов предъявлялся им дважды с перерывом в две недели. Таким образом, было получено около 100 мужских и 100 женских реакций.

Были выявлены различия в особенностях мужского и женского ассоциативного поведения по целому ряду параметров (стереотипность реакций, выбор стратегии реагирования, частеречной заполняемости ассоциативных полей и т.д.).

Перед проведением качественного анализа особо хочется остановиться на вопросе о соотношении качественного и количественного уровней анализа данных и соотношении “жестких” и “мягких” исследовательских методов, что является весьма актуальным на данном этапе развития гендерных исследований в гуманитарных науках [7, с. 59].

Считается, что для исследования “идеальных конструкций человеческого сознания с множественностью различных интерпретаций одних и тех же феноменов нужна мягкая методология, которую иначе называют качественной [17, с. 49]. И дело не в том, что она лучше количественной, а в том, что она более адекватна для исследования гендерного параметра и описания всей специфичности и многоликости языкового сознания и гендерной картины мира, создаваемой языком. Она позволяет глубже прочувствовать гендерные стереотипы в языке, дать более всестороннее описание концептов мужественности и женственности как атрибутов общественного сознания, формируемых, в частности, и с помощью языковых средств [10, с. 22].

Для качественного анализа материала мы выбрали именно те стимулы, по  ассоциативным полям которых наиболее четко можно было проследить влияние как гендерного параметра, так и специфики условий жизни людей.

Для удобства анализа по каждому стимульному слову были созданы отдельные таблицы, включающие “ядерные” реакции, т.е. реакции с частотой встречаемости в ассоциативном поле (всей совокупности реакций) свыше трех.

Так, на стимул “женщина” у нас получилась такая картина:

Как можно судить по полученным реакциям, женщина - это, прежде всего, мать. Интересно, что этот эксперимент не зафиксировал обычно наблюдаемую ассоциативную дихотомию “мужчина/женщина” (когда на слово “женщина” - самая частотная реакция “мужчина”), за исключением женщин из зоны.

Мы видим, что у обычных информантов образ женщины окрашен положительно. В представлении мужчин и отчасти женщин “женщина” должна быть красивая, умная, а затем уже добрая, ласковая, нежная.

А вот для обитателей монастыря - монахов образ женщины или табуирован (большое количество отказов от реагирования вообще, реакции - нет, запрет), или окрашен отрицательно - от дьявола, грязь, грех. Правда, женщина - это и мечта (что свидетельствует о латентной интерпретационной силе метода свободных ассоциаций!). А для монашек образ женщины ассоциируется с судьбой и смирением. Она божественная и грустная. И с нею связаны семья и заботы.

У мужчин образ женщины достаточно чувственен. Это и секс, и раздеть, и хочу, и искушение. С этим образом у мужчин также соединились понятия уюта и тепла.

Для мужчин же из зоны этот образ достаточно амбивалентен. С одной стороны, женщина - это подруга и жена, а с другой, - зверь, объект животных желаний - её хотят раздеть.

Особо нужно оговорить, что однополая среда сильно влияет в целом на восприятие мира, и то, чего нет в непосредственном окружении, рядом, как бы вымещается из психики человека. Этим можно объяснить такой высокий процент отказов от реагирования у информантов - мужчин, находящихся в зоне или же в монастыре.

Следующий стимул, который мы хотим рассмотреть - это существительное “мужчина”. Он “породил” такие ассоциативные поля:

Итак, по полученным реакциям вырисовывается довольно противоречивая картина. Для обычных испытуемых образ мужчины воспринимается положительно. С ним связываются концепты силы и доброты. Мужчина также умный, справедливый и красивый. Он отождествляется с социальной ролью хозяина, отца и главы семьи. Он выступает как рыцарь, кормилец и друг. В наиболее отрицательном свете мужчину воспринимают женщины из зоны. Для них мужчина прежде всего алкаш, а, кроме того, он - лоботряс, самец и лох.

Мужчины - осужденные ассоциируют этот образ с мужиком, другом, отцом. Он - хозяин и братан, но он может быть сукой и сволочью. На этом фоне поражает ассоциации “был” и “рядом”. Они как бы “доводят” “ассоциативный портрет” мужчины до гештальта (целостного образа). С одной стороны, кругом тебя окружают одни мужчины, а, с другой, “тот настоящий” мужчина был в “другой” жизни. Мы думаем, что анализируемая реакция является косвенным подтверждением того факта, что те изменения в личности и психике человека, которые происходят в зоне после 10 лет пребывания там, не поддаются корректировки или же реабилитации. Эти данные ещё раз подтверждает и то, что у заключенных происходит резкое разграничение двух периодов жизни. Один - этот тот период, который был до осуждения, и второй - после того, как они попали в зону.

Для обитателей монастыря образ мужчины в целом воспринимается положительно. Так, для мужчин - послушников с мужчиной ассоциируются понятия работы, молитвы, дома. Мужчина - это отец, человек и тварь божья. Он также друг - справедливый и достойный.

Для монахинь мужчина не мыслится без женщины и жены, что совпадает с данными многочисленных ассоциативных норм. Он для них - жизнь. Ему приписывается роль отца и кормильца. Он всегда прав(!). Он - красавец, в браке, высокий и сильный. И он - мой (!), что для нас было крайне неожиданно.

На стимул “ребенок” нами были получены такие реакции:

Полученные реакции на этот стимул совпадают с ассоциативными нормами, представленными в САНРЯ и АТСРЯ. Ребенок мыслится, прежде всего, как маленький. Для обычных информантов и людей, живущих в монастыре, этот образ окрашен в основном в положительные тона - радость, счастье, чудо, веселый, любимый. Он ассоциируется с заботой и хлопотами. Он может быть шустрый и капризный, весёлый и беззащитный, здоровый, симпатичный и родной.

При этом для монахов и монашек он - ангел, ангел во плоти, невинный, чудо божье и просто чудо.

Специфических гендерных характеристик в восприятии образа ребенка на качественном уровне анализа не наблюдается. Влияние же образа жизни “чувствуется” при изучении реакций, собранных в местах лишения свободы. Особенно выделяется женская выборка заключенных. Кажется, что детская тема в зоне - это запрет, своего рода табу. Количество отказов от реагирования и тут вышло на первое место. Примечательно, что в отличие от восприятия людей, находящихся в обычных условиях, в зоне образ ребенка воспринимается не однозначно. Так, “ребенок” ассоциируется с крахом, болезнью (реакция “заболел”), хлопотами, плачем, кошмаром, ночью, уходом и т. д. Возникает ощущение, что женщины - осужденные каким-либо образом пытаются вытеснить этот образ из своей психики (реакции - нет, потом, не могу, уход, остался). А, с другой стороны, ребенок - это мечта и надежда и с ним связано всё. Психологи, работающие в женских зонах, рассказывали, что у женщин, у которых дома остались дети, возникает постоянное чувство вины и тревоги за их судьбу, а с другой стороны, дети - это то единственное, что их “держит на земле”. Для бездетных женщин рождение ребенка в тюрьме означает приобретение нового смысла жизни. Таким образом, по этому ассоциативному полю мы, наверное, глубже всего можем “прочувствовать” влияние столь страшных условий жизни, которое сразу же отражается и на ассоциациях, “перехлестывая” гендерные, а может быть, и другие гипотетичные различия, обуславливаемые влиянием личностных данных информантов.

Следующим стимулом, который мы выбрали для анализа, стал глагол “любить”. Вокруг него образуются такие ассоциативные поля:

И последний из проанализированных стимулов это существительное “молитва”. На это слово были собраны следующие ассоциации:

Здесь, как можно судить по полученным ассоциативным полям, влияние гендерного фактора практически не ощущается. Однако есть основания говорить о существенном влиянии условий и образа жизни людей на их ассоциативное поведение.

Для обычных людей существительное “молитва” ассоциируется с Богом, церковью, библией, иконой, религией и храмом. Молитва расценивается как просьба или обращение. Нам показалось, что на данный момент это понятие воспринимается в студенческой среде (а именно она была выбрана нами в качестве информационной) формально, даже несколько по-книжному и отстраненно. Оно не стало неотъемлемой частью религиозного и нравственного развития человека. Личностный, эмоциональный компонент при восприятии этого слова, за исключением единичных реакций, по нашим результатам, в целом не прослеживается.

Для заключенных “молитва” также ассоциируется более всего с церковью и Богом. Она воспринимается как спасение, прошение, покаяние и крик души. Молитва вызывает откровение, доверие и очищение. На наш взгляд, приведенные реакции косвенно свидетельствуют о значимости и яркой эмоциональной окраске молитвенного ритуала для людей, которые лишены самого элементарного человеческого права - права на свободу.

Поражает также и количество отказных реакций на этот стимул - у женщин встретилось 6, а у мужчин - 10 отказов. Косвенно этот факт также может свидетельствовать либо о вытеснении этого понятия из психики человека, находящегося в зоне, либо же о его нежелании “сотрудничать” с экспериментатором. Этот результат подтверждает и выводы лонгитюдных экспериментов, показавших, что именно мужскому ассоциативному поведению характерна отказная тактика реагирования [6, с. 39] реакций, во-первых, их высокая стереотипность. Во-вторых, очевидность того, что “молитва” - это не нечто абстрактное, а часть повседневного образа, уклада жизни (ср. реакции: утренняя, вечерняя, за здравие, за упокой), причем вполне конкретная - Богородице Деве, Возликуй, Требы или Отче Наш. И “молитва” - это возношение ума и сердца к Богу.

Резюмируя результаты проведенного эксперимента по влиянию образа жизни на ассоциативное поведение человека, можно заметить, что гендерный фактор, вопреки изначальному предположению, является далеко “не доминирующим” параметром, воздействующим на особенности ассоциативного поведения человека. Во многих случаях образ жизни и мыслей людей имеют гораздо большее значение, нежели их половая принадлежность. Мы считаем, что  эксперимент показал настоятельную необходимость комплексного изучения гендерного параметра и невозможность его рассмотрения в отрыве от всего контекста социальной жизни человека.

Исследование особенностей организации и структурирования ассоциативного и тематического полей позволяют выявить целый ряд общих закономерностей в их устройстве. Это позволяет интерпретировать ассоциативные поля как прямые психологические аналоги соответствующих тематических полей.

Таким образом,  ассоциативные поля можно рассматривать как тематически однородные лексические объединения, задаваемые и организуемые словом-стимулом, т.е., по существу, тоже словом-темой. Это свидетельствует о том, что на наиболее общем уровне организации ассоциативного поля все его элементы как по отношению к слову-стимулу, так и по отношению друг к другу объединяются на основе собственно тематических отношений. Отношения обладания можно представить как тематическое поле, которое объединяет определённые зоны знаний о мире и одновременно представляющем семантические связи между языковыми элементами, репрезентирующими данные отношения.

Ассоциативный эксперимент позволяет в данном случае представить смысловую организацию системы языковых средств, репрезентирующих отношения обладания, а также определить ключевые аспекты языковой манифестации формирующих их понятий. Названный экспериментальный метод даёт возможность вскрыть лексико-семантические связи, обнаружить лексические объединения, существующие в сознании человека и выявить сходства и отличия в представлениях носителей русского и французского языков, т.е. способствует выявлению некоторых фрагментов общественного сознания.

Ассоциативный эксперимент предполагает, что испытуемый фиксирует первые пришедшие на ум ассоциации на предъявляемое слово-стимул. Словами-реакциями, или ассоциатами, могут быть отдельные слова, словосочетания и выражения. Обобщение материала, полученного в ходе эксперимента, даёт возможность выявить множество ассоциатов, которое отражает некоторые стандартизированные и нестандартные ассоциативные связи слов в лексиконе.

Список литературы

1. Артемьева Е.Ю. Основы психологии субъективной семантики. - М, 2005. - 318 с.

2. Ассоциативный тезаурус современного русского языка (АТСРЯ). - Часть I, II, III / Под ред. Ю. Н. Караулова, Ю. Н. Караулов, Ю. А. Сорокин, Е. Ф. Тарасов, Н. В. Уфимцева, Г. А. Черкасова. - М.: “Помовский и партнеры”, 2004. - 198 с.

3. Богомолова Н.Н. Социальная психология радио, печати и телевидения. - М, 2005. - 132 с.

4. Бодалев А.А ., Столин В.В. Общая психодиагностика. - С-Пб, 2006.-365 с.

5. Веккер Л.М. Психика и реальность: единая теория психических процессов. - М, 2004. - 342 с.

6. Выготский Л.С. Мышление и речь // Собр.соч.: В 6 т. - Т.2. - М, 2004. - 564 с.

7. Горелов И. Н. Вопросы теории речевой деятельности. Психолингвистические основы искусственного интеллекта. - М, 2005.-432 с.

8. Горошко Е. И. Языковое сознание: гендерная парадигма (монография). - Спб: Алетейя, 2006. - 329 с.

9. Горошко Е. И. Интегративная модель свободного ассоциативного эксперимента (монография). - М.- Харьков: Ра-Каравелла, 2006. - 320 с.

10. Горошко Е. И. Специфика ассоциативного сознания некоторых групп русскоязычного населения Украины // Языковое сознание формирование и функционирование. - М.: Институт языкознания РАН, 2005. - 485 с.

11. Дридзе Т.М. Язык и социальная психология. - М, 2004. - 137 с.

12. Залевская А. А. Проблемы психолингвистики. -Калининград, 2003.-158 с.

13. Залевская А.А. Слово в лексиконе человека: психолингвистическое исследование. - Воронеж, 2006. - 120 с.

13. Караулов Ю.Н. Ассоциативная грамматика русского языка. - М, 2003. - 143 с.

14. Караулов Ю. Н. Русский язык и языковая личность. - М, 2002. - 328 с.

15. Кирилина А. В. Гендер: лингвистические аспекты, - М.: Институт социологии РАН, 2006. - 200 с.

16. Клименко А. П. Третий тип словесных ассоциаций и виды семантической связи между словами в системе // Романское и германское языкознание. Вып. 5. - Минск, 2005. - 166 с.

17. Клименко А.П. Существительные со значением времени в современном русском языке (Опыт психолингвистического описания одной семантической микросистемы): Автореф. дис. канд. филол. наук. - Минск, 2005. - 183 с.

18. Крушевский Н. В. Очерк науки о языке. - Казань, 2003. - 170 с.

19. Крылов Ю.В. Геометрическое представление данных в психологических исследованиях. - М, 2005. - 197 с.

20. Леонтьев А. А. Общие сведения об ассоциациях и ассоциативных нормах // Словарь ассоциативных норм русского языка. - М, 2005. - 566 с.

21. Малышева М. М. Анализ качественных данных в гендерных исследованиях // Гендерный калейдоскоп. Курс лекций. - М.: Academia, 2006. - 168 с.

22. Мартинович Г. А. Вербальные ассоциации и организация лексикона человека // Филологические науки. - 2006. - № 3.

23. Новикова Н. С. Ассоциативный эксперимент как метод изучения семантических связей и отношений в лексике // Вопросы семантики. -Калининград, 2003. - 143 с.

24. Овчинникова И. Г. Текстообразующая роль вербальных ассоциативных структур: Автореф. канд. дис. - С-Пб, 2006. - 108 с.

25. Сахарный Л. В. Введение в психолингвистику. - С-Пб, 2004. - 276 с.

26. Словарь ассоциативных норм русского языка (САНРЯ) / Под ред. А. А. Леонтьева. - М.: МГУ, 2005. - 192 с.