Универсальные грамматики нового времени. Грамматика Пор-Рояля

• ВВЕДЕНИЕ
• ЕВРОПЕЙСКАЯ ЛИНГВИСТИКА XVI--XVII ВВ.
• ХАРАКТЕРИСТИКА "ГРАММАТИКИ ПОР-РОЯЛЯ"
• ПОСЛЕДОВАТЕЛИ "ГРАММАТИКИ ПОР-РОЯЛЯ"
• ЗАКЛЮЧЕНИЕ
• СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
• ПРИЛОЖЕНИЕ


Национальная и языковая ситуация в позднесредневековой Европе имела две особенности, которые повлияли на развитие представлений о языке. Во-первых, Западная Европа не составляла единого государства, а представляла собой множество государств, где в большинстве случаев говорили на разных языках. При этом среди этих государств не было ни одного, которое бы могло претендовать на господство (как в прошлом Римская империя и недолго существовавшая империя Карла Великого). Уже поэтому ни один язык не мог восприниматься как столь же универсальный, как латынь.

Во-вторых, все основные языки Западной Европы были генетически родственны, принадлежали к двум группам индоевропейской семьи -- романской и германской, и типологически достаточно близки, обладая, в частности, сходными системами частей речи и грамматических категорий. Отсюда достаточно естественно возникала мысль о принципиальном сходстве языков, обладающих лишь частными отличиями друг от друга.

Также большое значение для развития европейской традиции и преобразования ее в науку о языке сыграли первые грамматики новых западных языков. Грамматики испанского и итальянского языков появились с XV в., французского, английского и немецкого -- с XVI в. Стояла задача формирования и закрепления нормы этих языков, особенно важная после изобретения в XV в. книгопечатания. В грамматиках одновременно формулировались правила языка, и содержался учебный материал, позволяющий выучить эти правила. В это же время получила активное развитие лексикография, ранее составлявшая отсталую часть европейской традиции.

Ранее единая западноевропейская традиция стала разделяться на национальные ветви. Поначалу, примерно до конца XVII в., исследования языков наиболее активно развивались в романских странах. В XVI в. после некоторого перерыва вновь начинает развиваться теория языка. Выдающийся французский ученый Пьер де ла Раме (1515-- 1672) завершил создание понятийного аппарата и терминологии синтаксиса, начатое модистами; именно ему принадлежит дожившая до наших дней система членов предложения. Теоретическую грамматику, написанную еще на латыни, но уже учитывающую материал различных языков, создал Ф. Санчес (1550--1610) в Испании в конце XVI в. У него уже содержатся многие идеи, потом отразившиеся в грамматике Пор-Рояля.

В XVII в. еще более активно ведутся поиски универсальных свойств языка, тем более что расширение межгосударственных связей и трудности, связанные с процессом перевода, оживляли идеи о создании "всемирного языка", общего для всех, а чтобы создать его, надо было выявить свойства, которыми обладают реальные языки. На развитие универсальных грамматик влиял и интеллектуальный климат эпохи, в частности, популярность рационалистической философии Рене Декарта (1596--1650).

Языкознание XVII вв. основном шло в области теории двумя путями: дедуктивным (построение искусственных языков, о котором речь будет идти ниже) и индуктивным, связанным с попыткой выявить общие свойства реально существующих языков. Не первым, но самым известным и популярным образцом индуктивного подхода стала так называемая "Грамматика Пор-Рояля", впервые изданная в 1660 г. без указания имен ее авторов А. Арно и К. Лансло.

"Грамматика Пор-Рояля" - один из наиболее значительных и знаменитых текстов мирового лингво-филологического наследия. Эта небольшая по объему книга, вышедшая первым изданием в Париже в 1660 г., послужила поворотным пунктом в развитии европейской лингвистической мысли. Авторы грамматики - выдающийся логик и философ-янсенист А. Арно и замечательный грамматист К. Лансло сумели в сжатой, почти афористической форме, изложить основы нового подхода к грамматике. Этот подход основан на анализе языка с позиций "разума", его возможностей и основных "операций" (отсюда определение грамматики как "рациональной"). Рациональный аспект языка отражает, по мнению авторов Пор-Рояля, общее в строении всех языков (отсюда определение грамматики как "общей"). "Грамматика Пор-Рояля" положила начало традиции „грамматической науки" и по ее образцу в Европе XVIII начала XIX в. были описаны многие европейские и неевропейские языки. Этот образец широко внедрялся в школьное преподавание. Как философский и логико- лингвистический труд "Грамматика" не утратила своего значения и в наши дни. Она представляет интерес для языковедов всех профилей, философов, логиков, историков науки и культуры, преподавателей-филологов.

После Томаса Эрфуртского в течение примерно двух столетий теоретический подход к языку не получил значительного развития. Однако именно в это время шло постепенное становление нового взгляда на языки, который в конечном итоге выделил европейскую лингвистическую традицию из всех остальных. Появилась идея о множественности языков и о возможности их сопоставления.

Разумеется, о том, что языков много, знали всегда, бывали и единичные попытки сопоставления языков. Однако каждая из лингвистических традиций явно или неявно основывалась на наблюдениях над каким-то одним языком, которым всегда был язык соответствующей культурной традиции. Можно было переориентироваться с одного языка на другой, как было в Древнем Риме и в Японии, можно было, особенно на раннем этапе развития традиции, переносить на язык своей культуры категории другого, ранее уже описанного языка, но всегда становление традиции или даже ее варианта сопровождалось замыканием в изучении одного языка. В средневековой Европе греческий и латинский варианты традиции почти не соприкасались друг с другом. В Западной Европе даже в XIII--XIV вв., когда на ряде языков уже существовала развитая письменность, единственным достойным объектом изучения все еще считалась латынь. Отдельные исключения вроде исландских фонетических трактатов были редки.

Положение стало меняться в одних странах с XV в., в других с XVI в. К этому времени в ряде государств завершился период феодальной раздробленности, шло становление централизованных государств. На многих языках активно развивалась письменность, появлялись как деловые, так и художественные тексты, в том числе произведения таких выдающихся авторов, как Данте, Ф. Петрарка, Дж. Чосер. Чем дальше, тем больше распространялись представления о том, что латынь не является единственным языком культуры.

Национальная и языковая ситуация в позднесредневековой Европе имела две особенности, которые повлияли на развитие дальнейших представлений о языке. Во-первых, Западная Европа не составляла единого государства, а представляла собой множество государств, где в большинстве случаев говорили на разных языках. При этом среди этих государств не было ни одного, которое бы могло претендовать на господство (как в прошлом Римская империя и недолго существовавшая империя Карла Великого). Уже поэтому ни один язык не мог восприниматься как столь же универсальный, как латынь. Французский язык для немца или немецкий для француза были иностранными языками, а не языками господствующего государства или более высокой культуры. Даже в Англии, где в XI--XV вв. языком знати был французский, затем все же окончательно победил английский язык, включивший в себя много французских заимствований.

Во-вторых, все основные языки Западной Европы были генетически родственны, принадлежали к двум группам индоевропейской семьи -- романской и германской, и типологически достаточно близки, обладая, в частности, сходными системами частей речи и грамматических категорий. Отсюда достаточно естественно возникала мысль о принципиальном сходстве языков, обладающих лишь частными отличиями друг от друга. Вместо идеи о латыни как о единственном языке культуры возникала идея о нескольких примерно равных по значению и похожих друг на друга языках: французском, испанском, итальянском, немецком, английском и др.

Кроме этого главного фактора было еще два дополнительных. Хотя и в средние века понаслышке знали о существовании, помимо латыни, еще двух великих языков: древнегреческого и древнееврейского, но реально владели этими языками очень немногие, а выражаясь по-современному, в базу данных для западноевропейской науки о языке они почти не входили. Теперь же в эпоху гуманизма два этих языка начали активно изучаться, а их особенности -- учитываться, причем довольно большие типологические отличия древнееврейского языка от европейских расширяли представления ученых о том, какими бывают языки. Другим фактором были так называемые великие географические открытия и усиление торговых связей со странами Востока. Европейцам пришлось сталкиваться с языками других народов, о существовании которых они не подозревали. Нужно было общаться с носителями этих языков, и встала задача их обращения в христианство. И уже в XVI в. появляются первые миссионерские грамматики "экзотических" язы-. ков, в том числе индейских. В то время, однако, европейская научная мысль еще не была готова к адекватному пониманию особенностей строя таких языков. Миссионерские грамматики и тогда, и позже, вплоть до XX в. описывали эти языки исключительно в европейских категориях, а теоретические грамматики вроде грамматики Пор-Рояля не учитывали или почти не учитывали материал таких языков.

Гораздо большее значение для развития европейской традиции и преобразования ее в науку о языке сыграли первые грамматики новых западных языков. Грамматики испанского и итальянского языков появились с XV в., французского, английского и немецкого -- с XVI в. Поначалу некоторые из них писались на латыни, но постепенно в таких грамматиках описываемые языки одновременно становились и языками, на которых они написаны. Эти грамматики имели учебную направленность. Стояла задача формирования и закрепления нормы этих языков, особенно важная после изобретения в XV в. книгопечатания. В грамматиках одновременно формулировались правила языка и содержался учебный материал, позволяющий выучить эти правила. В это же время получила активное развитие лексикография, ранее составлявшая отсталую часть европейской традиции. Если раньше преобладали глоссы, то теперь в связи с задачей создания норм новых языков создаются достаточно полные нормативные словари. В связи с подготовкой такого словаря для французского языка в 1634 г. была создана Французская академия, существующая до настоящего времени; она стала центром нормализации языка в стране.

Ранее единая западноевропейская традиция стала разделяться на национальные ветви. Поначалу, примерно до конца XVII в., исследования языков наиболее активно развивались в романских странах. В XVI в. после некоторого перерыва вновь начинает развиваться теория языка. Выдающийся французский ученый Пьер де ла Раме (Рамус) (1515-- 1672, убит в Варфоломеевскую ночь) завершил создание понятийного аппарата и терминологии синтаксиса, начатое модистами; именно ему принадлежит дожившая до наших дней система членов предложения. Теоретическую грамматику, написанную еще на латыни, но уже учитывающую материал различных языков, создал Ф. Санчес (Санкциус) (1550--1610) в Испании в конце XVI в. У него уже содержатся многие идеи, потом отразившиеся в грамматике Пор-Рояля.

В XVII в. еще более активно ведутся поиски универсальных свойств языка, тем более что расширение межгосударственных связей и трудности, связанные с процессом перевода, оживляли идеи о создании "всемирного языка", общего для всех, а чтобы создать его, надо было выявить свойства, которыми обладают реальные языки. На развитие универсальных грамматик влиял и интеллектуальный климат эпохи, в частности, популярность рационалистической философии Рене Декарта (Картезия) (1596--1650), хотя известное благодаря Н. Хомскому наименование "картезианские грамматики" в отношении грамматики Пор-Рояля и подобных ей не вполне точно, поскольку многие "картезианские" идеи присутствовали у Ф. Санчеса и др. еще до Р. Декарта.

Языкознание XVII в. в основном шло в области теории двумя путями: дедуктивным (построение искусственных языков, о котором речь будет идти ниже) и индуктивным, связанным с попыткой выявить общие свойства реально существующих языков. Не первым, но самым известным и популярным образцом индуктивного подхода стала так называемая грамматика Пор-Рояля, впервые изданная в 1660 г. без указания имен ее авторов Антуана Арно и Клода Лансло. Эта грамматика неоднократно переиздавалась и переводилась на разные языки. В нашей стране несколько лет назад почти одновременно вышли два ее издания: Грамматика общая и рациональная Пор-Рояля. М., 1990; Грамматика Пор-Рояля. Л., 1991 (ниже цитаты приводятся по московскому изданию).

Другой, дедуктивный подход к языку нашел в XVII в. отражение попытках конструирования искусственного "идеального" языка, долгое врем популярных. Интерес к этим вопросам проявляли многие крупнейшие мыслители этого века: Ф. Бэкон, Р. Декарт, Я. А. Коменский, позже Г. В. Лейбниц Особенно активно этим занимались в Англии. Много работал в этой области первый председатель Лондонского Королевского общества Дж. Уилкинс (Вилкинс) (1614--1672), а одно из сочинений такого рода принадлежит Исаак Ньютону, который написал его в 1661 г. в возрасте 18 лет; труд И. Ньютон имеется в русском переводе: Семиотика и информатика, вып. 28. М., 1986

Авторы подобных проектов исходили из двух постулатов. Во-первых, существование множества языков -- большое неудобство, которое необходимо преодолеть. Во-вторых, каждой вещи от природы соответствует правильное имя, отражающее ее сущность. Второй постулат, как уже отмечалось, свойствен разным лингвистическим традициям на их ранних этапах. Однако такой подход, отраженный в ранних этимологиях, основывался на принадлежности "правильных имен" некоторому реальному языку: древнегреческому, санскриту и т. д. Так считать во времена И. Ньютона уже было невозможно, хотя у авторов искусственных языков иногда встречается представление о древнееврейском языке как первичном. В XVII в. все еще господствовало представление о том, что библейская легенда о вавилонском смешении языков отражала реальность. Поэтому открыто ставилась задача "девавилонизации" языка. Поиски всемирного языка тесно были связаны с поисками единой связующей мировой гармонии, часто принимавшими, в том числе и у И. Ньютона, мистический характер. Бурные успехи естественных наук рассматривались как средство для достижения весьма архаических целей.

Это происходило и в подходе к языку. Для создания "идеального языка", понимаемого прежде всего как "язык смыслов", необходимо было описать эти смыслы. Интерес к описанию семантики имеется и в "Грамматике Пор Рояля ", но там многое затемнялось конкретными формами известных ее авторам языков. Здесь же в силу самой общей задачи требовалось отвлечься от структурных особенностей реальных языков и достичь глубинного уровня.

И. Ньютон писал: "Диалекты отдельных языков так сильно различаются, что всеобщий язык не может быть выведен из них столь верно, как из природы самих вещей, которая едина для всех народов и на основе которой весь язык был создан вначале". В его проекте речь шла о составлении на каждом языке алфавитного списка всех "субстанций", затем каждому элементу списка должен быть поставлен в соответствие элемент универсального языка. Тем самым универсальный язык просто отражал лексическую структуру исходного естественного языка (у И. Ньютона реально говорится об английском языке) с одной лишь разницей: по-английски "субстанции" могут быть выражены и словосочетаниями, в "идеальном языке" -- обязательно словами. Однако описываемый языком мир не ограничивается "субстанциями". Помимо простых понятий бывают сложные. В естественных языках производные понятия часто обозначаются с помощью тех или иных словообразовательных моделей. Это было учтено создателями искусственных языков, которые, однако, старались здесь отвлечься от свойственной естественным языкам нерегулярности. Выделялись те или иные типичные семантические отношения: деятель, местонахождение, отрицание, уменьшительность и т. д., которые в универсальном языке должны были получать универсальное выражение. При этом устанавливались семантические отношения между словами, в том числе и формально непроизводными; выделялись компоненты значения тех или иных слов, которые в "идеальном языке" в целях регулярности должны были обозначаться раздельно. Тем самым уже в XVII в. в той или иной степени занимались тем, что в современной лингвистике получило название компонентного анализа и изучения лексических функций.

В искусственных языках должна была существовать и грамматика, в частности, определенный набор грамматических категорий. При этом за основу, естественно, брали набор категорий известных европейских языков, чаще всего латинского, но с определенными коррективами: исключалась категория рода как нелогичная. Противопоставление же частей речи в ряде проектов, в том числе у И. Ньютона и Дж. Уилкинса, не считалось необходимым: слова у них выступали как имена, а обозначения действий или состояний производились через присоединение регулярных словообразовательных элементов. Тем не менее, такие имена могли иметь в случае необходимости показатели времени или наклонения.

В плане выражения конструкторы языков ориентировались скорее на структуру древнееврейского языка с трехбуквенностью корня и "служебными буквами". Сама же система "первоэлементов" (скорее букв, чем звуков) строилась на основе латинского алфавита.

Пытаясь отвлечься от особенностей конкретных языков и ни в коем случае не допуская каких-либо непосредственных заимствований из них в свои языки, конструкторы универсальных языков не могли отвлечься от ограниченного круга известных им языковых систем. Первичные "субстанции" выделялись на основе слов и словосочетаний европейских языков. Основу словообразования составляли реально существующие в этих языках модели. Грамматические категории также взяты из этих языков, но в несколько редуцированном виде.

В то же время создатели универсальных языков на основе анализа явлений опять же романских и германских языков с добавлением древнееврейского подошли к ряду вопросов глубже, чем авторы "Грамматики Пор-Рояля". Прежде всего, это относится к семантическому анализу. Современная исследовательница лингвоконструирования XVII в. Л. В. Кнорина справедливо писала: "Искусственные языки -- это описания глубинной семантики естественного языка, выполненные на выдающемся уровне".

Однако эта сторона деятельности данной группы ученых не была замечена современниками. Во всех исследованиях подобного рода видели лишь создание "идеальных языков" как таковых. А задача "девавилонизации" языкового мира была слишком явно утопической. Сами проекты "идеальных языков" часто были связаны либо с мистическими поисками мировой гармонии, либо с попытками переустройства общества на утопических основах; недаром одним из создателей универсального языка был знаменитый утопист Томмазо Кампанелла, автор "Города солнца". Когда идея создания мирового языка отошла на второй план (что произошло уже с начала XVIII в.), все упомянутые проекты забыли. В частности, проект И. Ньютона, оставшийся в рукописи, был впервые издан в оригинале лишь в 1957 г. Сама же идея создания всемирного языка, уйдя на периферию науки о языке, продолжала развиваться и позже. Ей увлекались некоторые языковеды, самым знаменитым из которых был Н. Я. Марр, а со второй половины XIX в. она нашла отражение в создании эсперанто и других вспомогательных языков. Однако их создатели уже не стремились отражать в структурах слов структуры общей и использовали, хоть и в видоизмененном виде, реальные корни и слова реальных языков.

Как указывается в заглавии, Грамматика Пор-Рояля имеет своей целью изучение логических принципов, лежащих в основе всех языков, исследование общих, универсальных признаков, а также исследование природы слов, их строения и различных свойств. Авторы грамматики считают, что в языке все должно быть подчинено логике и целесообразности: "Если логика, оперируя категориями понятия, суждения, умозаключения и доказательства, формулирует законы и принципы, необходимые для достижения каких-либо результатов, то задача рациональной грамматики заключается в том, чтобы сформулировать законы, обеспечивающие изучение как отдельного языка, так и всех языков мира". А. Арно и К. Лансло считают, что этого можно достичь, лишь выяснив пути и способы отражения в языке таких логических категорий, как понятие, суждение, умозаключение. Суждение, будучи выражено в словах, называется предложением, а слово понимается как понятие, выраженное членораздельными звуками. Каждое предложение (например, Человек бежит) включает в себя субъект (человек), связку (есть) и атрибут (бегущий, т.е. человек есть бегущий). Грамматика Пор-Рояля исходит из отождествления логических и языковых категорий: логические категории являются вневременными и всеобщими, таковыми же считаются и соответствующие им языковые категории. Раз это так, утверждает рациональная грамматика, то не следует удивляться, обнаруживая в конкретном языке те же закономерности, что и в других языках. Поэтому одной из главных задач языкознания должно стать выявление универсальных категорий, встречающихся во всех языках. Авторы грамматики считали недостаточным чисто описательный подход к языку и стремились создать объяснительную грамматику, в ней говорилось, что стимулом к ее написанию послужил "путь разумных объяснений многих явлений, либо общих для всех языков, либо присущих лишь некоторым из них". В целом в книге объяснительный подход преобладает и над описательным, и над нормативным. Однако ряд разделов, посвященных французскому языку, содержит нормативные правила. К 1660 г. нормы французского языка были в общих чертах сформированы, но многие детали еще оставались неотшлифованными. Тем не менее, значение "Грамматики Пор-Рояля" прежде всего не в предписаниях, а в объяснении ранее уже описанных явлений языка.

От модистов авторы "Грамматики Пор-Рояля" отличались не столько самой идеей основы языков, сколько пониманием того, что собой эта основа представляет. У модистов, выражаясь современным языком, соответствие между поверхностными и глубинными структурами оказывалось взаимно однозначным или, по крайней мере, очень близким к нему. Они старались каждому явлению, зафиксированному в грамматике Присциана, приписать философский смысл. В данной грамматике этого уже нет, прежде всего, из-за расширения эмпирической базы. Если модисты исходили из одной латыни, то здесь почти в каждой главе рассматриваются два языка: латынь и французский, достаточно часто упоминаются также испанский, итальянский, древнегреческий и древнееврейский, а изредка речь идет и о "северных", то есть германских, и о "восточных" языках; что имеется в виду в последнем случае, не вполне ясно. С современной точки зрения количество языков невелико, но по сравнению с предшествующим временем это был крупный шаг вперед.

Ориентация на латинский эталон была еще не вполне преодолена в грамматике, что особенно заметно в разделе о падежах и предлогах. Хотя и сказано, что "из всех языков только греческий и латынь имеют падежи имен в полном смысле этого слова", но за эталон принимается латинская падежная система, именно она признается "логической". В древнегреческом языке, где по сравнению с латынью на один падеж меньше, предлагается считать, что отсутствующий аблатив "есть и у греческих имен, хотя он всегда совпадает с дативом". Для французского же языка выражение тех или иных "глубинных" падежей видится в употреблении предлогов или опущении артикля. Более сложный случай составляют для А. Арно и К. Лансло прилагательные. В латинских грамматиках было принято считать существительные и прилагательные одной частью речи -- именем, но для французского и других новых языков Европы данные два класса необходимо было различать, в грамматике принят компромиссный подход: выделяется одна часть речи -- имя -- с двумя подклассами. Такая трактовка проецируется и на семантику: у слов выделяются "ясные" значения, разъединяющие существительные и прилагательные, и "смутные" значения, общие для них: слова красный и краснота имеют общее "смутное" значение и разные - "ясные". Введение "ясных" значений указывает на отход от латинского эталона, введение "смутных" -- на частичное его сохранение (впрочем, есть и другая трактовка, согласно которой выделение двух видов значений имеет глубокий философский смысл). Однако в ряде других пунктов авторы грамматики решительно отходят от латинского эталона в пользу французского. Особенно это видно в связи с артиклем: "В латыни совсем не было артиклей. Именно отсутствие артикля и заставило утверждать, что эта частица была бесполезной, хотя, думается, она была бы весьма полезной для того, чтобы сделать речь более ясной и избежать многочисленных двусмысленностей". И далее: "Обиход не всегда согласуется с разумом. Поэтому в греческом языке артикль часто употребляется с именами собственными, даже с именами людей. У итальянцев же такое употребление стало обычным. Мы не ставим никогда артикля перед именами собственными, обозначающими людей". Итак, оказывается, что у "нас", французов, в данном случае "обиход согласуется с разумом", а у других народов нет. Из французского языка исходят авторы и говоря об именах с предлогом, соответствующих "необязательным" наречиям в латыни, в некоторых других случаях.

Эталонные, соответствующие "разуму" структуры в большинстве случаев конструируются на основе либо латыни, либо французского языка. Но в принципе в этой роли могут выступать любые языки вплоть до "восточных", как это говорится там, где признается рациональность совпадения формы третьего лица с основой глагола. Авторы, по-видимому, исходят из некоторых априорных и прямо не формулируемых представлений о "логичности" и "рациональности", но берут в каждом случае некоторые реальные структуры одного из известных им языка (иногда, как с прилагательными, из контаминации структур двух языков)

Однако есть случаи, когда А. Арно и К. Лансло отвлекаются от особенностей конкретных языков и подходят к семантическому анализу. Здесь наиболее важными оказываются разделы, посвященные сравнительно периферийным вопросам: относительным местоимениям, наречиям, эллипсису и т. д. Одно из самых известных мест книги -- это фрагмент раздела об относительных местоимениях, где анализируется фраза: "Невидимый бог создал видимый мир ". По его поводу А. Арно и К. Лансло пишут: "В моем сознании проходят три суждения, заключенные в этом предложении. Ибо я утверждаю: 1) что Бог невидим; 2) что он создал мир, 3) что мир видим. Из этих трех предложений второе является основным и главным, в то время как первое и третье являются придаточными, входящими в главное как его составные части; при этом первое предложение составляет часть субъекта, а последнее - часть атрибута этого предложения. Итак, подобные придаточные предложения присутствуют лишь в нашем сознании, но не выражены словами, как в предложенном примере. Но часто мы выражаем эти предложения в речи. Для этого и используется относительное местоимение".

Согласно теории Пор-Рояля, поверхностная структура соответствует только звуковой стороне - материальному аспекту языка; но когда производится сигнал, наряду с его поверхностной структурой, происходит мыслительный анализ того, что мы можем назвать глубинной структурой, которая прямо соответствует не звуку, а значению. В только что приведенном примере глубинная структура состоит из системы трех суждений (пропозиций): "что бог невидим", "что он создал мир", "что мир видим". Эти суждения, находясь в определенных отношениях друг с другом, образуют глубинную структуру.

Глубинная структура соотносится с поверхностной структурой посредством некоторых мыслительных операций, в современной терминологии - посредством грамматических трансформаций. Каждый язык может рассматриваться как определенное соотношение между звуком и значением. Следуя за теорией Пор-Рояля до ее логического завершения, мы должны сказать тогда, что грамматика языка должна содержать систему правил, характеризующую глубинные и поверхностные структуры и трансформационное отношение между ними и при этом - если она нацелена на то, чтобы охватить творческий аспект использования языка - применимую к бесконечной совокупности пар глубинных и поверхностных структур. Как писал Вильгельм фон Гумбольдт в 1830-х годах, говорящий использует бесконечным образом конечные средства. <…> Грамматика, должна, следовательно, содержать конечную систему правил, которая порождает бесконечно много глубинных и поверхностных структур, связанных друг с другом соответствующим образом. Она должна также содержать правила, которые соотносят эти абстрактные структуры с определенными репрезентациями в звуке и в значении - репрезентациями, которые, предположительно, состоят из элементов, принадлежащих соответственно, универсальной фонетике и универсальной семантике. По существу, такова концепция грамматической структуры, как она развивается и разрабатывается сегодня. Ее корни следует, очевидно, искать в той классической традиции, которую я здесь рассматриваю, и в тот период были исследованы с некоторым успехом ее основные понятия.

В некоторых других местах книги говорится о синонимии языковых выражений, из которых одно признается более соответствующим логике (хотя не всегда ясно, идет ли речь о полном соответствии), а другое может употребляться вместо него ради "желания людей сократить речь" или "для изящества речи". Чаще в этих случаях за эталон принимаются явления французского языка. Впрочем, о синонимии некоторых исходных и неисходных выражений говорилось задолго до XVII в.: можно указать на явление эллипсиса, рассматривавшееся так еще с античности.

Безусловно, у А. Арно и К. Лансло не было четкого представления о том, откуда берется их "рациональная основа грамматики" всех языков. Но нельзя к авторам XVII в. предъявлять те же требования, что к лингвистам XX в. Сама идея установления общих свойств человеческих языков, основанная на принципиальном их равноправии (пусть реально такие свойства оказываются сильно романизированными), представляла собой важную веху в развитии лингвистических идей.

Все языковедческие и философско-языковедческие труды XVIIIв. так или иначе несли на себе следы влияния труда К. Лансло и А. Арно: либо продолжали развивать их идеи, либо отталкивались от них в построении своих собственных концепций, либо полемизировали с ними (к последним можно отнести соответствующие работы Ж.Ж.Руссо, А.Тюрго, Г.Лейбница, К. Ф. Вольне и некоторых других исследователей, которые во французской историографической школе получили, как известно, наименование "независимых").

В истории развития научных знаний о языке в XVIIIв. с точки зрения отражения концепции "Грамматики Пор-Рояль" можно выделить два течения: во-первых, прямые продолжатели идей "Всеобщей рациональной грамматики" с преобладанием логико-менталистического подхода, во-вторых, грамматисты философско-психологического кредо, которые в большей или меньшей степени видоизменяли концепцию "Грамматики Пор-Рояль".

Во Франции появляется огромное количество грамматик, вдохновленных непосредственно идеями "Грамматики Пор-Рояль". Лежащие в их основе концепции можно считать разновидностями общей теории, исследующей различные аспекты в соотношении языка и мышления. Среди них "Очерк французской грамматики" аббата Де Марэ (1706), "Грамматический очерк" аббата Данжо (1711), "Французская грамматика" Клода Бюфье (1732), "Грамматический очерк" аббата д'Оливэ (1740). Все эти грамматики стали называться в XVIIIв. "философскими". Их авторы устанавливали классификации частей речи, составляли таблицы гласных и согласных, что-то совершенствовали, но в принципе все исходили из основных положений "Грамматики Пор-Рояль". Это легко проиллюстрировать следующими примерами.

Аббат Данжо писал: "Так как слово, будучи отражением мысли, является предметом изучения грамматики и так как логика есть искусство мыслить, - не следует удивляться, если говоря о грамматике, которая изучает слова, я употребляю некоторые термины, относящиеся к логике, которая должна обучать правильно мыслить".

К. Бюфье стал известен благодаря своей тории пунктуации, изобретение которой он приписывает грамматистам того времени.

Аббат д'Оливэ, в частности, распределяет все части речи по трем классам: 1)существительное, 2)глагол и 3)слова модификационного свойства - наречия, предлоги, союзы.

Количество частных нововведений этих авторов огромно. Они существенно дополнили "Грамматику Пор-Рояль".

В 1754 г. Шарлю Дюкло, королевскому историографу и непременному секретарю Французской академии, было официально поручено составить примечания к "Всеобщей рациональной грамматике", с тем чтобы она "шла в ногу со временем". Впоследствии эти примечания стали неотъемлемой частью "Грамматики Пор-Рояль". Набранные петитом, они располагались в конце каждой главы и были своего рода ее уточнением и дополнением. Так, например, Ш. Дюкло ввел носовые гласные, о которых в грамматике Пор-Рояль" не упоминалось. В "Грамматике Пор-Рояль" указывалось на различие между словами - предметами наших мыслей и словами - показывающими образ наших мыслей, однако артикль и предлог были ошибочно включены в первый класс. Ш. Дюкло внес исправление в эту классификацию.

И все-таки во всем множестве универсальных грамматик XVIIIв. можно выделить несколько работ, авторам которых удалось в той или иной мере критически подойти к "Грамматике Пор-Рояль" и выдвинуть свои собственные идеи.

В 1767 г. появилась "Всеобщая грамматика" Н. Бозэ. "Грамматика как наука, - пишет он, - предшествует всем языкам, так как ее законы предполагают лишь возможности появления языков и являются теми же законами, которые управляют человеческим разумом; одним словом, они истинны и вечны".

Н. Бозэ во многом является последователем "Грамматики Пор-Рояль". Он подразделяет свою работу на три части: "Элементы слова", "Элементы речи", "Элементы синтаксиса". Определения его также очень напоминают определения "Грамматики Пор-Рояль". Например, предложение определяется как полное выражение суждения.

В 1769 г. были опубликованы "Законы грамматики" дю Марсэ, которые сразу же приобрели большую популярность. Они являются естественным продолжением его "Логики" и потому печатаются в одном издании "Логика и законы грамматики"

Грамматика дю Марсэ представляется почти исключительно теорией конструкций. Конструкции для дю Марсэ - употребляемые повсюду или только в отдельных случаях - основаны на принципах и законах мышления. Мысль везде одинакова, но способы ее речевого анализа/синтеза различны, поэтому и существует множество языков. Языки должны исследоваться с точки зрения их способности выражать эту мысль. "Порядок простой конструкции более всего подходит для того, чтобы показать, какие части речи необходимы для высказывания мысли. Он нам указывает на отношения этих частей между собой, отношения, совокупность которых является основой каждой отдельной мысли. Это и есть отношения между мыслями и словами, т.е. между вещью и знаком, обозначающим ее". Таким образом, подлежащее будет предшествовать глаголу, так как "природа и разум нас учат: (1) необходимо существовать, чтобы действовать; (2) необходимо существовать, чтобы быть объектом чьего-либо действия; (3) необходимо существовать в действительности или в воображении, чтобы подлежать определению".

В 1775 г. издает свою "Грамматику" Е. Б. Кондильяк. В ней он поддерживает лишь некоторые идеи "Грамматики Пор-Рояль".

Во второй главе этой работы Е. Б. Кондильяк рассматривает язык как систему и анализирует законы, в этой системе действующие. Здесь он придерживается логической теории в духе "Грамматики Пор-Рояль": "Так как слова являются знаками наших идей, система языков должна основываться на системе наших знаний. Следовательно, распределение слов по различным классам можно объяснить тем, что наши мысли принадлежат также к различным классам. Слова связаны между собой на тех же основаниях, на которых связаны друг с другом идеи в процессе мышления". Таким образом, Е. Б. Кондильяк рассматривает язык через его отношение к мышлению, т.е на основе, на которой он существует и функционирует. Он определяет предложение и его составные части под углом зрения логики.

Однако в остальном его теория далека от принципов, выдвинутых авторами "Грамматики Пор-Рояль". Е. Б. Кондильяк - ученик А. Арно. У А. Арно и К. Лансло читаем: "Грамматика - это искусство говорить. Говорить - значит выражать свою мысль посредством знаков". Но Е. Б. Кондильяк идет дальше: "Я рассматриваю грамматику как первую часть искусства мыслить. Для того чтобы найти законы языка, надо понаблюдать над тем, как мы мыслим, надо искать эти законы в анализе мышления".

Е. Б. Кондильяк признает, что в определенном смысле он является продолжателем идей "Грамматики Пор-Рояль". Отмечая заслуги "Грамматики Пор-Рояль", Е. Б. Кондильяк указывает, что ее авторы впервые попытались разъяснить элементарные принципы соотношения законов языка и законов логики и что наука тем более обязана им, если учесть, что в течение веков нелепые предрассудки затрудняли понимание этих принципов. Однако Е. Б. Кондильяк отходит от принципов "Грамматики Пор-Рояль", когда рассматривает мысль с точки зрения ее образования, а идеи - с точки зрения их восприятия.

Это положение было принципиально новым. К. Лансло и А. Арно исходили из идеи о совершенной мысли, мысли, которая со всеми своими модальностями имеет природу Божественную. Они предполагали наличие исчерпывающей и непротиворечивой системы логических отношений. Но мысль и ее категории в анализе К. Лансло и А. Арно статичны. Е. Б. Кондильяк же рассматривает не данную (и как бы застывшую мысль), а то, как она возникает, обогащается, как мысли соединяются друг с другом, образуя сложные построения, он как бы моделирует процесс человеческого мышления и, следовательно, процесс синтеза в этой сфере.

Но поскольку мышление неразрывно связано с языком, возникает вопрос о взаимосвязи двух процессов моделирования - мыслительного и языкового, а отсюда - вопрос о распределении и перераспределении информации (мыслительной) в языковом моделировании, о чем дальше, в иных терминах, и говорит Е. Б. Кондильяк исследует мышление не "универсального" человека, как это делает А. Арно, а человека индивидуального. Этот человек рождается без каких-либо знаний и лишь постепенно приобретает их. Е. Б. Кондильяк предлагает исследовать, каким образом человек достигает этого. Он выдвигает "теорию опыта", т.е. то, что сегодня мы называем психологией. Е. Б. Кондильяк считал, что все наши знания идут из области чувств, или, другими словами, "наши мысли по своей исходной сущности не что иное, как ощущения…". Е. Б. Кондильяк уже, видимо, был близок к постановке проблем психологии мышления-речи.

Идеи психологии становятся характерными для XVIIIв. в отличие от XVIIв., который был веком логики и рационализма. Для Е. Б. Кондильяка логика и, следовательно, "Грамматика Пор-Рояль" - всего лишь система стройных абстракций. По его мнению, язык связан с мышлением намного теснее, чем считали А. Арно и К. Лансло, так как язык - это не только способ выражения какой-либо мысли, доведенной до совершенства; язык передает, отражает в соответствии со своими законами процесс возникновения наших мыслей и последовательное увеличение наших знаний; он объясняет не только отношения, которые объединяют наши мысли в некоторую закрытую систему, но и то, как именно мы переходим от одной мысли к другой, от "известного к неизвестному". "Я рассматриваю, - писал Е. Б. Кондильяк, - искусство говорить как аналитический метод, который ведет от идеи к идее, от суждения к суждению, от знания к знанию. И те, которые считают, что язык является лишь средством сообщения мыслей, забывают (или не знают) его основного преимущества".

Несколько позднее де Траси, ученик Е. Б. Кондильяка и А. Арно, задался целью показать разницу между концепцией авторов "Грамматики Пор-Рояль" и концепциями грамматистов-философов XVIIIв. (к числу которых относил Е. Б. Кондильяка и себя). Он писал: "Нельзя не восхищаться редким талантом авторов "Грамматики Пор-Рояль", память о которых будет жива в сердцах друзей истины и разума. Остается только пожалеть, что в своей грамматике, так же как и в логике, они уделяют недостаточно внимания механизму возникновения мыслей".

В 1796 г. выходит "Общая упрощенная грамматика" Ф. У. Домерга, известная тем, что она, по утверждению одного из современников Ф. У. Домерга, предлагает классификацию слов, основанную на совершенно новом анализе предложений, и пытается внести какой-то порядок в прежний хаос времен и наклонений.

В 1799 г. С. де Саси публикует "Принципы общей грамматики, изложенные в общедоступной форме". Вот как он характеризует назначение языка, его природу (в главе, посвященной предложению): "Мы говорим лишь для того, чтобы сообщить другим то, что мы думаем".

В 1807 г. аббат Сикар издает "Всеобщую грамматику", в которой он объединяет и анализирует различные высказывания К. Лансло, Н. Бозэ, Е. Б. Кондильяка, Ф. У. Домерга и других авторов универсальных грамматик.

Отнюдь не все идеи "Грамматики Пор-Рояль" получили признание у рассмотренных выше авторов. Можно говорить лишь о том, что с момента появления "Грамматики Пор-Рояль" и до первой половины XIXв. большая часть языковых теорий, за исключением концепций "независимых", основывалась на общих понятиях соотношения языка и мышления.

"Грамматика Про-Рояль" послужила образцом для многих работ, изданных не только во Франции, но и за ее пределами. Одной из наиболее характерных и глубоких является труд Дж. Хэрриса "Гермес, или Философское исследование о языке и универсальной грамматике".

Исследование, считает Дж. Хэррис, основывавшееся на ранее полученных данных, должно строиться в соответствии с правилами логики. Как и авторы "Грамматики Пор-Рояль", Дж. Хэррис подчеркивает универсализм выделяемых рациональной грамматикой принципов и категорий.

Способность человека к общению посредством речи основана на сходстве у всех людей устройства мыслительного аппарата и на сходстве мыслей (идей). Иначе люди не могли бы общаться. Акт общения, разговор, состоит из двух фаз: говорения и слушания. Говорящий должен "спуститься" от мыслей к словам, а слушающий - "подняться" от слов к мыслям. Понимание слушающим речи говорящего означает, что первый поднялся к некоторой "сокровищнице" мыслей, сходных и соответствующих мыслям последнего.

Опираясь на понятие элемента у Аристотеля, Дж. Хэррис приводит детальную картину того, как устроен язык. Первичными элементами в ней выступают звуки. Комбинации первичных элементов дают слог; "правильные" комбинации слогов дают слово; "правильные" комбинации слов дают предложение; "правильные" комбинации предложений дают высказывание, период. Таким образом, приблизительно двадцати первичных элементов (при бесконечном числе их комбинаций - на разных уровнях, при различном членении языка) оказывается достаточно для того, чтобы выразить все бесконечное многообразие мыслей и чувств человечества в прошлом, настоящем и будущем.

Итак, язык выступает у Дж. Хэрриса как система артикулируемых звуков, представляющих символы идей. В этом определении, по-видимому, сказалось влияние античной грамматической традиции, согласно которой элементы языка - это знаки, связанные с мыслью.

Как видно из вышесказанного, Дж. Хэррис, опираясь на положения "Грамматики Пор-Рояль", ставит и решает, конечно в пределах возможностей науки своего времени, такие важные проблемы, как форма и содержание в языке, понятие членораздельности, понятие системы, применимость методов синтеза и анализа.

"Грамматика Пор-Рояль", создала предпосылки для сравнительного языкознания - нового этапа в развитии науки о языке. Сравнительное языкознание - это уже не грамматическое искусство, а именно наука о языке. Изменяется отношение к описываемой системе. Если в грамматическом искусстве исследователь, описывающий языковую систему, стремится обосновать ее принципами, лежащими за рамками наблюдаемого объекта (разумность, правильность и т.п), то в научном языкознании принципы описания утверждаются только из наблюдения и сравнения языковых фактов.

И наконец, научное языкознание - это, прежде всего, общее языкознание. Оно либо истолковывает факты всемирного языка, либо описывает конкретный язык в связи с истолкованием таковых. Грамматическое же искусство никогда не касалось всемирного языка и говорило только о системе конкретного языка, которым в данный момент занималось.

Естественно, что задачи, поставленные универсальной грамматикой, не могли быть реализованы в условиях XVII-XVIIIвв. Это обуславливалось целым рядом обстоятельств. Научное мышление находилось в плену схоластики. Возможности научного познания ограничивались ошибочными общеметодологическими установками (логицизм и рационализм). Многое определялось не только общим состоянием научной мысли того времени, но и состоянием собственно языкознания. Многие языки еще не были изучены и описаны. Описания известных языков были далеки от совершенства. Не были в достаточной степени познаны природа и развитие естественных языков. Не была разработана методика исследования, отвечающая специфике языкового материала разнообразной типологии. Теоретическим изучением языка занимались и философы, и логики, и математики, и психологи, и собственно лингвистический анализ нередко находился под сильным влиянием методов анализа логического, психологического, а подчас подменялся последним.

Судьба "Грамматики Пор-Рояля" была весьма сложной. Поначалу она стала очень популярной и во Франции считалась образцовой до конца XVIII -- начала XIX в., известна она была и за пределами Франции. Авторы последующих "логических" и "рациональных" грамматик ей подражали. Однако после становления новой, сравнительно-исторической научной парадигмы именно из-за своей известности она стала восприниматься как образец "умствующего, априористического, ребяческого", по выражению И. А. Бодуэна де Куртенэ, направления в языкознании, втискивающего язык в логические схемы; часто ей приписывали и то, против чего она была направлена: жесткое следование латинскому эталону. Положение не изменилось и в первой половине XX в. Среди ее критиков были многие крупные ученые: И. А. Бодуэн де Куртенэ, Л. Блумфилд, Ч. Хоккетт и др., часто судившие о ней из вторых рук. К этому времени эмпирическая база общего языкознания сильно расширилась, и "Грамматика Пор-Рояля" стала восприниматься как слишком явно смешивающая универсальные свойства языка с особенностями романских языков.

Новый интерес к книге возник в 60-е гг. XX в. Во многом здесь сыграл роль Н. Хомский, объявивший ее авторов своими предшественниками. Его оппоненты справедливо указывают на то, что он сильно модернизировал идеи грамматики и рассматривал ее вне исторического контекста, однако действительно многое в книге, прежде всего идея об общих для всех языков "структурах мысли", оказалось созвучным хомскианской лингвистике. Однако возрождение интереса к "Грамматике Пор-Рояля" нельзя сводить только к авторитету Н. Хомского. В середине 60-х гг. ее анализом и комментированием независимо друг от друга занялись сразу несколько специалистов, и Н. Хомский оказался лишь одним из них. "Реабилитация" книги была связана с общими тенденциями мирового развития лингвистики. Один из комментаторов ее, Р. Лакофф, справедливо называл "Грамматику Пор-Рояля" "старой грамматикой, долго имевшей плохую репутацию среди лингвистов, но недавно восстановившей престиж, который она имела в свое время".

Отметим еще одну черту "Грамматики Пор-Рояля", также повлиявшую на ее дальнейшую репутацию. Как и лингвистические сочинения предшествующего времени, она была чисто синхронной, "Рациональная основа" всех языков рассматривается как нечто неизменное, а фактор исторического развития просто не включен в концепцию. Латинский и французский языки рассматриваются в книге как два разных языка, а не как язык-предок и язык- потомок (впрочем, происхождение французского языка от латинского тогда не было столь очевидно, как сейчас). Следует отметить, что дедуктивный подход к языку, упоминавшийся выше и нашедший отражение в попытках конструирования искусственного "идеального языка", долгое время был популярным. Интерес к нему проявляли многие крупнейшие мыслители ХVIIв.: Ф.Бэкон, Р.Декарт, И.Ньютон и др. Однако, когда идея создания мирового языка отошла на второй план (что произошло уже с начала XVIIIв.), все упомянутые проекты забыли. В частности, проект И. Ньютона, оставшийся в рукописи, был впервые издан в оригинале лишь в 1957 г. Судьба всех подобного рода исследований оказалась много хуже, чем судьба никогда совсем не исчезавшей из лингвистического обихода "Грамматики Пор-Рояля". Важный вклад универсальной грамматики в языкознание прослеживается в настоящее время не только в области лингвистического универсализма, но и в типологии языков. Очевидно, истоки теоретических предпосылок структурализма (глоссематики, в частности) и лингвистической семиотики (именно универсальная грамматика содержит первые попытки семиотического рассмотрения языка) следует искать в идеях, высказанных авторами универсальной грамматики. Роль универсальной грамматики в научном познании сущности языка гораздо значительнее, чем это осознано лингвистикой сегодняшнего дня.

Следует отметить, что "Грамматика Пор-Рояль" и труды тех авторов, которые впоследствии занимались исследованием мирового языка, стараясь внести вклад в науку о языке и умножить ее успехи, всегда пользовались уважением со стороны всех выдающихся языковедов новейшего периода.

Слабость системы "Грамматики Пор-Рояль" и работ, выполненных в традиции лингвистического универсализма XVII-XVIIIвв., состоит в том, что универсальная грамматика, формулируя принцип системного структурирования языкового материала, не смогла отразить его разнообразие, специфику звуко-смысловых отношений, для него характерных. Универсальная грамматика не смогла также выйти за пределы формальной логики, поэтому оказалось не раскрытым и все разнообразие моделей, работающих в сфере "мысль - речь".

Но, несмотря на все недостатки, "Грамматика Пор-Рояль", как уже отмечалось, открыла новый этап в развитии знаний о языке, способствовала выделению языкознания в самостоятельную науку.

"Грамматика Пор-Рояль", как и все произведения эпохального значения, положила начало новому историческому периоду в развитии теории языка. С этого момента, в частности, начинается этап абстрагирования в языкознании. Эта грамматика явилась первым сочинением, поднявшим проблемы, которые вот уже триста лет не сходят в языкознании с повестки дня, а многие из них занимают место в ряду центральных проблем современной лингвистики, логики и философии.

На протяжении первой половины XIXв. труды, придерживающиеся более или менее последовательно идей "Грамматики Пор-Рояль" или развивающие их, появляются все реже и реже. Научно-исследовательская деятельность языковедов пошла в ином направлении. Все, кто интересовался проблемами языка, направляют свою деятельность на изучение древних восточных языков, на сравнение древних и новых языков под историческим углом зрения. Рождается сравнительно-историческое языкознание. Идеи универсализма в языкознании практически почти на сто лет уступили место новой лингвистической проблематике.

1. Алпатов В. М. "Грамматика Пор-Рояля" и современная лингвистика (К выходу в свет русских изданий) // Вопросы языкознания, 1992, № 2, с. 57--68.

2. Амирова Т. А и др. История языкознания: Учебное пособие для студентов высших учебных заведений//Амирова Т. А., Ольховиков Б. А., Рождественский Ю. В.; Под редакцией Гончаренко С.Ф. - М.: Издательский центр "Академия", 2003. - 672с.

3. Грамматика общая и рациональная Пор-Рояля.-М.: Прогресс, 1990.

4. Кнорина Л. В. Природа языка в лингвоконструировании XVII века // Вопросы языкознания, 1995, № 2, с. 110--120.

5. Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990 [переиздание: Большой энциклопедический словарь: Языкознание. М., 1998] (Статьи: Универсальные грамматики. Универсалии языковые.)

6. Четвертые возражения. Письмо, адресованное досточтимому мужу // Декарт Р. Сочинения. В 2 т. Т. 2. - М., 1994. - С. 169