Технологичность РЭА

Оглавление

1. Понятие и концепции власти.

2. Основания власти.

3. Легитимность власти.

1.

Во все времена развития политической мысли считалась аксиоматичной

неразрывность политики и власти. Понимание незаменимости власти в развитии

и функционировании общества является исходным для всех современных

социальных и политических теорий. Общество потому и является обществом, что

совокупность людей объединена взаимодействием, обменом и властью. Именно

властью определяются границы территории, государства, обеспечивается

реализация общих интересов.

Согласно марксистско-ленинско-сталинской традиции власть трактовалась

как господство одних над другими, как подчинение организованной силе.

Акцент делался на классовом господстве-подчинении. И современная

политическая власть виделась исключительно сквозь призму понятий диктатуры

пролетариата и диктатуры буржуазии. Такой подход во многом отражал реальные

отношения в обществе с устойчивыми классовыми размежеваниями.

Однако абсолютизировалась зависимость власти от классовых отношений.

Оставался открытым вопрос о единице измерения власти, ее оснований.

Позитивистко-социологический подход в определении власти сформулирован

М.Вебером. Согласно его концепции в основе определения власти лежит

признание асимметричности отношений между субъектами, существующая в связи

с этим возможность одного субъекта влиять или воздействовать на другого.

Если конституируется факт способности одного субъекта (А) влиять на других

(В и С) и добиваться поставленных целей, несмотря на сопротивление (со

стороны В и С), то можно утверждать, что субъект (А) имеет власть (над В и

С). Власть определяется также, как способность менять отношения людей

добиваться цели (Б.Рассел). Концентрированным выражением власти являются

отношения господства-подчинения. Они свойственны обществам, в которых не

развиты интересы и культура принятия решений, удовлетворяющих интересы

большинства и не подавляющих интересы меньшинства.

Политическая власть всегда носит общественный характер, проявляется

через функционирование специальных структур, предполагает использование

силы принуждения, нравственное влияние, опору на традиции и чувства и

специальные группы людей. Такая интерпретация власти ориентирована на

возможность разнообразия проявлений способности субъекта власти влиять на

ее объект. В ней учитывается тенденция уменьшения меры и пространства

применения принуждения, силы, подавления, возрастания роли добровольного

согласия с законной властью.

В современных концепциях власти главным является вопрос об источниках

или основаниях власти, поиск модели воспроизводства и концентрация власти.

Системный подход ориентирован на поиски тайны власти в общественных

структурах и функциях как выражении системы. Основа властеот-

ношений видится в противоречии, или несимметричности функций, возможностей

гражданского общества и государства. Истоки потребности во власти скрыты в

противоречиях между запросами, интересами, ожиданиями и не волевыми

возможностями. Сторонники системного анализа власти акцентируют внимание на

роли и статусе индивида. Соответственно, власть определяется, как

производная от статуса способность субъекта действовать, ставить условия.

Бихевиористское направление выражает тенденцию к диффузии,

плюрализации власти. В рамках этого направления различаются ролевые

(реляционистские), поведенческие концепции, теория обмена ресурсов и другие

концепции. Для них характерен взгляд на власть "снизу". Властеотношения

трактуются как результат асимметричности взаимосвязей, интеракции воли

одного в отношении другого. Суть проблемы видится в контроле одного над

другим.

Для одних исследователей глубинные истоки власти коренятся в не всегда

осознанной двойственности человека, его потребности в автономии и

невозможности жить вне социальной среды. Для других исследователей исходным

началом в понимании власти является уже не отношение, не межперсональные

конструкции, а воля к власти как естественное свойство человека, выражение

его агрессивности и стремления к большему и лучшему (Лассуэл). Потребность

в автономии питает независимость и эгоизм. Власть же воплощает необходимую

человеку среду, его желание выжить. Люди жаждут быть в услужении, их

желание — присоединение к воле кого-либо — одно из проявлений власти.

Бихевиористы не углубляются дальше естественности и проверяемости воли

к власти. Власть проявляется в силе, способностях, используемых как

средство реализации воли. Широка палитра как проявлений власти

(столкновение позиций в достижении карьеры, при принятии решений, или

завоевании престижа и т.д.), так и уровней мотивации стремления к власти —

от осознанного до неосознанного. Бихевиористов заботят не столько дилеммы

человеческого поведения, сколько возможность его наблюдения, возможности

повторяемости экспериментов, обоснования ресурсов власти. Бихевиористы

стремятся довести идею природы власти до разработки инструментария

исследования, изучения процессов на основе эмпиричности проверяемых актов.

Подход к власти как характеристике индивида ценен акцентированием

внимания на самом человеке— первоисточнике власти. Главным в исследовании

становится мотивация волеизъявления. В системных же теориях, напротив,

любое явление видится сквозь призму отведенной ему функции. Со-

временные концепции власти перспективны своим критическим отношением к

теориям особой роли государства в упорядочении отношений между людьми, а

также марксистско-ленинскому пониманию власти как воли класса. Ролевые и

поведенческие интерпретации власти противостоят мифам об особом назначении

политики быть концентрированным выражением экономики, высших интересов и

отвечают реалиям гражданского общества и государства.

Обращение ко всем вариантам определения и моделей власти — важный

залог всесторонней разработки теории власти и политики. По сравнению с

характеристикой власти на макроуровне системные, ролевые и поведенческие

подходы выглядят скромнее, но они более фундаментальны. Пестрое собрание

разных позиций относительно власти иногда интерпретируют как свидетельство

эклектики, беспомощного эмпиризма. Однако существующие определения

соперничают друг с другом, в одном случае взаимоотрицая или критикуя, в

другом — взаимодополняя. Реляционистские и системные концепции мягко

противостоят друг другу, одновременно оппонируя поведенческим подходам. В

целом же отсутствие единой теории является положительным фактором. Выражая

простейшие элементы власти и ее проявления, разнообразные концепции власти

обнаруживают общие эалементы и связи. Отсутствие

единой, общепринятой всеми дефиниции — своеобразная гарантия свободы

исследований и моделирования.

Есть, однако, общая слабость у всех современных западных теорий

власти. Они тяготеют к формализованности. Исследуется преимущественно то,

что может быть количественно измерено, а именно непосредственные основания

власти, их объем, экстенсивность и интенсивность. При этом ценности,

предпочтения, господствующие в обществе, как бы оказываются вне поля

зрения.

И ролевые, и поведенческие концепции противостоят тоталитаристским

мифологизированным конструкциям о высшем национальном интересе, гегемонии

класса или нации по отношению к личности. Они отстаивают ценности

индивидуальной человеческой воли, обосновывают возможности индивида

противостоять воле вождя и даже всей системы. Ни одно определение власти не

работает как универсальное, базовое. За плюрализмом дефиниций стоит

множество подходов к проблеме власти.

2.

Основания или источники власти разнообразны как многообразна

общественная жизнь, структура общественных отношений. Под основаниями

власти понимаются средства, которые используются для воздействия на объекты

власти с целью достижения поставленных задач. Ресурсы власти — это

потенциальные основания власти, то есть средства, которые могут быть

использованы, но еще не используются или используются недостаточно. Полнбое

и всестороннее изучение всех возможных и фактически используемых оснований

властвования дает представление о потенциале власти. Учет оснований

властвования и ресурсов сопротивления властной воле дает возможность

подсчитать силу власти.

Выделение оснований или ресурсов власти позволяет уточнить и само

понятие власти. "А" имеет власть над "В" в той мере, в какой "А" принимает

участие в решениях относительно использования способов воздействия на "В".

Ресурсы власти могут классифицироваться по разным критериям. Первый

критерий — это характер или тип носителя власти. В зависимости от властных

структур выделяются: власть законодательная, судебная, власть аппарата и

лидеров массовых движений, власть государственная и партийная и т.д.

Основания власти существенно различаются у центральных и региональных

органов, у партийных и государственных структур. Во всех случаях ресурсы

политической власти носят нормативный характер: любой единичный акт

носителя власти опирается на имеющиеся принцип, традицию, закон и т.д.

Носители политической власти обладают уникальной системой ресурсов:

специальным аппаратом, большой группой людей, занятых правотворчеством и

правоприменением. Аппарат государственного властвования — это особая

система, в которой могут действовать свои неписаные правила и нравы. Их

характер зависит от того, в каком русле развивается общество в целом: в

демократическом, авторитарном или тоталитарном. При больших полномочиях

носитель власти неизбежно использует и широкий арсенал ресурсов. Нетвердая,

неуверенная в себе власть теряет уважение, ее политический рейтинг падает.

В наши дни, как и в недалеком прошлом, действует принцип "чтоб там речей не

тратить попустому, где нужно власть употребить".

Основанием типологизации ресурсов власти является также

антропологический принцип, его психоаналитическая конкретизация.

Достоинством типологизации на основании человеческого фактора является

поиск основных (типовых) мотивов поведения объекта и субъекта, выявление

человеческого компонента в процессе властвования, то есть того исходного,

что вызывает желаемое поведение. Выделяются типы властвования на основе

страха, убеждения, интереса. Грани, отделяющие одно основание от другого,

относитель-

ны. Страх — результат не только, а то и не столько принуждения, он

возникает также под влиянием убеждения. Убеждение формируется в основном в

результате внушения и интереса. Страх в скрытой форме влияет на убеждение.

Мощным дополнительным ресурсом являются чувства. Национальные и

религиозные чувства, гнет и ненависть, зависть и восторг. Чувства не

выступают отдельным, самостоятельным ресурсом. Но они — всегда мощный

дополнительный фактор воздействия. Так, интерес может формироваться в

результате рационального расчета политика по принципу "что я могу обещать,

гарантировать?" или избирателя "что это мне дает?" Интерес может

подкрепляться негодованием, завистью, эмоциональными чувствами.

Каждый из основных типов ресурсов в свою очередь является предметом

специального анализа. В результате могут выделяться конкретные

разновидности ресурсов власти. Есть ресурсы власти, для которых непригодна

данная типология. Таким ресурсом является язык. В зависимости от того,

насколько он рационален, передает прагматические цели или вдохновляет,

опирается на стереотипы или мифы, язык становится надежным средством

внушения и страха, появления интереса и квазиинтереса. Язык — мощный ресурс

власти в переходные периоды, в дни избирательных кампаний.

Типологизация ресурсов, расщепление их на составляющие имеет

познавательное, теоретическое и практическое значение. Для каждого типа

ресурсов характерен свой набор форм и средств воздействия, свой механизм

использования. Главное в убеждении — это превращение установки во

внутренний императив для исполнителя. Ресурс внушения и убеждения зависит

от работы средств массовой информации (СМИ), определяется духовным

состоянием общества, переживаемой стадией развития: подъемом-упадком.

Обычно тот, кто владеет СМИ, обладает и ресурсом убеждения. Ресурс типа

интереса определяется экономическим потенциалом, возможностями передвижения

в иерархической структуре, привлекательностью ожидаемого статуса, налоговой

и эгалитаристской политикой и т.д. Ресурс принуждения силен возможностью

вызвать страх за жизнь, здоровье, имущество, благосостояние. Главный

результат насилия в том, что человек вынужден вести себя не так, как он

хотел бы, будь на то его воля. Принуждение может быть физическим,

направленным на повреждение тела, психологическим, направленным на

повреждение психической конституции человека, моральным, направленным на

достижение желаемого поведения вопреки внутренним моральным установкам.

Каждый тип ресурсов имеет свои условия реализации и предел

эффективности, свои наиболее удобные объекты и время действия. Для

убеждения, как позитивного, так и негативного, наиболее предрасположена

молодежь.

Позитивное убеждение проявляется в поддержке проводимой политики,

негативное — в неприятии ее. Но выделение двух типов убеждения условно.

Негативное отношение к одному курсу политики может оказаться стороной,

моментом положительного отношения к другому курсу. Оппозиционные силы

опираются на недовольных, с неудовлетворенными желаниями, рассчитывая найти

у них поддержку и понимание своей политики. Убеждение формируется

аргументом и страхом, красотой и умом, происхождением и личными качествами

носителя власти.

Опора на интерес отдельного человека или всей группы характерна для

большинства субъектов власти. Прежде всего, интересом руководствуется и

объект воздействия. В развитом гражданском обществе обращение к интересу

является основным содержанием властеотношений. Известный американский

политолог Д.Истон определил политику как отношения рационального избирателя

и рационального политика. Политическая жизнь, особенно в ходе предвыборных

кампаний и во время выборов, выглядит как рынок власти.

В результате анализа использования ресурсов типа поощрения и интереса

в западной политологии развита теория обмена и рынка ресурсов власти.

Использование поощрения наиболее распространено в условиях, когда классовые

антагонизмы ушли в прошлое и основным в обществе является средний класс.

Принуждение наиболее распространено в странах со слабыми демократическими

традициями и институтами.

В обществах с развивающейся экономикой и сильным индивидуализмом

отчетливо просматривается соревнование двух основных ресурсов власти:

материального интереса и его символа — денег, с одной стороны, и

принуждения и страха — с другой.

В XX веке развивались противоречивые тенденции в использовании власти.

По количеству жертв, последствиям разрушений, по мощи и разнообразию

средств насилия современная эпоха несопоставима с другими. В западной

социологии и политологии пишут о наступлении века сверхнасилия (массовые

убийства из-за бесконечности международных конфликтов, рост преступности).

Культ насилия наряду с культом потребительства становится основным пороком

современного общества. Одновременно в массовом сознании происхо-

дит революционный сдвиг в понимании пределов использования власти. Падает

эффективность военных арсеналов, огромной армии как средства величия

государства, завоевания позиций в мире. Основой законопослушания становится

не страх наказания, а привычка к порядку, высокий уровень развития

культуры, материальное благосостояние большинства.

Западные политологи различают в принуждении использование силы и

насилие. Использование силы — это принуждение, ориентация на страх,

предусмотренные и допускаемые законом, суть институциализированное

принуждение.

Использование силы, принуждения стороной, которой такое право не

предоставлено законом, называют насилием, или агрессией. Если иметь в виду

общественные последствия неконституционного принуждения, то акты насилия

нерациональны. Действия, нарушающие закон, разделяются в массовом сознании

на объяснимые и даже побуждающие к сочувствию и акции, вызывающие

осуждение. Как правило, осуждению подвергается антигуманная политика, отрыв

государственной политики от интересов низов, игнорирование требований

широких масс. Н.Бердяев, обличая большевиков за их безбожие и

антирелигиозные гонения, считал, тем не менее, что вина за это лежит на

христианах вообще и церкви в особенности. "Много ли христиане сделали для

осуществления христианской правды в социальной жизни, пытались ли

осуществить братство людей без той или иной ненависти и насилия, в которых

они обличают коммунистов? Грехи христиан, грехи исторических церквей очень

велики и грехи эти влекут за собой справедливую кару". Однако объяснить

насилие все же не значит оправдать его. В любой ситуации действие,

разрушающее конституционный порядок, деструктивно, противоречит современным

представлениям о демократии.

Ресурсы власти типа страха и убеждения могут являться источником

иллюзий, искаженных восприятий и неадекватных оценок. Подсознательный страх

становится убеждением, рождает мазохистскую радость, потребность в

угнетении. Возникают парадоксы тоталитаризма. С одной стороны, любое

подчинение причиняет подчиняемому ущерб. Против эксплуататоров возникают

чувства возмущения и ненависти. Однако естественна также тенденция подавить

это чувство или даже заменить его чувством слепого восхищения. Как считал

Э.Фромм, у этого восхищенья две субъективные функции, ведущие к упрочению

власти. Во-первых, устранить болезненное и опасное чувство ненависти, а во-

вторых, - смягчить чувство унижения. Если властитель умен, удивителен, смел

и прекрасен, то нечего стыдиться подчинения ему. В результате при

угнетающей власти неизбежно возрастание либо ненависти к ней, либо

иррациональной сверхоценки и восхищения. Такие превращения Фромм называет

бегством от свободы. Цена такого бегства— автоматизированный конформизм.

Индивид перестает быть самим собой, он полностью усваивает тип личности,

предлагаемый ему общепринятым шаблоном,

и становится точно таким же, как все остальные, и таким, каким они хотят

его видеть.

Опыт показывает, что убежденность может оказаться формой глубокого

самообмана, основой жестокости во имя якобы великих целей.

Было бы упрощением считать, что убежденность — это всегда желаемый

ресурс власти, в то время как страх — это исключительно негативный ресурс.

Вопрос в том, о какой убежденности идет речь. Если убежденность агрессивна,

оправдывает насилие, распространение страха, то она может быть

разрушительной и гибельной как для объекта властвования, так и для

носителей убеждения.

Редукционистский подход к ресурсам власти привлекает своей

аналитичностью, способностью разложить базу властвования на элементарные

части. Но выделение составных частей, элементарных клеточек ресурсов власти

— только первый этап анализа. Другой, более сложный его этап, предполагает

выявление реальных сплавов (убеждения и страха, интереса и убеждения,

страха и интереса и т.д.), конкретно-исторической физиологии формирования

реальной власти в конкретном обществе. В целом же любое общественное

формирование и функционирование власти обычно основывается на использовании

всех ресурсов власти.

3.

Термин легитимность, легитимизм возник в начале XIX века и выражал

стремление восстановить во Франции власть короля, как единственно законную,

в отличие от власти узурпатора. Тогда же легитимизм приобрел и другой смысл

— признание данной государственной власти и определенной территорий

государства на международном уровне. Требование легитимности власти

возникло как реакция против насильственной смены власти и насильственной

перекройки государственных границ. Но потребность в легитимности

формировалась задолго до французской революции, в эпоху монархий, сословий.

Она выражала осознание предпочтительности общепризнанного порядка над

захватом власти силой, завоеванием, произволом, нарушением общепризнанных

норм.

Характерной чертой средневековых учений о власти было обоснование

феодальной иерархии и правомерности господства церкви, превращение ее

догматов в политические аксиомы, приравнивание библейских текстов к

законам. Идея законопослушания красной нитью проходит через богословские

учения средневековья. Крупнейший представитель средневековой мысли

Ф.Аквинский призывает граждан к повиновению государственной власти.

Одновременно обосновывалось право народа на восстание, и даже цареубийство.

Так, согласно учению английского богослова и юриста И.Солсберийского

(XII в.) убийство тирана считалось вполне правомерным. Ф.Аквинский писал о

власти, которая приобретена и используется в нарушение божественной воли.

Узурпатору или недостойному правителю подданные имеют право не

повиноваться. Более того, народ имеет право на восстание, если правитель

злоупотребляет властью.

В наши дни — легитимность обязательный признак цивилизованной власти,

признания гражданским обществом и мировым содружеством ее правомерности.

Легитимная власть основана на признании права носителей власти

предписывать нормы поведения другим индивидам. Но легитимность вовсе не

означает, что абсолютно все граждане принимают данную власть. В любом

обществе есть правонарушители, уголовники, анархисты. Легитимность не

означает также поддержки всеми проводимого политического курса. В обществе

всегда есть критики правящей группы, несогласное меньшинство. Легитимность

означает, что принимаемые законы и указы выполняются основной частью

общества. Такое возможно при согласии с данной властью и при развитой

культуре законопослушания.

Легитимность — социокультурная характеристика власти. Это значит, что

она может оцениваться, даже измеряться, но не поддается полной

формализации. Типологизация легитимности производится по типам культур.

Особенность легитимности состоит в том, что она является результатом

эволюции общества. Поэтому однозначную оценку легитимности можно дать

только в обществе с устойчивыми нормами поведения. В обществе, переживающем

модернизацию, измерение и оценка легитимности могут быть результатом

довольно сложных процедур исследования и многосторонних наблюдений.

Применительно к России, а также к большинству государств, которые возникли

в результате развала СССР, легитимность является лишь частично реальностью,

но еще больше проблемой.

Что является первичным критерием легитимности? В ответе на этот вопрос

сталкиваются два взгляда. Согласно либерально-демократической позиции

легитимной следует признавать только такую власть, которая сформирована в

результате демократических процедур. Власть, установленная в результате

насилия, не признается законной. Согласно прагматической позиции (ее

обосновывают сторонники политического реализма) главное не только в

выборности власти, но в ее способности овладеть сложной ситуацией в

обществе, поддерживать в обществе стабильность.

Если в результате революции, переворота устанавливается, в конечном

счете, порядок, стабильность, то такую власть, считают сторонники

политического реализма, следует признать. Именно так поступали США, признав

СССР через 15 лет после Октябрьской революции, а, также признав

социалистические государства стран Восточной Европы, хотя и называли их

сателлитами СССР. Политический реализм обосновывался принципом

невмешательства во внутренние дела другой страны. В 50—80-е годы принцип

легитимности, если бы его основой были исключительно требования демократии,

усугубил бы противостояние, усиливал бы напряженность и недоверие и в

условиях опасности ядерной войны мог бы привести мир на грань

взаимоуничтожения.

Подход к проблеме легитимности власти с позиций политического реализма

наиболее четко проявляется во внешней политике государств, но действует

также внутри общества, где функционирует недемократическая власть.

Результативность новой власти формирует у одних страх, у других —

смирение, конформизм, у третьих — дух авантюризма, а, в конечном счете, —

признание власти и подчинение ей.

С разрушением коммунистических тоталитарных систем, с преодолением

былого противостояния двух систем, ослаблением военно-диктаторских режимов

и уменьшением их числа, принцип легитимности переживает демократический

ренессанс. Вместе с тем подход к легитимности с позиций политического

реализма сохраняет свое значение.

Сегодня преобладает точка зрения, что основой легитимности является

убеждение в правомерности данного строя. Заключение о наличии убеждения

можно сделать, прежде всего, на основе свободного выражения гражданами

своей воли. Устойчивость системы в конкретной стране также может

рассматриваться как признак легитимности власти. Власть становится

легитимной благодаря достижению ею устойчивости, определенности,

установлению порядка. И наоборот, власть, сформировавшаяся демократическим

путем, но не способная предотвратить гражданскую и межнациональную войны,

противостояние центра и мест, "парада" суверенитетов, не является

легитимной.

В обществе, переживающем переходное состояние, смену властей,

легитимность существует скорее как проблема, в сформировавшемся обществе —

как естественное качество политических отношений.

Исторически первым типом легитимности власти была власть, основанная

на праве наследования престола. Такая легитимность соответствовала нормам

традиционного общества. Опора в основном на традицию определяет

ограниченность царской власти. Акции царя, которые противоречат народным

представлениям о царе, могли выполняться только с опорой на силу

принуждения. Так, например, Иван Грозный для своих непопулярных в народе

кровожадных дел создал опричнину. В традиционном обществе М.Вебер выделяет

два типа легитимности: патриархальная, основанная на прямых, односторонних

связях, являющихся основой патернализма, и сословная, базирующаяся на

относительной автономности и безусловном подчинении кодексу чести (присяга,

слово, обычай, т.д.).

С переходом к индустриальному обществу традиционный тип господства

подменяется или подкрепляется специальными институтами, аппаратом,

бюрократией.

В обществе, переживающем бурные стадии модернизации, но не освоившем

демократические типы управления, распространен харизматический тип

властвования. Открытие этого типа легитимности принадлежит М.Веберу.

Особенность харизматического типа властвования М.Вебер видел в том, что

лидер обладает максимальной легитимностью. Харизма в ее развитой форме —

это, по сути, сверхчеловек, выделяющийся из массы особыми качествами.

0бразы харизмы Вебер видел в Будде, Христе, Магомете, а также Соломоне и

Перикле, Александре и Цезаре, Наполеоне и Ликурге. В XX веке сформировалась

целая плеяда лидеров, обладающих качествами харизмы. Элементы харизмы были

у Ленина и Мао Цзедуна, Гитлера и де Голля, Сталина и Тито, Троцкого и

Рузвельта, Черчиля и Неру. В какой-то мере они свойственны Горбачеву и

Ельцину.

Харизматический тип личности уже не является традиционным, но развивается в

обществах, где нет свободы прав человека, где дух конституционализма не

стал еще основой жизни.

Если традиция есть привычка к обычному, то харизма есть тяга к

необычному, тайному, ранее не признаваемому. Принцип харизмы: "Я говорю

вам..." Аффективный тип социального действия — база такого господства.

Харизматический принцип легитимности, в отличие от формально-

рационального, авторитарен. По существу авторитет харизмы основан на силе

дара.

Разновидностью харизматического типа легитимности является вождистски-

плебисцитарная легитимность, характерная для авторитарных и тоталитарных

режимов. В их основе лежит опора на власть лидера, партии, армии. Нельзя

категорически утверждать, что этому типу легитимности чужда демократия.

Здесь формально признается право большинства, некоторые

демократические принципы могут распространяться на партию. В основе

вождистскоплебисцитарной легитимности лежит устойчивая поддержка

утвердившегося режима подавляющим большинством, признание народности

единственной партии, особенно вождя. Нередко поддержка власти подкрепляется

горячими симпатиями и любовью к "отцу" нации или народов. В такой период

легитимность исключает какую-либо критику верхов, тем более оппозицию.

Вождистски-плебисцитарная легитимность возникает и постоянно подпитывается

представлениями об особом назначении режима и о необходимости мобилизации

усилий народа на прорыв в экономическом и социальном развитии. Прочность

режима, в конечном счете, зависит от того, удается ли ему оправдывать

свое назначение.

В конституционном обществе развит либерально-демократический или

конституционалистский тип легитимности, основанный на свободном

волеизъявлении граждан, выборности всех центральных органов власти народом,

конституционной ограниченности сферы деятельности государства, равноправии

всех политических сил, действующих в рамках закона. Конституционалистская

легитимность — результат долгой социоэкономической и социокультурной

эволюции западных обществ, превращения гуманистических принципов, и, прежде

всего свободы человека, в основополагающую черту образа жизни народа.

В практике развития государств, возникших на развалинах СССР, возможно

проявление этнической легитимности, то есть формирование властных структур,

политической и бюрократической элиты по национальному признаку. Этническая

легитимность развивается при высокой активности лиц коренной

национальности, манипуляции идеей национального государства,

несопротивлении лиц некоренной национальности, становлении этнократии.

Можно предположить, что этническая легитимность не имеет исторической

перспективы, ибо ведущей тенденцией мирового развития является установление

конституционного типа легитимности...

В политологии выделяются три уровня легитимности власти:

идеологический, структурный, персоналистский. Идеологический уровень

легитимации основан на соответствии власти устоявшемуся типу социализации,

процессу становления и эволюции человека как члена данного общества, его

интеграции в данную систему. Благодаря социализации в обществе существует

порядок, принимаемый большинством. В основе общей социализации лежит

господствующее представление о справедливости. Если основой социализации

являются такие ценности, как равенство, коллективизм, то в обществе может

преобладать человек экстерналистского типа. У него развиты притязания к

правительству в обеспечении всем максимального жизненного уровня. Если же

основой социализации является свобода, индивидуализм, ориентация на

собственные силы, то в обществе преобладает тип человека-интерналиста,

который ожидает от власти лишь гарантий индивидуальной свободы и

общественного порядка и не терпит вмешательства в свои дела. Чистых

экстерналистов и интерналистов немного. Однако выделение этих двух типов

социализации помогает лучше понять истоки различий и колебаний легитимности

власти в разные эпохи, в разных обществах. Наша страна тому пример. Если в

обществе не будет увеличиваться число людей интерналистского типа, то

сохранится почва политической нестабильности, выдвижения чрезмерных

требований к правительству относительно цен и зарплаты. Тем самым будет

оправдываться вмешательство правительства в те вопросы, которые в других

обществах решаются рынком.

Идеологический уровень легитимации проявляется также в мере доверия

масс знаниям, профессионализму управляющих. Такой вид легитимности

нуждается в подтверждении успехами. Невыполняемость обещаний ослабляет

доверие к власти.

Разновидностью идеологической легитимности является идентификация

объекта власти с ее субъектом. Такой вид легитимности характерен для

тоталитарного общества и достигается при интенсивной пропаганде. Так, в

СССР идентификации объекта с субъектом власти служили лозунги: "Народ и

партия едины", "Дела партии — дела народные", "Решения съезда — выполним".

Идеологический уровень легитимности зависит от внешних и внутренних

факторов. Народы, воспитанные в духе особой роли своего государства в

международных делах, ревностно относятся к повышению или снижению на-

ционального престижа. Так, современная пятая французская республика

добилась широкого признания в среде левой интеллигенции потому, что упор,

делавшийся де Голлем на роль Франции как одной из главных независимых стран

и на превосходство французского языка и французской культуры, пришелся по

душе образованным слоям населения.

Лидеру и всей правящей элите многое прощается, если проводимая

политика в целом соответствует менталитету народа. И наоборот, лидер,

разрушающий сложившийся менталитет, очень многим рискует. Если власть

бросает вызов прочно устоявшимся представлениям, выдвигает непривычные

лозунги, то ее шансы на успех резко снижаются.

В целом легитимность власти находится в прямой зависимости от

эффективности. Поэтому перед любым правительством стоит проблема достижения

высоких результатов в своей деятельности.

Структурная легитимность характерна для устойчивых обществ, где

заведенный порядок формирования властных структур стал привычным. Люди

признают власть потому, что она сформирована на основе существующих правил.

Стержнем такой легитимности является убежденность в правомочности

существующей политической системы. Доверие к системе автоматически не

распространяется на лица, избранные законным образом.

Персонализированная (личная) легитимность заключается в одобрении

данного властвующего лица. Причины персонализированной легитимности

различны. Лидер идентифицируется с идеалом, личным выбором.

Персонализированная легитимность близка к харизматическому типу и может

перерасти

в него. Однако между персонализированной и харизматической легитимностью

больше различий, чем сходства. Хотя лидеру с персонализированной

легитимностью доверяют, питают к нему симпатию, но в целом в отношении к

нему все же господствует рациональный подход, расчет. Харизма же рождает

любовь, восторг, поклонение, готовность к полному подчинению.

Персонализированная легитимность подкрепляется идеологической и структурной

легитимностью. Харизма же может противопоставлять себя стереотипам и

особенно структурам.

В соответствии с реальным значением идеологической и структурной

легитимности, ролью личности политических лидеров формируется политика

легитимации данной власти. Среди средств легитимации могут быть выделены

технократические, социотехнические, идеологические, психологические.

Технократические средства сводятся к научному и техническому обеспечению

политического курса (в законах, инфраструктуре, налоговой системе и т.д.),

социотехнические — к поиску наиболее безболезненных путей решения задач.

Например, в условиях модернизации для власти актуальна проблема уменьшения

безработицы. Одно дело — массовая безработица, совсем другое — структурная.

Последняя сводит к минимуму социальную напряженность, открывает перед

человеком перспективу переквалификации, перемены места работы и жительства.

Для легитимности власти большое значение имеет пропаганда ценностей,

на которых зиждется проводимая политика. Пропагандой является всякая

информация, направленная на формирование убеждения. Правительственная

пропаганда служит функциональной социализации, т.е. признанию масса-

ми правительственной политики. У правящей группы есть соблазн ограничивать

информацию о своей деятельности и ее результатах. Политика ограничения

информации сводится к частному блокированию тех ее источников, которые идут

из враждебных правительству центров. Культивирование ограниченной

информации, тем более абсолютное блокирование другой, "ненужной" информации

влечет как прямые, непосредственные, так и опосредованные, далеко идущие

последствия. Непосредственные результаты — предотвращение или уменьшение

поводов для волнений в массах, сомнений, оппозиции, альтернативы.

Опосредованный результат — привычка масс только к одной правительственной

информации.

Примером результативного использования ограниченной информации

является сталинская пропаганда. Сталинский режим держался не только на

страхе. Активно использовалась монополия на информацию. Привычка к

одностороннему и тенденциозному политическому видению всех внутренних и

международных процессов привела к тому, что для духовного раскрепощения

общества потребовалась смена поколений.

В процессе легитимации большую роль играют качества политической

элиты. История учит, что прочность власти, результативность проводимой

политики зависят от интеллектуального потенциала и энергии элиты, от ее

способности воспользоваться всеми благоприятствующими для себя факторами,

от умения нейтрализовать неблагоприятные. Легитимность не стоит на месте.

Только постоянное воспроизводство легитимности делает власть прочной и

надежной.

Список литературы.

1. “Основы политологии” ред. В.П.Пугачева М. – 1992