Протестантская концепция культуры предпринимательства Макса Вебера

Содержание

Введение 3

Специфика капиталистического предпринимательства 4

Мировоззренческие предпосылки капиталистического предпринимательства 6

Протестантская концепция спасения как основа «капиталистического духа» 7

Лютеранство и кальвинизм как формы протестантской этики 10

Рациональность как базовая ценность буржуазной этики 11

Особенности капиталистической хозяйственной культуры 14

Хозяйственная активность как религиозный долг 14

Протестантизм и ценности профессионализма 14

Нравственная легитимизация предпринимательства 15

Отношение протестантской этики к богатству и успеху 16

Духовные установки на расширение производства 17

Социокультурные особенности развитого индустриального капитализма 17

Будущее протестантской этики глазами М. Вебера 17

Литература 19

Введение

Со времени А. Смита западная научная мысль была занята проблемой

специфики того нового социально-экономического и культурного строя, который

сложился в Западной Европе в Новое время. Все яснее осознавались

принципиальные отличия не только законов и механизмов капиталистической

экономики, но и ее духовных, социокультурных предпосылок от тех ценностей

хозяйственной культуры, которые существовали в Европе прежде и которые

продолжали существовать за пределами западной христианской цивилизации. А.

Смит отметил специфику этических и мировоззренческих оснований

капиталистически экономики. Философы-гуманисты и просветители обозначили

новые подходы к пониманию сущности человека, его предназначения и места в

мире. Но создание наиболее ярких концепций генезиса капиталистического

общества и его уникальной культуры, формирование нового типа человека,

нового менталитета и картины мира связано с именами К. Маркса, М. Вебера и

В.3омбарта.

Эти мыслители, стоящие у истоков современной теории капитализма,

раскрыли с различных мировоззренческих, методологических и идеологических

позиций специфику экономической и социокультурной системы западного

капиталистического общества.

Общие задачи, генеральное направление своей теории капитализма М.

Вебер определил в первой (1905 год) и наиболее популярной из работ на эту

тему – в знаменитой «Протестантской этике»: «Нас интересует здесь

возникновение буржуазного промышленного капитализма с его рациональной

организацией свободного труда. Если же решать эту проблему в культурно-

историческом аспекте, то предметом нашего интереса будет возникновение

западной буржуазии во всем ее своеобразии...».[1]

На Западе сложилась уникальная система духовного производства, которую

М. Вебер назвал «духом капитализма». Она включает не только рациональную

производственную этику, но и рациональный строй жизненного поведения в

целом. Ее основой является органичная духовно-нравственная ориентация на

повседневную активность, понимаемую как служение Богу в миру. Эту установку

М. Вебер связывает с этикой аскетического протестантизма и сформированной

им картиной мира.

Специфика капиталистического предпринимательства

М. Вебер, подобно К. Марксу и В.3омбарту, считает капитализм

уникальным историческим явлением, принципиально новой ступенью развития.

В «Протестантской этике» М. Вебер обосновывал противоположность

капитализма и всех некапиталистических, или, как он их называл,

традиционных обществ и систем ценностных ориентации. Он писал: «Первым

противником, с которым пришлось столкнуться "духу" капитализма и который

являл собой определенный стиль жизни, нормативно обусловленный и

выступающий в "этическом" обличье, был тип восприятия и поведения, который

может быть назван традиционализмом».[2]

Под традиционализмом немецкий социолог понимает такой строй мышления и

образ действия, при котором человек ориентирован на воспроизводство своего

устоявшегося образа жизни и не стремится его изменить; работает лишь для

того, чтобы удовлетворить свои привычные потребности, и не стремится

заработать сверх необходимого для этого. Подобные установки прямо

противоположны бесконечному, имеющему цель лишь в себе самом, стремлению к

наживе капиталистического предпринимателя. Его стремление к прибыли не

ограничено естественными потребностями человека и далеко превосходит

пределы не только обычного, но и престижного потребления. Он ориентирован

на производство ради прибыли, а не ради удовлетворения потребностей, и эта

ориентация и составляет, по Веберу, суть «духа капитализма».

В концепции М. Вебера традиционализм является не только ценностным

антиподом «духа капитализма», но и одной из основных помех для его

развития: «Повсюду, где современный капитализм пытался повысить

"производительность" труда путем увеличения его интенсивности, он

наталкивался на этот лейтмотив докапиталистического отношения к труду, за

которым скрывалось необычайно упорное сопротивление; на это сопротивление

капитализм продолжает наталкиваться и по сей день тем сильнее, чем более

отсталыми (с капиталистической точки зрения) являются рабочие, с которыми

ему приходится иметь дело»[3].

Специфика добуржуазного предпринимательства, по М. Веберу, состоит в

следующем. Во-первых, оно связано с тем типом стремления к обогащению, к

наживе, который существовал всегда и во все времена:

«"Стремление к предпринимательству", "стремление к наживе", к

денежной выгоде, к наибольшей денежной выгоде само по себе ничего общего

не имеет с капитализмом. Это стремление наблюдалось и наблюдается у

официантов, врачей, кучеров, художников, кокоток, чиновников-взяточников,

солдат, разбойников, крестоносцев, посетителей игорных домов и

нищих...»[4]

В добуржуазных обществах также существовали крупные предприятия -

например, плантации, каменоломни, мастерские и т.п., в которых применялись

вполне рациональные методы организации труда, достижения рентабельности,

подсчета прибыли. Однако М. Вебер не рассматривает их как

капиталистические. Отличия он видит в том, что их целью являлось

удовлетворение реальных потребностей (в том числе и потребности в

богатстве), а не развитие производства как такового, самого по себе. Они

еще были ориентированы на удовлетворение конкретных вещественных или

социальных потребностей людей, значит, носили традиционный характер.

Предприятие еще не было как физически, так и по принципам организации

отделено от домашнего хозяйства, а используемая рабочая сила

организовывалась на основе личной зависимости, внеэкономического

принуждения.

Капиталистическое предприятие, в понимании М. Вебера, – это

предприятие, основанное на «рациональной организации свободного труда»[5].

То есть существуют не внешние по отношению к индивиду, а внутренние -

нравственные, духовные - мотивы, побуждающие его к занятиям рациональной

хозяйственной деятельностью, ориентированной не на удовлетворение

непосредственных потребностей, а на саморазвитие.

Во-вторых, предпринимательство в добуржуазных (частично – и в

буржуазных) обществах нередко носило характер погони за наживой,

осуществляемой насильственным путем, путем обмана и спекуляций. В

интерпретации В. 3омбарта это было проявлением «предпринимательского духа»,

носителями которого выступали разбойники и пираты, феодалы, крупные

спекулянты. М. Вебер называл подобный вид обогащения «авантюристическим» и

подчеркивал его иррационально-спекулятивный характер. Он основывался на

стремлении к сиюминутной выгоде, а не к рациональному постоянному ведению

дела, поэтому М. Вебер не считал его типом капиталистического

предпринимательства.

Понятие традиционного у М. Вебера не получило никакой исторической

конкретизации, и из этого можно сделать вывод, что оно распространяется на

все общества и системы ценностных ориентаций, не знающие капитализма, как

на восточные, так и на западные (католические, православные).

Противопоставление М. Вебером капиталистического и традиционного

обществ подтверждает его исходный тезис об уникальности западной

цивилизации, породившей ценности и институты, которые не знали аналогов в

других социальнокультурных системах. Однако М. Вебер не говорит прямо,

является ли западный капитализм уникальным потому, что другие общества еще

не достигли такой стадии рационализации, или потому, что они идут

принципиально иными путями развития и к капитализму западного типа не

придут никогда.

Мировоззренческие предпосылки капиталистического

предпринимательства

М. Вебер подробно проанализировал те специфические мировоззренческие

установки, ту картину мира, которую формирует протестантизм. Именно

протестантские мировоззренческие установки обусловили формирование системы

ценностных ориентации, мотивации и поведенческих стереотипов, которые легли

в основу капиталистического предпринимательства.

М. Вебер подчеркивает, что все особенности протестантизма вытекают из

христианского представления о Боге как абсолютно трансцендентном,

персонифицированном, активно вмешивающемся в земные дела, карающем и

спасающем по собственному произволу Творце мира. Сотворив мир из ничего,

Бог задает его законы, а вместе с ними и этические нормы человеческого

общения, образующие в целом представление о богоугодном, праведном образе

жизни. С этой точки зрения, как М. Вебер неоднократно подчеркивает,

христианская, в том числе и протестантская этика рационализирует образ

жизни верующих в целом, поскольку упорядочивает его и подчиняет единым

нормам, ориентирует на единые цели.

Описанные выше религиозно-философские представления определяют

господствующие представления о сущности человека и его бытия. Христианин

наделен бессмертной душой, но жизнь дается ему всего один раз, и в течение

этого ограниченного, неизвестного никому и предопределенного свыше отрезка

времени человек может заслужить как спасение и вечное блаженство, так и

погибель и вечные муки. Жизнь человека, его индивидуальное уникальное

существование имеют в христианстве абсолютную этическую и сотериологическую

(душеспасительную) ценность, ибо душа вечна, бессмертна, и то, как мы

проживем эту временную жизнь, определяет последующую вечность.

Важнейшей особенностью христианской, особенно протестантской

религиозной этики М. Вебер считал абстрактный характер ее ценностей и норм.

Существует понятие блага, добра, праведного образа жизни и т.п., которым

противостоит представление о грехе, радикальном зле, также абстрактном.

Всеобщее подчинение верующих, равных по своим этическим качествам,

трансцендентному Богу и абстрактным этическим нормам, создает, по мнению М.

Вебера, социально-психологические предпосылки для утверждения в обществе

формального равенства людей перед законом и безличных юридических

отношений. Товарное хозяйство, а в особенности капиталистическое

предпринимательство, равно как и политическое устройство общества,

основанное на формальной правовой регуляции, исходит из безличных отношений

между индивидами, выступающими в качестве участников товарообмена или

юридических лиц.

Протестантская концепция спасения как основа «капиталистического духа»

В основе «капиталистического духа» по М. Веберу лежит протестантская

концепция спасения. «Высокие» религии внедряют в сознание верующих

представления о смысле жизни и ее высшей цели – о спасении. Для

христианства вообще и протестантизма в частности этой высшей жизненной

целью является обретение праведником вечного блаженства в потустороннем

мире. В спасении осуществляется полная реализация личности христианина.

Именно в представлении о спасении выявляются принятые в данном религиозно-

культурном комплексе общие представления о нормах и правилах отношения

индивида к внешнему миру, об основных направлениях и пределах его

активности, о содержании и ценностной иерархии жизненных ожиданий.

Протестант живет для того, чтобы быть орудием Бога и нести Его волю в

мир. Для этого он должен подчинить все свое земное бытие преобразованию

мира во славу Божью, честно и добросовестно трудиться и добиваться успехов.

Вся его жизнь – трудовая, духовная, интимная – должна быть проникнута

суровой аскезой и рациональностью.

Идее спасения соответствует методика, определяющая практические пути

достижения религиозного идеала, реальные формы поведения индивида в мире,

меру и направления его активности.

Основой протестантской методики спасения является мироотвергающая

аскеза, базирующаяся на признании несовершенства и греховности тварного

мира, на его решительном отрицании. Отрицание греховного мира естественно

предполагает отказ от его благ, сознательное ограничение своих

потребностей, обуздание эмоций и подчинение всего образа жизни идее

служения Богу.

При отказе от мирских благ и принципов мирского существования вообще,

идеалом аскета-христианина является систематизированная деятельность,

направленная на преодоление мирских страстей, мешающих сосредоточиться на

служении Богу. М. Вебер подчеркивает, что такая аскеза, которую можно

назвать потусторонней, ведет к «полному отрешению от "мира", к разрыву

социальных и душевных уз семьи, к отказу от имущества, от политических,

экономических, художественных, эротических, вообще от всех тварных

интересов»[6].

В качестве примера потусторонней аскезы можно рассматривать

христианское монашество, уходящее от мирских дел, однако, не отказывающееся

от деятельности самой по себе. В рамках этой формы аскезы физический труд,

например, у христианских монахов, приобретает, по выражению М. Вебера,

«гигиеническую» ценность[7], становится принятым религией средством

послушания – отвлечения от мирских страстей. М. Вебер подчеркивает, что

западные аскеты-монахи стояли на службе церкви, выполняя в ее интересах

практическую работу – будь то непосредственное производство материальных

благ или охранительная, инквизиторская, или политическая деятельность.

Однако важно, что высший смысл в данном случае имела не деятельность сама

по себе, а духовные цели.

Уникальность и историческая значимость протестантизма состоят в том,

что в процессе Реформации произошла трансформация потусторонней аскезы в

посюстороннюю, или мирскую аскезу, в которой деятельность в миру

рассматривается как «обязанность», возложенная на верующего. При всем его

несовершенстве, мир является единственным объектом деятельности,

направленной на прославление Бога, той особой деятельности, которая «дает

аскету возможность достичь тех качеств, к которым он стремится, а они в

свою очередь служат выражением милости божьей, в силу которой аскет

обретает способность к деятельности такого рода»[8].

М. Вебер подчеркивает, что «принципиальное и систематически

непреложное единство мирской профессиональной этики и религиозной

уверенности в спасении создал во всем мире Только аскетический

протестантизм. Только в протестантской профессиональной этике мир в его

несовершенстве имеет исключительное религиозное значение как объект

исполнения Долга путем рациональной деятельности в соответствии с волей

надмирного бога»[9]. Человек, принадлежащий к товарному миру и несущий в

себе все его несовершенство, в аскетическом протестантизме через свою

деятельность становится орудием Бога, исполняющим в миру его волю, его

призвание.[10]

Лютеранство и кальвинизм как формы протестантской этики

Особенности протестантских представлений о спасении выразились в

учениях различных церквей и сект. Одним из основоположников протестантизма

был Лютер. Его духовный вклад в формирование нравственных предпосылок

капитализма, по мнению М. Вебера, состоит в том, что именно в его учении

повседневная профессиональная деятельность предстала как форма спасения,

как единственная для верующего возможность служить Богу – ибо Лютер отрицал

монашество и потустороннюю монастырскую аскезу. Протестант трудится не ради

богатства или даже просто пропитания, а во имя Бога: его профессия

одновременно является и божественным призванием (в немецком языке слово

Beruf означает и «призвание», и «профессия»).

Дальнейшее влияние на превращение протестантской этики в духовную

основу капиталистического предпринимательства оказало учение Кальвина о

предопределении. Согласно его учению, спасение или погибель человека

определены Богом и не зависят от реального поведения, праведности или

греховности каждого конкретного человека. Воля Божья недоступна познанию

человека, и именно поэтому верующий кальвинист постоянно ощущает

одиночество и тоску: он не знает своей судьбы и не может на нее повлиять. В

отличие от католика или православного, он не может рассчитывать на

посредничество церкви или соборную молитву; вера и любовь к Богу не спасают

его, как лютеранина; даже собственная праведность и абсолютное благочестие

не дают ему уверенности в спасении.

О своей судьбе верующий может судить только по успеху или неуспеху

своих каждодневных трудов. Если он встречает на жизненном пути удачу,

богатеет, процветает, это воспринимается как знак избранности и

спасенности, если нет – значит, он обречен на погибель.

Таким образом, оказывается, что зримым и наиболее надежным

подтверждением спасенности верующего кальвиниста являются его успехи и

доход. Чем больше получаемый доход и чем быстрее совершаемый оборот

капитала, тем выше религиозная ценность всей деятельности и тем очевиднее

спасенность ее субъекта. При этом особое значение приобретает денежное, то

есть абстрактное, а не вещное, выражение коммерческого успеха, позволяющее

сопоставлять результаты и оценивать степень богоугодности различных видов

деятельности.

Рациональность как базовая ценность буржуазной этики

М. Вебер особо подчеркивает, что основным содержанием профессиональной

деятельности предпринимателя-протестанта не может быть накопление капитала

как такового. Напротив, истинный капитализм в веберовском понимании связан

с рациональной регламентацией предпринимательской деятельности:

«Безудержная алчность в делах наживы ни в коей мере не тождественна

капитализму, и еще менее его "духу". Капитализм может быть даже идентичным

обузданию этого иррационального стремления, во всяком случае его

рациональному регламентированию»[11].

Главная и сущностная характеристика «духа капитализма» – это

стремление к рациональному ведению хозяйства и рентабельности. При этом

деятельность в целом ориентирована не на практические, а на идеальные цели

–они подчинена идее спасения через аскетическое мирское служение Богу.

Сущностью любой профессиональной деятельности у протестанта является

ее рациональный, систематический характер, и этим его трудолюбие отличается

от усердия традиционного ремесленника: «Не труд как таковой, а лишь

рациональная деятельность в рамках своей профессии угодна Богу. В

пуританском учении о профессиональном призвании ударение делается всегда на

методическом характере профессиональной аскезы»[12]. Акцент на

рациональности деятельности объясняется тем, что верующий в каждом событии

своей жизни, в особенности профессиональной, усматривает знаки

божественного предначертания, возможность оценить свои шансы на избранность

и спасенность. Поэтому особое нравственное и религиозное значение для

протестанта имеет рациональный образ жизни в целом.

Чем больше удач, чем ощутимее и заметнее для окружающих его

преуспеяние, чем последовательнее удается придерживаться нравственных

заповедей, тем очевиднее милость Божья. Неудачи, поражения, ошибки

воспринимаются как признаки богооставленности. Протестант учитывает эти

знаки, постоянно подводит баланс «спасенности» и «погибели» как прихода и

расхода в бухгалтерской книге. Рациональная калькуляция распространяется на

все события и поступки, на отношения с людьми и с государственными

институтами, с внешним миром, а также и на внутреннюю жизнь человека.

Таким образом, вся жизнь протестанта превращалась в подобие делового

предприятия, она вся рассматривается с точки зрения оценки богоугодности –

строжайшая профессиональная аскеза сочетается с аскезой нравственной,

бытовой и сексуальной – все направлено на служение Богу, никакие излишества

не допускаются. С точки зрения «личного счастья», традиционного образа

жизни и потребительского хозяйства такое самоограничение было

иррациональным. Однако с точки зрения протестантских представлений о

спасении оно необходимо и представляет собой единственно возможный путь

служения Богу и познания своей судьбы.

Рациональность как универсальный способ взаимоотношения с Богом

определяет и отношение к миру. Оно не допускает вмешательства в жизнь и

деятельность людей чувственно-эмоциональных, иррациональных явлений.

Протестантизм в его кальвинистском варианте полностью исключает влияние

чуда и магии на судьбу человека. Он даже отрицает церковные таинства как

бессмысленную и кощунственную попытку повлиять на божественный промысел.

Происходит, по выражению М. Вебера, расколдование мира.

В основе «расколдования мира» лежит вера в абсолютную

трансцендентность Бога и недоступность для человеческого познания его

промысла. Это делает для протестанта невозможным мистическое проникновение

в смыслы бытия, поэтому он, в отличие от мистиков, не озабочен «вечными

вопросами». Но необходимость быть орудием Бога, преобразовывать мир во

славу Его заставляют активно познавать реальные законы природы, и, более

того, – применять их знание на практике. Следствием развития рационального

отношения к миру было, в частности, то обстоятельство, что многие

выдающиеся открытия и изобретения были сделаны на Востоке, но практическое

применение получили на Западе.

Конечно, было бы ошибочно сводить духовные истоки развития западного

рационализма исключительно к протестантскому сознанию. Философия

европейского Просвещения также утверждала рациональные методы философии и

познания мира. Однако мировоззренческие основы этого рационализма были

иными: он развивался из оптимистической веры в возможности человеческого

рассудка, его способность преодолевать заблуждения, познавать и

переустраивать мир на разумных и справедливых основаниях. Рационализму

просветителей был чужд суровый пафос абсолютной греховности и ничтожности

человека. Содержащийся в философии просветителей призыв к деятельному

переустройству мира, к тому чтобы «возделывать свой сад» (Вольтер) не имел

религиозной подоплеки, как в протестантизме.

Оптимистической энергии Просвещения не было свойственно жесткое

самоограничение в повседневной жизни. Но в контексте протестантской

идеологии и морали рационализм приобрел специфические черты, существенным

образом определившие сознание буржуазного общества. Так, особенностью

суповой пуританской морали стало отрицание всех чувственно-эмоциональных

форм культуры. Музыка, театр, спорт и т.д. с точки зрения рациональной

калькуляции образа жизни осуждаются не только потому, что могут ввести в

нежелательные непроизводственные расходы, но в первую очередь потому, что

способствуют всплескам страстей, эмоциональной иррациональности, нарушающей

методичную аскезу.

Таким образом, рационализм был плодом не только Реформации, но и всей

духовной и интеллектуальной жизни Запада. Как показывают современные

исследования, в тех странах, где протестантский менталитет был особенно

устойчив, даже после ослабления массовой религиозности рациональность,

методичность, аккуратность, бережливость, высокая культура труда весьма

устойчивы как нормы поведения. М. Вебер приводит в качестве образца

протестантского сознания и самой последовательной рациональности Б.

Франклина, который, хотя и был воспитан в протестантской семье, сам не был

религиозен.

Особенности капиталистической хозяйственной культуры

Хозяйственная активность как религиозный долг

Понятие долга в протестантской этике абстрактно, не конкретизируется и

трактуется широко, как общая необходимость трудиться: «Не бездействие и

наслаждение, а лишь деятельность служит приумножению славы Господней...

Пустым, а иногда даже вредным занятием считается поэтому и созерцание, во

всяком случае тогда, когда оно осуществляется в ущерб профессиональной

деятельности. Ибо созерцание менее угодно Богу, чем активное выполнение его

воли в рамках своей профессии»[13]. В рамках этой абстрактной необходимости

каждый реализует свое призвание доступными ему средствами: капиталом и

предпринимательской деятельностью или своей рабочей силой, непосредственным

физическим трудом. В сознании протестанта стремление предпринимателя к

наживе и усердный труд простого рабочего носят одинаково сакральный

характер, что, в конечном счете, приводит к легитимизации эксплуатации.

Отсутствие у человека профессии или возможности работать для

протестанта означает, что он не выполняет систематически и непреложно

своего божественного предназначения, не может почувствовать себя орудием

Бога, а значит, ощутить свою спасенность. Это не только величайшее

несчастье, но и грех, вина человека, который не прикладывает усилий для

того, чтобы служить Богу.

Протестантизм и ценности профессионализма

Перед всесильным абсолютно трансцендентным Богом протестантов весь

тварный мир представляется несоизмеримо ничтожным, никто из людей не может

хоть сколько-нибудь приблизиться к Богу. Поэтому все оказываются одинаково

греховными и несовершенными, а значит, равны в своих шансах на спасение. Из

этого равенства шансов на спасение следует и одинаковая ценность и

значимость каждой конкретной личности, ее освобождение от традиционной

сословной и сакральной иерархии. Эмансипация личности в рамках религиозного

сознания протестантов является важнейшей предпосылкой становления духовной

структуры современного капиталистического общества, основой отношений

свободного рыночного хозяйства и правового гражданского общества.

Предприниматели и наемные рабочие в личностном плане равны. Рабочий,

хотя его доход, безусловно, меньше, чем у предпринимателя, все же

рационально и систематически трудится, являясь таким же орудием Бога в

своей профессиональной аскезе, как и его хозяин. С другой стороны,

протестантская этика решительно рвет с традиционным нравственным осуждением

предприимчивости: нажитые честным рациональным предпринимательством деньги

служат знаком Божьего благословения праведных трудов и поэтому достойны

уважения. Более того, предприниматель предоставляет работу другим людям –

по сути, обеспечивает им возможность выполнять их долг перед Богом – и это

дело также весьма полезное и благое.

Таким образом, рабочий и капиталист-предприниматель оказываются едины

в мирской профессиональной аскезе, предприниматель со своими высокими

доходами не противостоит рабочему, а просто является несколько более

успешным и богоугодным.

Нравственная легитимизация предпринимательства

Важнейшим фактором, способствующим становлению капитализма на основе

реформаторского религиозного сознания, является признание высокой

нравственной ценности занятия бизнесом. При этом постоянное расширение

производства приобретает характер морального и религиозного долга –

неустанного служения Богу, его прославления повседневным продуктивным и

прибыльным трудом и преобразования греховного мира во славу Его.

М. Вебер подчеркивает отличие протестантской профессиональной аскезы

от традиционной христианской, выраженной в учении отцов церкви и их

интерпретациях Священного Писания. Так, слова апостола Павла «Если кто не

хочет трудиться, тот и не ешь» у средневекового теолога Фомы Аквинского

трактовались как императив для всего человеческого рода в целом, не

распространяющийся на богатых людей, которые и без труда обладают всем

необходимым. А протестант Бакстер подчеркивал, что богатство не освобождает

от необходимости трудиться, напротив, оно является предпосылкой для более

интенсивного труда.[14]

Отношение протестантской этики к богатству и успеху

Мы уже говорили о значении успеха как знака Божьего благословения.

Неудачи и особенно бедность являются, напротив, знаком обреченности на

погибель. Однако это не означает, что верующий в случае неудачи может

предаваться отчаянию и бросить свои труды – напротив, он все равно должен

прилагать все усилия, чтобы служить Богу как можно более прилежно и

рационально, ибо внезапно пришедший успех может пробудить надежды на лучшую

участь.

Свидетельством успеха является доход, выраженный в деньгах, ибо такое

его измерение лучше всего свидетельствует о Рациональности деятельности и

служит абстрактной мерой для оценки богоугодности разных видов труда. Хотя

все профессии равны перед Богом, как подчеркивает М. Вебер, престиж и

желательность того или иного рода деятельности определяются его полезностью

(как формой служения Богу) и доходностью, поскольку именно уровень дохода

говорит об избранности.

Бедность и нищета в протестантской культуре не только не несут

позитивных моральных ценностей (как в традиционном христианстве и некоторых

других религиях), но и не могут быть поводом для сострадания и тем более –

благотворительности. Бедный неудачник отвержен Богом, и поэтому от него

отворачиваются и люди. Нищие получают не сочувствие и помощь, а презрение,

подвергаются преследованиям и гонениям – хорошо известны примеры из книг Ч.

Диккенса.[15]

Нравственное и духовное значение дохода в протестантской хозяйственной

этике не ограничивается тем, что он является знаком избранности. Доход

создает также условия, материальные предпосылки для дальнейшего служения

Богу. Протестантская этика предписывает суровую аскезу в быту, отказ от

роскоши и развлечений во имя дальнейшего расширения дела. Она не одобряет

потребительского использования дохода – то, что нажито, должно быть не

растрачено, а, напротив, преумножено во славу Божью. Историческая

уникальность протестантской этики, благодаря которой она стала духовной

предпосылкой капиталистического предпринимательства, состоит в том, что

здесь создаются специфические ценностные ориентации на бесконечное

инвестирование, бесконечное развитие производства.

Духовные установки на расширение производства

Как обращение к Богу в молитве не может иметь конец, так и служение

Ему в миру не знает предела. Верующий не может перестать быть орудием Бога.

Поэтому профессиональная деятельность протестанта, предпринимательская в

том числе, не может прекратиться. Протестант-предприниматель не может

остановиться на достигнутом, удовлетвориться накопленным капиталом, он

должен распоряжаться данным Богом богатством исключительно для преумножения

славы Божьей, а не для удовлетворения собственных потребностей.

Таким образом, протестантизм создает уникальные духовны стимулы для

расширенного воспроизводства, для постоянного наращивания капитала, но не

ради богатства самого по себе, ради умножения славы Божьей и собственной

уверенности спасении.

Социокультурные особенности развитого индустриального капитализма

Будущее протестантской этики глазами М. Вебера

М. Вебер в «Протестантской этике» описал духовные факторы становления

первичного капитализма на Западе. В этот период именно духовная,

религиозная мотивация предпринимательской деятельности, ее восприятие с

точки зрения религиозного спасения души доминировала над стремлением к

наживе, рационализировала его и наделяла религиозным смыслом. В современном

западном обществе положение изменилось: страсть к наживе вырвалась из

религиозной «обертки» и превратилась в самодовлеющий мотив, в базовую

ценность:

«В настоящее время дух аскезы - кто знает, навсегда ли? - ушел из

этой мирской оболочки. Во всяком случае, победивший капитализм не

нуждается более в подобной опоре... В настоящее время стремление к

наживе, лишенное своего религиозно-этического содержания, принимает там,

где оно достигает наивысшей своей свободы, а именно в США, характер

безудержной страсти, подчас близкой к спортивной»[16].

Из протестантских этических ценностей лишь «представление о

"профессиональном долге" бродит по миру, как призрак прежних религиозных

идей»[17]. Протестантская этика, заложив духовные основания высокой

профессиональной культуры, утратила непосредственное влияние на нее. Как

свидетельствуют современные социологические исследования, прямого

соответствия между высоким уровнем протестантской религиозности и трудовой

этикой не наблюдается, но в целом она выше там, где была более сильная

протестантская традиция.

Капитализм уже развивается не на основе религиозной культуры, а на

своем собственном базисе. Если первоначально человек со своими целями,

ценностями, стремлениями создавал капиталистическое хозяйство, то теперь

оно превратилось в колоссальный самостоятельный механизм, формирующий образ

мысли и стиль жизни каждого члена общества, навязывающий ему свои нормы и

«правила игры». М. Вебер пишет: «Пуританин хотел быть профессионалом, мы

должны быть таковыми».

Литература

1. Зарубина Н.Н., Социально-культурные основы хозяйства и

предпринимательства. – М.: ИЧП «Издательство Магистр», 1998

2. Вебер М. Избранные произведения. М., 1990

-----------------------

[1] Вебер М. и методология истории (Протестантская этика). Вып. 1. М.,

1985, с. 35

[2] там же, с. 68

[3] там же

[4] Вебер М. Протестантская этика и «дух капитализма» // Вебер М. Избранные

произведения. М., 1990, с. 47

[5] там же, с. 53

[6] Работы М. Вебера по социологии религии и идеологии. М., 1985, с. 234

[7] там же, с. 249

[8] там же, с. 237

[9] там же, с. 250

[10] Зарубина Н.Н., Социально-культурные основы хозяйства и

предпринимательства. – М.: ИЧП «Издательство Магистр», 1998, с. 75

[11] Вебер М. и методология истории (Протестантская этика). Вып. 1. М.,

1985. Ч. 1, с. 28

[12] М. Вебер. Избранные произведения. М., 1991, с. 190

[13] Вебер М. Избранные произведения. М., 1990, с. 186

[14] Зарубина Н.Н., Социально-культурные основы хозяйства и

предпринимательства. – М.: ИЧП «Издательство Магистр», 1998, с. 81

[15] там же, с. 82

[16] Вебер М. Избранные произведения. М., 1990, с. 206-207

[17] там же